Тейлор XVII - Виталий Хонихоев

Бакуда склонила голову набок. Молодой кореец попытался сдержать слезы, посмотрев на небо. Оружие выпало из его рук и загремело по тротуару.

- Нет. Позор. Как солдат он бесполезен, - Бакуда пнула его в живот так сильно, что он рухнул на землю.

- Нет! Нет, нет, нет! — парень поднял на неё взгляд. — Пожалуйста!

Бакуда полуотступила, полуотпрыгнула на несколько шагов. Люди, стоявшие неподалёку, приняли это за подсказку убраться от него подальше.

Планирует сделать из него пример! Активация … бомбы?!

Она ничего не сделала, не сказала, не подала никакого сигнала. Раздался звук, похожий на вибрацию лежащего на столе сотового телефона, и Пак Чиху за какую-то секунду превратился в кровавое месиво.

Сплетница смотрит на кровавое месиво, на человеческий фарш, который секунду назад был молодым парнем и едва сдерживает рвотный рефлекс.

Тинкертех. В голову паренька была вживлена бомба. Нет. В головы всех этих людей вживлены бомбы, вот почему они слушаются ее. У Бакуды была занятая неделька, операция за операцией. Сама не ожидала такого эффекта, сама не помнит кому и какую бомбу вживила, работает на интуиции, на вдохновении, не ведет записей.

Краем глаза Сплетница видит расширенные глаза Регента и то, как дернулась его рука.

Решил действовать. Будет провоцировать Бакуду на агрессию, вызывает огонь на себя, хочет «сыграть Спленицу», сделать старый добрый тяни-толкай. Он не умеет, он не справится! Предупредить!

Она не может говорить, ей запрещено открывать рот и она бросает умоляющий взгляд на Регента, помолчи, Алек! Помолчи, ты не сумеешь!

Бакуда – смеется, уперев руки в бедра и возвышаясь над нами, стоя на крыше джипа.

- Это было довольно круто. – говорит Регент, складывая руки на груди и его голос звучит равнодушно и даже немного скучающе. Таким голосом говорят про чашку чая или новую футболку. Никто не говорит так, стоя над грудой фарша, только что бывшего живым человеком. Для этого нужно быть полным психопатом.

- Я в курсе. — Бакуда повернулась к нему, и наклонила голову набок. - Я использовала идею из работ Теслы о колебаниях. Он предполагал, что если подобрать правильную частоту, то можно разрушить любую материю. В сущности, вся материя и есть колебание, слышал про Теорию Струн? В ее основе…

- Без обид, — сказал Регент, — ладно, я скажу иначе: на самом деле, мне плевать, обидишься ты или нет. Только не надо в меня стрелять, я просто хочу остановить твою болтовню потому, что не интересуюсь всякой научной хернёй и заумными объяснениями. Это скучно. Мне было просто прикольно увидеть, как выглядит человек, превращённый в кашу. Грубо, жутко, просто настоящий звездец, и тем не менее — изящно.

Бравирует цинизмом и равнодушием, пытается выстроить линию взаимопонимания, художник – почитатель таланта. Первый этап – выразить восхищение. Одарить комплиментами, но такими, какими сам художник себя наделяет. «Грубо, жутко, но изящно» - она желала услышать такую похвалу. Начало положено. Следующий этап – непринужденное общение, если Бакуда ответит и начнет разговор – полдела сделано. Нам надо продержаться еще несколько минут, совсем чуть-чуть и Леди Баг придет на помощь. Она обязательно придет, у нее бзик на идее взаимовыручки и порядочности в долгосрочных отношениях. Не верит в ярлыки «герой-злодей», предпочитает самостоятельно оценивать людей.

- Да! - Бакуда ликовала от внимания: - Это как ответ на вопрос, который ты даже не понял, как задал!

- Как ты это сделала? Засунула бомбы в этих цивилов, чтобы сделать их послушными? – нарочито небрежно тянет слова Регент, заложив руки в карманы и изображая светскую беседу. Спленица видит, что это дорого ему стоит, у него болят ребра, болит рука, плечевой сустав практически не двигается, но он – словно денди на прогулке у Букингемского дворца.

- Во всех! — ответила Бакуда, у нее горят глаза, это видно даже через маску. Она спрыгивает с крыши джипа и шагает вперед, вприпрыжку, словно школьница, которая бежит из школы с хорошими отметками. Она расслаблена и довольна. Чуть подпрыгивая и кружась, она прошла через толпу и прижалась к одному из своих головорезов, гладя его по щеке.

- Даже в самых верных. Жуть, сколько работы. И дело не в процедуре размещения устройств в их головах. После первых двадцати операций я могла делать это с закрытыми глазами. Буквально. Фактически, некоторые я так и сделала. – говорит она и пробегает кончиками пальцев по голове своего бойца. Надувает губы, словно капризная маленькая девчонка.

Показывает свою власть. Показывает принадлежность. Показывает, что она – владеет каждым из них. Может убить каждого из них едва пошевелив пальцем. Показывает, что во всей этой толпе только она одна – человек, все остальные – просто ее собственность. Ей нравится, когда перед ней испытывают страх. Лунг! Да, именно Лунг и есть первоисточник ее страха. Он… обряд инициации! При вступлении в АПП Лунг унизил и втоптал в грязь достоинство и честь Бакуды, сделал ей больно физически… изнасилование? Нет, в банде не терпят полового насилия над своими. Все кого насилуют – становятся проститутками в его подпольных борделях. Просто избиение? Нет, этого мало. Что-то связанное с физическими и моральными страданиями, унижениями и пытками. Он сломал ее. Теперь она – мстит. Мстит всем.

- Пришлось усыпить первую дюжину и сделать им операции, пока они были без сознания, таким образом, у меня появились рабочие руки, чтобы пригнать ко мне всех остальных. Одного за другим. Как только исчезло ощущение новизны, это стало крайне утомительно. – говорит Бакуда, небрежно отталкивая от себя своего бойца, который тут же делает шаг назад.

Она пугает своих людей. Сейчас нужно продолжать говорить с ней на нейтральные темы, а потом – высказаться критически, чтобы не возникло впечатление что с ней во всем соглашаются лишь бы выжить. Это должен быть