Всадники Ветра - Бай Айран

У меня сложилось впечатление, что из них выжгли все хорошее. У них нет даже понятие о семье, им неведом страх за чужие жизни, они просто-напросто не понимают, что такое доброта и ощущение души и сердца в груди. Это были не мыслящие и жестокие убийцы, целью которых была и будет оставаться до последнего издыхания смерть. Лицо их не разглаживалось после милосердия Сестры Жизни, они не становились похожи на лучший свой период существования. Прежняя злоба искажала губы и морщила нос. Как и раньше, они отталкивали от себя, внушали отвращение и ужас. Если на умерших солдат Королевства Дейстроу я смотрела с благоговением, жалея и лелея их бессмысленно отданные войне души, то к мертвым Красной страны я не испытывала ничего.

Страх стал владеть мною. И кровь льющаяся на поле чуть ли не рекой не была тому причиной. Те люди, что бросались на принца, не отдавали себе отчета в том, что они делают. Это уже не люди. Далеко не люди. Неужели никто не может этого заметить? Но вряд ли в пылу сражения такое возможно. От моих мыслей и созерцания грубо двигающегося Силенса отвлекло неожиданное ощущение.

На шерсть капала кровь. Загривок вздыбился от возмущения, а губа поползла вверх, обнажая белоснежные и смертоносные клыки. Я обернулся. Массивный человек смотрел на меня пустыми глазами и беззубо улыбался кровавой улыбкой. С губ капала кровь, которая и попала на ость. В руках человек держал нечто острое и опасно серебрящееся. «Неотвергнутая» назвала это «меч» про себя, я уже слышал это странное человеческое название. Я успел упустить битву, и она отодвинулась южнее, так что взгляд странного человека был совершенно точно обращен на меня. В жадной ухмылке он поднял руку и замахнулся. Я успел отскочить, напружинив лапы, и оказался от него немного левее, все еще ощущая порыв ветра, который обжег мой бок, когда блестящий меч скользнул по пустоте. Теперь я зарычал, предупреждая врага об опасности. Но человек не дрогнул, упрямо тараща свои заплывшие жиром глазки, которые напоминали маленькие камешки с берега темной реки. Еще один злобный рык не остановил его, когда мужчина сделал широкий шаг мне навстречу. Припав животом к земле, чувствуя, как мех на нем пропитывается кровью из лужи, я ощетинился, осознавая, что так этого врага не остановишь. Как только воин опять поднял надо мной меч, я скользнул между ног, пользуясь преимуществом меньшего, чем у него, роста, одновременно прихватив лодыжку жестким укусом. Но удерживать его у меня бы не хватило сил, поэтому прокусив кожу, я поспешно метнулся за кусты. С дикими нечеловеческими воплями мужчина помчался за мной, и я припустил. Неприятный вкус человеческой крови обмывал мои десны, отчаянно захотелось остановиться и потереться языком о траву, но мой упорный бег продолжался. Тяжелые, громкие звуки оповещали о том, что враг поспевает за мной, к тому же я никак не мог ускориться, потому что постоянно натыкался на дурно пахнущие тела. Огненная вспышка на спине сказала мне, что враг близко. Слишком близко.

Стараясь не обращать внимания на липкую жидкость, которая хлынула из раны, я упорно переставлял лапы в поисках более удобного пути, но теперь я натыкался не только на трупы, но и на разбросанное повсюду оружие. Наконечник стрелы, сказала «неотвергнутая», болезненно впился в чувствительную подушечку, я тонко заскулил, но продолжал петлять, стремясь оторваться от обезумевшего врага.

Но мужчина с настойчивостью озверевшего охотника загонял меня в тупик. Я оказался зажат между ним и огромным валуном, по сторонам которого разместились палатки со стонущими больными. Широкоплечий мужчина не обращал на них никакого внимания, все оно было устремлено только на меня, словно я причинил ему самую ужасную боль на свете. Потом его инстинкты стали мне ясны. Я укусил его. Теперь только моя смерть смоет нанесенное ему оскорбление. Несмотря на то, что он был человеком, рассуждал мужчина по-волчьи. Я зарычал и изготовился к длинному прыжку, прижав хвост к земле. Враг счел это проявлением трусости и сделал еще несколько шагов, сокращая между нами расстояние. Когда до человека оставалось два кроличьих прыжка, я еще раз его предупредил. Но рык получился каким-то смазанным из-за нанесенной раны, никто не счел это предсмертным предостережением.

