Чертов нахал - Пенелопа Уорд

на заполучу тебя целиком. – Рассвирепев на себя за то, что потерял самообладание во время так называемой дружеской поездки за яблочными пирогами, я подергал себя за волосы, глядя в пустую тарелку, и произнес уже спокойнее:

– Прости меня. Я просто не могу больше притворяться.

Обри молчала с совершенно ошарашенным видом, однако кивнула головой в знак понимания.

– Все нормально.

После моих неловких излияний нам нужно было срочно сменить обстановку. Я поднялся из-за стола.

– Хочешь, пойдем, прогуляемся, осмотрим достопримечательности, прежде чем снова пуститься в путь?

– Очень хочу.

Мы отправились на прогулку и остановились около маленькой книжной лавки, в которой продавались также и всяческие безделушки. Обри с интересом глазела на браслет с буддийским символом мира. Когда она погрузилась в чтение книги Дипака Чопра[18], я отнес один из браслетов к кассе и купил его.

Когда мы вышли из магазинчика, я вручил ей браслет.

– Держи. Мне хотелось подарить тебе что-нибудь, что напоминало бы о твоей первой поездке на мотоцикле. Надеюсь, она не последняя.

– Да разве я смогу забыть этот день, – произнесла она. – Я тебе очень благодарна. И мне безумно нравится эта вещица.

– Знаю. Я видел, как ты на него смотрела. А я в тот момент смотрел на тебя, потому что не могу оторвать от тебя глаз. Вот поэтому…. – Я смущенно сунул руки в карманы, огляделся по сторонам, и слова мои повисли в воздухе.

Она надела браслет на узенькое запястье.

– Может быть, он поможет привлечь в мою жизнь хоть немного мира, который мне так нужен.

Мы стояли на тротуаре у книжной лавки, и до меня вдруг дошло, что ей так же нелегко, как и мне. Я все время был погружен в свои страхи и совершенно не думал, что испытывает в этой ситуации Обри. Встретить человека, которого она давно для себя похоронила, именно тогда, когда ее жизнь начала налаживаться… Это перевернуло ее привычный мир с ног на голову.

Мне так хотелось взять Обри за руку, но, стиснув зубы, я остановил себя и сказал:

– Здесь прекрасные места для пеших походов. Если бы у нас было больше времени, мы могли бы остаться в одном из этих домиков и провести здесь все выходные. Но я знаю, что тебе надо возвращаться.

– Может быть, в другой раз, – с улыбкой произнесла она.

– Хорошо.

Около часа спустя мы вернулись на шоссе. Обратная поездка проходила совсем в другой атмосфере. Рыжеватое солнце опускалось за горизонт, и я почувствовал, что она уже не так крепко держится за меня. Мы оба хранили молчание, и где-то на полпути Обри вдруг прижалась подбородком к моей спине. Возможно, для нее это был ничего не значащий жест, но меня словно волна электричества пронзила. Для меня это значило так много. Теперь легко представить, что мы можем каждые выходные так путешествовать. Это ни с чем не сравнимое наслаждение – сидя на байке, ощущать любимую женщину за своей спиной.

Она действительно была моей женщиной. Но считает ли она меня своим мужчиной – вот в чем вопрос.

Мы подъехали к ее бунгало, рев мотора сменился стрекотанием цикад. Мы оба сидели в полном молчании. Она не спешила слезать с мотоцикла и не размыкала рук, обхватывающих мою талию, а я боялся даже пошевелиться.

Наконец, она заговорила. Голос ее был на удивление тихим.

– Я не буду вечно держать тебя в подвешенном состоянии, Чэнс. Обещаю. Это несправедливо. Но мне надо подумать.

Я схватил ее руки, все еще обнимающие мою талию, и крепко прижал их к груди.

– Я никуда не собираюсь уезжать в ближайшее время, Принцесса.

Она издала тяжелый вздох и спрыгнула с мотоцикла, а я остался сидеть на нем. В окне виднелась мордочка Пикси, с любопытством наблюдавшего за нами. Слепой козлик, как же!

Я игриво подергал Обри за распахнутую куртку.

– И когда я снова смогу тебя увидеть?

– Понятия не имею.

– Подумай об этом.

– Спасибо за сегодняшнюю поездку. Я ее никогда не забуду.

От ее последних слов у меня сжалось сердце.

– Ты просто молодчина, Обри. Мне не терпится повторить этот опыт.

По пути в гостиницу в тот вечер я принял нелегкое решение. Залягу-ка я на дно на некоторое время, чтобы предоставить ей свободу выбора. Говорят, если ты что-то отпускаешь и оно к тебе не возвращается, значит, так суждено судьбой и это просто не твое. Но учитывая, что в прошлом именно я оставил ее, боюсь, судьба окажется не на моей стороне.

Глава 25

Два дня спустя я принялся за строительство нового сарайчика на участке Обри. Будет удобно хранить все мои садовые принадлежности в одном месте вместо того, чтобы таскать их взад-вперед. К чести своей должен признать, к тому времени у Обри был уже самый прекрасный садик во всей Темекуле.

День стоял особенно жаркий, и мне захотелось немного остудиться. Чувствуя признаки обезвоживания, я решил, что пора прекратить работу, так как был вполне доволен ее результатами на сегодня.

Воспользовавшись ключом, я вошел в дом, чтобы утолить жажду и воспользоваться перед отъездом туалетом. Пикси уже привык к тому, что я захожу в дом, и даже глазом не моргнул, когда я появился в комнате.

Я не посылал Обри никаких сообщений со времени нашей поездки на байке и понятия не имел, как она настроена. Казалось, со времени нашего последнего разговора прошла целая вечность. Ключи к пониманию ее чувств и стремлений находились в этом доме, но я не мог позволить себе рыться в ее вещах, пытаясь что-то разнюхать, так как чувствовал себя при этом полным негодяям. К своему великому счастью, я не обнаружил явных следов недавнего пребывания Дика, и это меня изрядно порадовало. В доме и духа Дика не было, и душа моя пела.

По спине у меня катился пот, когда я осматривал комнаты, а Пикси следовал за мной по пятам. Интересно, Обри очень рассердится, если я быстренько приму душ в ее ванной? Учитывая, что я дал себе клятву некоторое время не вступать с ней в контакт, я решил, что послать ей сообщение и спросить разрешения будет не лучшим выходом из положения. Хотя, может, зря я считаю, что она будет возражать?

– Ты же ей ничего на расскажешь, Каракуль?

– Бе-е-е…

– Вот хороший мальчик.

Я разделся и небрежно бросил грязную одежду у порога ванной. Когда я стоял под струями теплой воды, все мои мысли, конечно, были устремлены к предмету страсти. Намыливая тело ее фруктовым мылом и