Искупление (СИ) - Юлия Григорьева

   - Проклятье! - вдруг выкрикнула я и снова расхохоталась. - Бед... Бедный На... Най, ха-ха, бедный...

   Хэрб сорвался с места и выбежал из покоев. Вскоре примчался тар Лаггер, влил в меня свое снадобье, и я постепенно успокоилась, а после и вовсе уснула. Не знаю точно, сколько проспала, но проснулась, когда за окном была ночь. Напротив постели, в кресле, сидел Найяр, глотая вино прямо из горлышка бутыльки. Он не сводил с меня взгляда, даже когда делал глоток.

   - Хватит пить, - сказала я, глядя на него с неприязнью.

   - Надо же, я удостоился чести услышать обращение самой тарганны Сафиллины, - пьяно усмехнулся он.

   Я некоторое время мерила его все тем же неприязненным взглядом.

   - Я хочу другие покои, - сказала я.

   - Выбирай, - Найяр махнул рукой и усмехнулся. - Куда скажешь, туда и переедем.

   - Оставайся здесь, - поморщилась я.

   - Значит, никуда не переезжаем, - ухмыльнулся он и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза.

   - Я хочу отдельные покои, - сухо повторила я.

   - А я хочу вернуться на три месяца назад и никогда не прогонять тебя, - устало вздохнул герцог, так и не открыв глаз. - Ты бы выпила свой настой, не спала с Тиганом, и все было бы, как прежде.

   - Я не хочу жить с тобой рядом, - игнорируя слова Найяра, произнесла я.

   Замутненные вином глаза открылись, мужские пальцы сжали бутылку, и герцог с силой швырнул ее об стену. После этого прошел к кушетке, усмехнулся, глядя на нее, и направился к постели. Я тут же встала, и он завалился на свою половину кровати, даже не снимая сапог.

   - Спокойной ночи, Сафи, - ответил герцог и закрыл глаза.

   Жгучая ненависть опалила меня, бешенство разожгло кровь, и я метнулась к мечу, лежавшему на столе. Когда вернулась, Найяр все так же лежал, закрыв глаза. Скинув ножны, я перехватила рукоять, направляя клинок ему в открытую грудь. Най открыл глаза и наблюдал за мной без всякого страха. И я не смогла. Острие вонзилось в перину, пролетев мимо его тела, герцог даже не моргнул и не вздрогнул.

   - Ты никогда не сможешь убить человека, - тихо сказал Найяр.

   - Ты не человек, - ответила я и покинула опочивальню.

   - Я люблю тебя, - услышала я и зашипела:

   - Ненавижу.

   - И это страшней, чем меч в твоих руках, - горько усмехнулся герцог.

   Я не ответила. Видеть и слышать его не хотела по-прежнему, потому закрылась в библиотеке и села на кресло, подтянув колени к подбородку. Найяр не пришел, не ломился ко мне, не пытался разговаривать и делать свои лживые признания. Ненависть исторгла из души пустоту, но не боль. И все же к утру, все хорошенько обдумав, я перестала себя жалеть. Малыша это не вернет, а превращаться в размазню не собиралась. У меня отняли мое дитя, отняли жестоко, мерзко, и эту потерю я герцогу никогда не прощу и не забуду. В его любовь я больше не верила. Он ничего не сделал нового, просто опять все решил один и сделал, как было выгодно ему, не считаясь с моими чувствами. Боги будут его судить, свой приговор я вынесла сразу - Найяр меня потерял. Ни жалости, ни нежности, ни даже сочувствия он больше у меня не вызывал.

   Но были те, кому я была нужна, кто нуждался во мне. Ради них я буду продолжать влачить свое существование. И, если боги будут ко мне добры, однажды я исчезну из этого проклятого места. Придя к этому решению, я покинула библиотеку.

   - Габи! - крикнула я. - Воду, завтрак и одежду.

   - Что надумала? - я обернулась и встретилась взглядом с Наем.

   Он сидел на полу, откинув голову на стену, поэтому я его сразу не заметила. Одежда была вчерашней, и выглядел он вымотанным. Похоже, его сиятельства не спал всю ночь, как и я. Впрочем, меня это мало касалось.

   - Что ты задумала? - напряженно спросил герцог.

   - Жить, - коротко ответила я.

   Он поднялся с пола и подошел ко мне. Ладони Найяра осторожно легли мне на плечи. Я стряхнула их и порывисто обернулась.

   - Никогда больше не прикасайся ко мне, - холодно отчеканила я.

   - Сафи...

   - Ищи новую любовницу, зажимай по углам фрейлин, влюбляйся в собственную жену, но со мной ты можешь быть только, взяв силой. Я больше не хочу тебя, Найяр Грэим.

   Я уже дошла до дверей, когда услышала злое:

   - Сафиллина Тиган, ты станешь герцогиней Таргарской и родишь мне законных детей, даже если мне и придется брать тебя силой.

   Сжав кулаки, я стиснула зубы и покинула гостиную, в которой он ждал меня, так и не обернувшись. Позже мы встретились на завтраке. Подавив очередную вспышку раздражения, я закончила завтрак, подняла на него взгляд и спросила:

   - Я могу продолжать заниматься благотворительностью и училищем?

   - Ты можешь заниматься всем, чем хочешь. Не можешь покидать столицу, дворец без сопровождения, пытаться наложить на себя руки и заводить мне назло любовников, - прохладно ответил Найяр. - Тебе не понравится то, чем я могу ответить.

   Я откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, буравя его ледяным взглядом.

   - Что ты мне еще можешь сделать? - насмешливо спросила я.

   - У тебя остались ценности, которые я могу отнять, - произнес герцог, глядя на меня без всякой улыбки. - Если доведешь, я отниму и это.

   Меня бросило в жар, потом в холод. Руки противно задрожали. Дети из приюта, Хэрб, Руэри, родители. Проклятье, сколько всего, что может удержать меня на коротком поводке.

   - Я не смогу больше спать с тобой, - хрипло произнесла я. - И улыбаться не смогу, даже на людях.

   Найяр оценивающе взглянул на меня и усмехнулся.

   - Я умею ждать, Сафи, - сказал он, промокнув рот салфеткой и вставая из-за стола. - Не будем спешить. Занимайся всем, чем хочешь. Чем не можешь, я тебе объяснил. И, да, жить мы будем по-прежнему вместе.

   После приблизился ко мне и присел на корточки, положив руки на край стола.

   - Любимая, я знаю, ты на меня обижена, ненавидишь сейчас. Поверь, пройдет время, боль притупится. И чем быстрей ты успокоишься, тем быстрей станет легче тебе, в первую очередь. - Снова поднялся на ноги и попробовал взять меня за руку, но я отпрянула. - Скоро многое изменится, сокровище мое. Все будет так, как и должно было быть с самого начала.

   Сказав это, герцог покинул покои, оставив меня стонать от бессильной злости.

   * * *

   Первые две недели после того, как Найяр создал пропасть между нами, прошли тягостно. Кушетка исчезла, он вернулся в постель. Спасибо, что не пытался обнимать, и так это соседство казалось невыносимым, и не приставал с желаниями. Не знаю, где, как и с кем он утолял свою страсть, и утолял ли вообще, мне было безразлично. Саму меня страсть не одолевала, да и тар Лаггер заявил, что трогать меня нельзя еще, как минимум, месяц. Я была ему за это благодарна.