Неожиданно волк вытолкнул меня из пределов своего сознания, но я продолжала оставаться рядом с ним, просто наблюдая со стороны. Он прыгнул, превратившись в единый серый росчерк для того, кто заметил бы этот бой случайно. Верзила Красной страны не ожидал такого поворота событий и запоздало попытался наколоть волка на меч, но не тут-то было. Хищник оказался быстрее неповоротливого и массивного человека. Челюсти с неожиданным хрустом сомкнулись на темной грязной коже шеи. Мужчина закричал так пронзительно, что не видь я все перед собой, посчитала, что кричит девушка. Он вцепился толстыми пальцами в шкуру волка, отбросив бесполезный меч, и пытался сдернуть его с себя. Но мое животное сомкнуло зубы на его шее и не желало выпускать добычу. Будь мужчина менее крупным, он умер бы сразу, но толстая кожа и прослойки жира не позволяли волку завершить свое смертоносные тиски последним решающим укусом.

Человек заметался по поляне, болтая тело волка, как безвольный мешок с картошкой, но хищник твердо упирался лапами ему в грудь, нанося урон еще и когтями. Воин Красной страны чуть ли не расплакался и осел.

Волк одержал победу еще до того, как окончательно сомкнул зубы, убивая своего врага. Мужчина сдался, осознав, что все его попытки вырваться бесполезны. Торжество ли, содрогание ли, но тело волка затряслось мелкой дрожью. Он оторвал окровавленную морду от умершего. Вся шерсть шеи была пропитана липкой жидкостью, темная кровь туго срывалась каплями и разбивалась о кожаную куртку трупа. Желтые глаза смотрели в пустоту, постепенно, я начала видеть ими. Волк осмысленно пошевелился, встряхнулся и рысцой побежал туда, где его уши уловили битву. Царапина жгла спину, но хищник упорно двигался вперед. Ему не меньше, чем мне хотелось оберегать Силенса, или хотя бы наблюдать за ним.

Прихрамывая, волк пришел к битве и жадно начал искать вожака. Я облегченно вздохнула, когда, наконец, увидела его крупную фигуру. Он работал топором, как дровосек, и мне было ничуть не жаль поваленных «деревьев». Теперь, когда один из воинов Красной страны напал на моего волка, я перестала испытывать к ним ненависть. Во мне жило лишь сожаление. Человек, который в отчаянии собственной слабости бросается на животное, дабы утолить жажду убийства, не стоит ничего кроме жалости.

Как я не пыталась, но разбудить в себе ненависть или прежнее отвращение я не могла. Лишь сожаление, легкая грусть касалась моих мыслей, ну и, конечно, беспокойство за Силенса. Теперь я смотрела на сражение совсем другими глазами, и волк поддерживал меня. Он не осмысливал свое согласие, для волка не существовало дальновидных мыслей, он также не любил убивать просто так. Этот хищник охотился лишь тогда, когда был голоден. Он не задумывалась над тем, чтобы оставить еду про запас, также как и не решался поймать какого-нибудь кролика ради забавы. Поэтому волк совсем не понимал, зачем люди режут друг друга просто так. Он видел, как те закапывали мертвых, значит, они вели охоту не ради еды. Волк сочувствовал людям, но не только воинам Красной страны. Для волка все были одинаковы.

Теперь меня поглощало само сражение. Самоотверженность на лицах солдат, громкие хрипы Бииблэка, отрывистые движение топора в руках Силенса, далекое ржание лошадей, ненавистные плевки верзил из Красной страны, вопли раненых и тихие стоны умирающих. Чарующая музыка охватила меня, я отдалась ей без остатка.

Но глаза неотрывно следили за ним. Волк не сопротивлялся моим желаниям и покорно водил головой из стороны в сторону, едва поспевая за быстрыми движениями Силенса. Восхищение возникло в нас обоих. Я признала в нем мужественного воина, а волк отличного охотника, хотя он морщился из-за бесполезного убийства. Захотелось объяснить ему, почему вожак так поступает. Я никак не могла подобрать слов и мыслей, чтобы передать их волку. Идея прошлась по моему сознанию почти мимолетно. Детеныши! Он защищает детенышей, чтобы стая продолжала развиваться. Волк понял и довольно зарычал.

Но сердце отчаянно сжималось, когда на него кто-нибудь бросался с откровенной злобой. Страх такой я никогда не испытывала раньше, потому что боялась за другого человека. Принц был без обруча, на войне его принадлежность к трону не имела никакого значения. Из хвоста выбились короткие волосы, которые спускались ниже ушей и поэтому плохо держались повязкой. Его куртка с воротником перепачкалась в крови, как и кожаные перчатки, в которых он сжимал рукоять своего верного боевого топора. Лезвие оружия давно приобрело черный цвет. Многие воины шарахались от него, потому что ощущали невиданную силу. Мы с волком невольно отдавали ему свои силы. Принц красиво замахнулся, если вообще может быть красота на поле боя, и застыл, согнувшись. Красная линия на его плече подтвердила мои опасения. Силенса ранили.