Непристойно богатый вампир - Женева Ли

точно, в каком году родился мой отец. Он никогда не рассказывал о своей жизни до того, как стал вампиром. Среди первородных вампиров существовало негласное правило не рассказывать о своей жизни до превращения. Некоторые считали, что они не помнят ни своей человеческой жизни, ни того, как они стали первыми в нашем роду. Я же просто полагал, что, вероятно, он просто забыл. Я прожил всего девятьсот лет и не помнил и половины этого времени.

Но Доминик выглядел как воин, которых изображали в голливудских фильмах о варварах и спартанцах. Никто не принимал его высокую, брутальную фигуру за человеческую. Он выглядел так, словно был высечен из мрамора ― больше статуя, чем живая плоть, выточенная в мифических пропорциях.

― Привет, отец, ― сухо сказал я. ― Не поможешь?

Но он знал, что лучше не принимать чью-либо иную сторону, даже сторону собственного сына, чем сторону жены.

― Твой сын привел домой женщину, ― сказала она ему.

― Это было предусмотрительно, ― сказал он, глядя между нами. ― Я умираю с голоду.

В моей груди раздался рык, который вырвался из моего горла прежде, чем я успел его остановить. Вибрация от него ударила по лезвию, задев кожу, но мне было все равно. Что-то сместилось внутри меня, и я понял. Мать или нет ― вампир или нет ― я убью женщину, держащую меня, прежде чем кто-нибудь хотя бы взглянет на Тею.

― Он под влиянием, ― добавила она.

― Ясно. ― Доминик присоединился к нам и встал по другую сторону от меня, оценивая ситуацию.

― Я не под влиянием, ― процедил я, размышляя, не проще ли сразиться с ними обоими, чем продолжать этот безумный разговор.

― Я слышал ее песню крови еще с дороги, ― тихо сказал отец. ― Даже я не смог бы устоять против этой кантаты. В этом нет ничего постыдного. Это случается со всеми нами время от времени. Просто некоторые люди более соблазнительны, чем другие. Возможно, твоей матери стоит разобраться с твоей проблемой.

Эти слова словно высосали весь воздух из моих легких и заменили его расплавленной яростью. Инстинкт овладел мной. Кровь запульсировала внутри меня, и я перестал слышать их слова. Что-то первобытное двигало мной: желание бороться.

Защищать.

Я поднял руку, схватился за лезвие, и вырвал его у Сабины. Я перебросил его в свою неповрежденную правую руку и взмахнул мечом, теперь уже покрытым ржавчиной. Мои действия были молниеносными даже для меня. Словно какой-то новый, более глубокий инстинкт овладел мной.

― Если вы позволите. ― Я сделал шаг к двери, ведущей на лестницу, и оказался между родителями и спальней, где спала Тея. Мне сразу стало легче. Ни один из них не мог пройти мимо меня, не проверив, насколько далеко я зайду. Я надеялся, что никто из них не попытается. ― Я могу объяснить.

― Это должно быть интересно, ― сухо сказала Сабина, глядя на свои пустые руки.

Я предложил им сесть. От меня не ускользнуло, что они заняли места по разные стороны комнаты. Они были женаты тысячи лет и могли понимать друг друга без слов, поэтому мне пришлось действовать осторожно. Небо за окном начало угрожающе светлеть. Ярко-оранжевая трещина разлила дневной свет по горизонту. Тея скоро проснется, и мне нужно было, чтобы они вели себя спокойно. Хотя бы какое-то время, чтобы вытащить ее отсюда. Но было бы гораздо легче довести ее до дома в целости и сохранности, если бы мои родители не взялись за оружие.

― Просто послушай. ― Я не скрывал, что чувствую усталость. Пульсация в раненой руке теперь повторяла пульсацию в голове, и было еще труднее игнорировать желание вернуться туда, где я оставил Тею. ― Я не под воздействием. Все гораздо хуже.

Не успел я продолжить, как в комнату вошел Себастьян, почесывая голову и глупо моргая.

― Что, черт возьми, происходит? Вы распугали моих друзей.

― Вечеринка закончилась несколько часов назад, ― огрызнулась Сабина. Очевидно, что сегодня утром у нее закончилось терпение по отношению ко всем детям, а ведь еще только рассвело.

― Извините! ― Он поднял руки в знак капитуляции и опустился в кресло у камина. Он кивнул нашему отцу. ― Продолжайте семейное собрание.

― Это не собрание. ― С каждой минутой я все больше раздражался. Я не ожидал, что оставлю Тею одну так надолго. Мы были заняты всю ночь, и она, вероятно, еще спала, но с каждой секундой в моей груди нарастало чувство тревоги.

― Твой брат сейчас объяснит, почему он игнорирует Обряды и вместо этого ложится в постель со смертной. ― Улыбка Сабины могла убить человека.

Себастьян перевел взгляд с нее на нашего отца, а затем на меня.

― Ну, не позволяйте мне прерывать вас.

Я бросил на него взгляд. Он так старался поддержать меня.

― Это жажда крови, ― объяснил я. Я рассказал, что произошло с Беллами во время вечеринки. ― Я почти потерял контроль над собой. Я даже не помню, когда в последний раз у меня была такая сильная жажда крови.

Себастьян захихикал, как будто мысль о том, что его старший брат не может контролировать свой сексуальный аппетит, забавляла его. Учитывая, что он спал с половиной встреченных им теплых тел, я полагал, что для него это чуждое понятие.

― Я думала, она твоя девушка, ― с сомнением сказала Сабина.

― Так и есть, ― подтвердил я. Такова была договоренность. ― Мы еще не переспали.

― И теперь эта тема закрыта, ― сказала она, ― а тебе пора подумать о женитьбе.

Я ожидал, что она скажет именно это.

― Я думаю о женитьбе.

Сабина приблизилась ко мне на расстояние дюйма ― новый меч появился словно из ниоткуда, ― пока отец не обхватил ее за талию и не удержал.

― Ты ― чистокровный Руссо, наследник этой семьи! ― Она продолжала размахивать мечом.

― Если ты думаешь, что можешь жениться на какой-то случайной смертной только потому, что она красивая…

― Дорогая, ― прервал ее Доминик успокаивающим голосом. ― Возможно, нам стоит обсудить это, когда мы все успокоимся.

― Я спокойна! ― вскричала она, ударив его ногой по голени.

― У тебя в руках меч, ― с сомнением сказал Себастьян.

Она бросила на него взгляд и убрала меч в его сторону.

― Ты следующий в очереди.

― Ладно. ― Он пожал плечами. ― Это не имеет