ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПРАВЕДНОГО ГРЕШНИКА - Элизабет Джордж

Вокруг расстилались холмы и леса нетронутой дикой природы. Миновав последние деревенские постройки, Линли оказался в заповедном краю, где единственными признаками жизни — не считая буйной растительности — служили галки, сороки да иногда овцы, светлыми облачками мирно пасшиеся на плодородных зеленых лугах.

Доступ в эти пустоши обеспечивали сделанные в ограждениях ступенчатые перелазы, а указательные столбы отмечали повороты на общедоступные дорожки, столетиями используемые фермерами или пастухами для переходов из одного селения в другое. Не так давно к пейзажу добавились туристские и велосипедные тропы. Прорезая вересковые склоны, они убегали к поросшим лишайниками далеким скалам и лесистым холмам, в которых прятались руины римских крепостей, места проведения языческих обрядов и доисторических стоянок.

В нескольких милях к северо-востоку от крошечной деревеньки Спарроупит Линли увидел то место, где Николь Мейден оставила «сааб», собираясь отправиться дальше пешком. В неровные боковые края каменной ограды были врезаны чугунные ворота, толстый защитный слой краски на них местами сильно разъела ржавчина. Добравшись туда, Линли поступил так же, как Николь: открыл ворота, въехал на узкую мощеную дорогу и припарковал машину на небольшой стоянке за придорожной стеной.

Прежде чем выйти из машины, он сориентировался по карте, разложив ее на пассажирском сиденье и вооружившись очками.

Линли изучил маршрут, который ему предстояло пройти, чтобы добраться до Девяти Сестер, и постарался запомнить дорожные ориентиры, чтобы не сбиться с пути. Ханкен предлагал ему взять с собой одного из констеблей в качестве проводника, но Линли отказался. Он не стал бы возражать против компании знакомого с этими местами туриста, но предпочел обойтись без сотрудника полиции Бакстона, который мог бы обидеться — и доложить о своей обиде Ханкену, — решив, что Линли не доверяет работе местных полицейских и потому так тщательно обследует место преступления.

— Мне хочется исключить последнюю возможность того, что где-то там валяется этот треклятый пейджер, — сказал Линли Ханкену.

— Вряд ли мои ребята пропустили бы его, — ответил Ханкен, напомнив, что они прочесали всю округу в поисках оружия и наверняка заметили бы пейджер, хотя так и не обнаружили нож. — Впрочем, если это вас успокоит, то сделайте это и успокойтесь.

Сам Ханкен, не тратя времени, отправился к Апману, горя желанием вывести адвоката на чистую воду.

Хорошенько запомнив маршрут, Линли сложил карту и спрятал очки в футляр. Потом сунул в карманы куртки карту и очки и вылез из машины. Подняв воротник куртки и слегка ссутулившись под порывами встречного ветра, он двинулся на юго-восток. Участок мощеной дороги вывел его на нужное направление. Начало пути выглядело вполне сносно, но через сотню ярдов его сменила старая каменистая дорожка со следами гудрона. Идти стало труднее, то и дело приходилось преодолевать выбоины и оставленные водными потоками промоины, изрядно потрескавшиеся после засушливого лета.

Около часа Линли бродил в полном одиночестве. Каменистые дорожки пересекались другими, еще более глухими тропами. Он продирался через заросли вереска, утесника и папоротника, карабкался по известняковым скалам, проходил мимо остатков сложенных из камней пирамид.

Подходя к очередной развилке, он увидел одинокого путника, идущего ему навстречу с юго-востока. Зная, что в том направлении находятся Девять Сестер, Линли остановился, намереваясь выяснить, кому же пришло в голову навестить сегодня место преступления. Насколько он понял Ханкен, возле того каменного круга до сих пор стояла охрана. Если какая-то газета или журнал послали туда своего сотрудника, то этот бедняга явно не обрадовался, узнав, что понапрасну шагал в такую даль.

Но как оказалось, навстречу ему шла женщина, не имевшая никакого отношения к журналистике. При ближайшем рассмотрении Линли увидел, что это Саманта Мак-Каллин, по какой-то причине решившая предпринять послеполуденный поход к Девяти Сестрам.

Очевидно, они узнали друг друга одновременно, поскольку ее походка вдруг резко изменилась. До этого Саманта неторопливо шла по тропе, слегка ударяя березовой веткой по растущему вокруг вереску. Но, заметив Линли, она отбросила ветку в сторону, расправила плечи и решительно двинулась прямо к нему.

