Газлайтер. Том 4 (СИ) - Григорий Володин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Данила, почему ты шутишь? — расстраивается женщина, не обращая внимания ни на кого вокруг. — Я с тобой серьезно, а ты шутишь.
— Антонина Павловна, сейчас мы едем к вам домой, — произношу не терпящим возражения голосом. — Сходите за вашими вещами. Я буду ждать вас здесь.
Я останавливаюсь у учительской. Женщина послушно проходит в комнату для учителей и вскоре возвращается в сером плаще и дамской сумочкой на плече. Мы двигаемся к выходу. Больше Антонина Павловна не спорит, только понуро опускает голову и смотрит себе под ноги.
— Эй, Тоня! — у ворот нас окликает группа мужчин, которые, правда щелкают семечки. А я-то думал, что Егор использовал образное выражение. Блин, ну и свиньи — намусорили кожурками. — Пошли, девочка, с нами. Сегодня у тебя приват. Босс соскучился по твоим танцулькам.
Учительница вжимает голову в плечи, но ничего не отвечает бандюганам. Только бросает на меня вопрошающий взгляд. А я широко улыбаюсь приближающимся мордоворотам:
— Господа, видимо, произошло какое-то недоразумение. Антонина Павловна сегодня проводит со мной частный репетиторский урок. У нас договоренность.
Мордовороты берут нас в полукольцо, и не думая внять моим словам.
— Ты дворянин? — осторожно спрашивает худощавый мужчина, окинув взглядом мой форменный школьный пиджак. Я вышел без куртки, ибо машина близко.
А вообще этот индивид хоть немного, но соображает. В школе одаренных большой шанс напороться на знатного.
— Даже не близко, — продолжаю улыбаться.
— Тогда сдристни, шкет, — сразу набирается храбрости семечник. — Пока тебе кости не пересчитали.
В его тоне прибавляется агрессивности. Антонина, чувствительная натура, отступает на шаг и хватается за мой рукав. Я же спокойно поворачиваюсь к самому здоровому бандитосу.
— Ну-ка, выруби его.
И бугай топает к своему худому собрату. Два мощных, как удары молота, хука, и вырубленный семечник падает лицом на свой же мусор. Поделом. Ненавижу, когда свинячат, тем более рядом с местом, где я живу, учусь или работаю.
Остальные бандиты, конечно, тут же взволновались. Но я быстро их успокаиваю. Благо у телепата полно возможностей принести пользу ближнему своему. И вскоре мужчинам уже не до своего товарища. Выполняя псионические приказы, они накидываются друг на друга. Под крики, шлепки ударов и хруст костей я уверенно беру ошеломленную женщину под локоть и увожу к машине. Нечего тут смотреть. Летальных исходов не будет. Нет, я вовсе не пожалел этих отморозков. Просто рядом школа всё-таки. Зачем оставлять здесь трупы?
Когда подходим к моему новому бронированному «Майбаху», рядом возникает Егор Шняцкий.
— Будут приказы, шеф? — спрашивает мой гвардеец.
— Уберитесь там, — киваю на ворота, откуда доносятся затихающие звуки драки. — Здесь дети как бы учатся.
— Понял, — Егор направляется к бандитам, а мы с Антониной Павловной садимся в машину.
Трогаемся. По пути набираю Енереву и предупреждаю, чтобы ребята меня не ждали. Огорчение в голосе брюнетки не передать словами.
Сначала приезжаем домой к учительнице. К счастью, люди Дюжева, правда, не знают ее домашний адрес. Поэтому Мария Федоровна цела и невредима. Не считая ее бледности и слабости. Но болезнью девочки потом займемся.
— Дядя? — удивленно восклицает выбежавшая в коридор малышка с плюшевым слоником в обнимку. — Вы всё-таки нашли маму?
— Конечно, нашел, — улыбаюсь девочке. — А теперь, Мария Федоровна, идите, пожалуйста, собирайте вещи. На неопределенное время вы с мамой переезжаете жить ко мне.
Неожиданно, но малышка совсем не удивляется, а лишь переводит взгляд больших глазок на маму.
— Мама, а господина Слонотопса можно забрать с собой? — поднимает она слоника.
— Да, конечно, — кивает Антонина, которая в свою очередь смотрит на меня и словно бы не верит, тому, что с ней происходит. — Иди, собирайся, заечка.
Пока женщина с ребенком укладывают вещи в чемоданы, я вызваниваю Сергея. Приказываю прислать человека для перевозки поклажи двух сударынь ко мне домой, а сам отправляюсь к этому Дюжеву. Благо адрес подглядел в голове одного из бандюганов возле школы.
Черный бронированный «Майбах» на фоне ландшафтов Южного парка выглядит как премиальный танк. Обычные водилы держатся от нас на расстоянии, многие уступают дорогу от греха подальше. Никитос заворачивает к обшарпанному кирпичному зданию. Водителя оставляю в машине. Сам же поднимаюсь на крыльцо и вхожу внутрь. В холле меня встречают два охранника с физиологией типа «банковский сейф»: такие же массивные, широкие и квадратные. Подобных здоровяков часто берут вышибалами в клубы.
Нахмурившись, здоровяки громыхают ко мне.
Я мельком оглядываю шкафов, выбирая поздоровее.
— Так, ты свали и не отсвечивай, — велю правому, и тот разворачивается и уходит. — А ты бегом в кабинет своего босса и хорошенько вдарь ему в печень, но так чтоб не вырубился.
Громила срывается вверх по лестнице, причем бежит очень быстро, и выглядит это как гиппопотам в галопе. Я же, не торопясь, двигаюсь следом. По пути из разных дверей ко мне выскакивают то один, то другой сообщник Дюжева. Я всех собираю и веду за собой. Заодно практикуюсь в ментальном подчинении толпы. А то расслабился совсем. Десять человек — мой нынешний максимум, и это никуда не годится.
Всего вылезает около пятнадцати. С трудом, но справляюсь. Мужики, как зомби, идут следом за мной. Блин, как же тут прокурено! Вообще Дюжев вроде как контрабандист сигарет. Через теневые компании он поставляет дешевые пакистанские папиросы на отечественные прилавки. Видимо, контрабандисты и сами часто балуются своим товаром. Дешево ведь.
Добираемся до кабинета хозяина этого предприятия. Сам Дюжев лежит на ковре и жадно хватает ртом воздух, сжимая живот. Над главарем возвышается посланный «шкаф».
— Выстройтесь по кругу, — киваю своим «зомби», и они окружают опрокинутого Дюжева.
— Что за… — хрипит он, пытаясь восстановить дыхание. — Предатели…Вы все…
— Они не предатели, — решаю прояснить ситуацию. — Я — телепат Данила Вещий. Теперь сообразил в чем дело?
Он моргает раз, другой и хрипит:
— Что тебе надо? Зачем подчинил моих людей?
Ну хотя бы контрабандист оказался сообразительным. А, значит, можно попробовать поговорить без членовредительства. Следующие пару минут я объясняю «сигаретному барону Будовска», что разрешается и запрещается делать в моем городе. Разрешается, так и быть, барыжить папиросами. Запрещается приставать к красивым учительницам. Дюжев понятливо кивает, да и в его голове я не нахожу возражений, особенно когда он поглядывает в рыбьи глаза своих людей. Ну и славно. На этом я и оставляю контрабандистов. Ну а что? Не всех же убивать, а то так в Будовске совсем не останется людей. Треть жителей хоть как-то, да замешана в криминале. Нужно практиковать кнут и пряник, нужно перевоспитывать местных бандитов. Чай не тупые, демонстрации силы должно быть достаточно. А кто тупой и все равно не понимает — того можно и убить. Даже нужно.
А Антонине Павловне с Марией Федоровной