— Это общественное место, — с ходу заявила она. — Вы можете огородить ту поляну и выставить свою охрану, однако не можете запретить людям гулять в пустошах.

— Бротон-мэнор довольно далеко отсюда, мисс Мак-Каллин.

— Но разве убийцы не возвращаются на место своего преступления? Я просто живу в этих краях, инспектор. Хотите арестовать меня за это?

— Я хочу, чтобы вы объяснили, что вы тут делаете. Она бросила взгляд через плечо в ту сторону, откуда пришла.

— Он думает, это я убила ее. Разве не смешно? Утром я выступаю в его защиту, а после обеда он решает, что именно я сделала это. Довольно странный способ сказать: «Спасибо за сочувствие, Сэм», но тут уж ничего не поделаешь.

Возможно, это был всего лишь шелест ветра, но Линли показалось, что она всхлипнула.

— И все-таки что вы делали здесь, мисс Мак-Каллин? Вы должны понимать, что ваше присутствие…

— Мне хотелось увидеть место, где погибли его иллюзии. Иллюзии моего кузена. — Ее коса растрепалась от ветра, и легкие пряди волос упали на лицо. — Он, конечно, говорит, что на самом деле его иллюзии развеялись в понедельник вечером, когда он предложил ей стать его женой. Но я так не думаю. По-моему, если бы судьба уготовила Николь Мейден долгую жизнь, то и мой кузен Джулиан до старости продолжал бы лелеять свои несбыточные мечты. Все ждал бы, что она передумает. Все ждал бы — как он иногда говорит, — что она когда-нибудь по-настоящему поймет и оценит его. И самое забавное, что если бы она лишь погладила его пальчиком по шерстке — или даже против шерстки, неважно, — то он истолковал бы это как желанное доказательство ее любви, несмотря на все ее слова и вопреки всем ее поступкам.

— Вы не любили ее? — спросил Линли.

Саманта издала смешок.

— А какая разница? Что бы я о ней ни думала, она всегда получала то, чего хотела.

— Но в итоге она получила смерть. Вряд ли она этого хотела.

— Она могла бы погубить его. Высосать из него все жизненные соки. Вот какой женщиной она была. — Неужели?

Саманта прищурила глаза, защищаясь от меловой пыли, взметнувшейся в воздух под резким порывом ветра.

— Я рада, что она умерла. Что уж тут лгать! Но вы ошибаетесь, если думаете, что я единственный человек, готовый сплясать на ее могиле.

— И кто же еще?

Она улыбнулась.

— Я не собираюсь делать за вас вашу работу.

Сказав это, она обошла его и стала спускаться по тропе в том самом направлении, откуда он поднимался, — к северному краю этого холмистого района. Линли невольно спросил себя, как она вообще сюда добралась, ведь он не видел никаких машин на обочине дороги. А еще ему хотелось бы знать, случайно ли она поставила свою машину где-то в другом месте или намеренно пыталась скрыть, что ей известно о той злополучной стоянке за придорожной стеной.

Он проводил девушку взглядом, но она ни разу не оглянулась на него. Ей наверняка хотелось оглянуться — такова уж человеческая натура, — но она сдержалась, и это свидетельствовало об умении владеть собой. Линли двинулся дальше.

О приближении к Девяти Сестрам он узнал, увидев вдалеке отдельно стоящий камень (по словам Ханкена, называемый Королевским камнем), который отмечал местоположение древнего каменного круга в густой березовой рощице. Однако Линли подошел к Девяти Сестрам с противоположной стороны и понял это только после того, как, поплутав немного по роще и выйдя из нее, достал компас, определил нужное направление и, повернувшись, увидел узкую лесную тропу, начинающуюся возле ноздреватого монолита.

Сунув руки в карманы, он пошел в обратную сторону. Выставленный Ханкеном охранник дежурил в нескольких ярдах от поляны. Он разрешил Линли поднырнуть под желтую ленту, огораживающую место преступления, и подойти к Королевскому камню. Линли немного задержался возле камня и внимательно осмотрел его. Мегалит изрядно пострадал от непогоды, как и ожидалось, но люди тоже оставили на его поверхности разрушительные следы. На задней стороне этого громадного каменного столба виднелись не слишком древние зарубки. Они представляли собой ряд углублений для рук и ног, позволяющих забраться на его вершину.

Интересно, подумал Линли, ради чего установили древние люди этот монумент? Быть может, с его вершины племя созывалось на сход? Или на нем выставляли дозорного для охраны друидов, проводивших священные обряды внутри каменного круга? Или он служил своеобразной оградой языческого жертвенного алтаря? Все варианты казались равновероятными.