Эдемский Маг. ТОМ I - Игорь Швейц

вперёд. Я не вслушиваюсь в их шёпот, я не слышу эти шебуршания… Боже, я счастлив, что не веду себя также, как все они. Проживать их жизни — самое унизительное дело… Демиург, я никогда не пойму тебя. Отчего твоя душа так тяготилась к таким вот обычным людям? Какое счастье? Какие радостные дни? Их истинное лицо — это стойка на коленях пред сильными и властными. На большее они и не способны…»

Разные тёмные мысли навевались среди этой сырости, серости и потерянности. Заводы гудели всё сильнее, вырыгивая из труб жирные клубы чёрного дыма. Где-то, не столь далеко, развернулся шаткий кособокий замок, по стенам которого ползли юркие трещины. Зелень вырывалась из них пышными причёсками и только красная крыша, венчающая это средневековое строение, говорило о стати и важности этого места.

«Замок держим на примете, не забываем и наблюдаем. Слишком величественное здание для Чёрного града… Даже чересчур роскошное. Наверняка используют как отель. Так что Демьян может находиться внутри…» — пришёл к мысли богатырь, продолжая топтать старую серую землю, из которой давно ушла вся жизнь…

Весь город казался мёртвым обугленным ребёнком. Тишина, унылость, дикость и ощущение смерти, обуявшее тесные однообразные улочки, которыми достойно и честно управлял добрый и великодушный Эрик Мартен, буквально пропитывали собой весь умирающий городок.

«Чёрт. Всё же он тот ещё уродец…» — скрипя зубами подумал Саркис. Дверь в высоченный завод маячила пред носом. Так и манила к себе своим глубоким тёмным цветом…

«Первый завод на моём пути… У меня стойкое ощущение, будто всё гораздо хуже, чем мне кажется. Эти огроменные здания, которые венчают длинные цилиндрические трубы, наверняка наполнены людьми, спору нет. Страх лишь в том, как они там работают. За что, за какие ценности и под какими угрозами? В этом городе даже экономической системы не выстроено. Если она и была, то давно сгинула в небытие, аккурат с приходом к власти Эрика…»

Ветер неожиданно задул. Даже сквозь туманную пелену ему удавалось пробиться к несчастным сгорбленным людям. Ни одна граница не идеальна. Нет того, чего нельзя было бы обойти.

Дверь была приоткрыта, встречая эдемского мага, судя по всему, достаточно обыденной заводской суетой. Слышался лязг, топот; иногда, преимущественно с разных сторон, доносились грустные стоны, что удивительным образом переплетались с минорными страдальческими нотками. Запахло машинным маслом и терпкой вонью скрипящего несмазанного железа. Глаза заслезились то ли от нахлынувшей жары, то ли от попавшей в них дряни.

Зев стал воистину дик и ужасен. Отсвет искр и огня аркой обрамлял вход, заставив даже бывалого мага пошатнуться от чувства нереальности происходящего.

«Нет… Нет… Это точно какая-то магия, морок, видение… Я не хочу в это верить… Демиург, как ты мог найти хоть что-то в этих людях? Почему тебя так сильно тянуло на эти обречённые земли?…»

Духота враз накрыла тело Саркиса, а пот стремительно начал свой бег под тугой обтягивающей чернявой курткой.

Их было много. Даже очень. Мириады чёрных точек, методично отплясывающих свой повседневный рабский танец. Отовсюду слышался стук, лязг и скрежет. Люди горбились под тяжестью собственных глазастых чавкающих демонов. Вокруг их оборванных грязных одежд кружили сотни жужжащих мух, а глаза были мертвенно стеклянны и пусты.

Настоящий ад для каждого, кто находится здесь. Как послушные болванчики, они дрыгают под одну и туже занудную мелодию своих правителей, коих они бояться и с трепетом слушают.

«Они делают для Мартена всё… Стулья, столы, инструменты. Они шьют одежду, занимаются созданием всего-всего, что нужно для существования этих жалких воришек… И что же люди получают взамен? Нищету, ошейники, пощёчины и по пятам ходящую за их душами смерть… Зря я так взъелся на этих несчастных жителей. Таким даже помощь — дело пропащее»

Обычно правительство должно работать для города. Но здесь, в этом неправильном убогом мире, всё было наоборот. Здесь город горбился пред смеющимися правителями. Нагибался и унижался, отдавая самого себя во имя идеологии и власти этих людей.

Завод был огромен и на каждом квадратном сантиметре трудился потный работник, забывший о своей чести и продавший свою жизнь во имя гнусных душ Мартена и ему подобных. Не щадя свои дряхлые костлявые руки, каждый поднимал и опускал свои инструменты, не прекращая работу ни на миг.

Могли ли они считаться людьми? Но кто их сделал такими покорными и раболепными? Виноваты ли они во всём происходящем? Скорее да, чем нет. Они дали возможность правительству взять себя за загривок, встряхнуть и заставить делать то, что было им нужно. Обычные разменные монеты, лишённые эмоций, вещей, семей… Они были пусты, как полые сосуды. И разве можно было их винить? Саркис мог и его руки отчаянно разгорелись, смешиваясь с окружающими искрами и сполохами жидкого тянущегося вверх огня.

«Я понимаю, что где-то это неправильно, но спокойно смотреть на этих нищих уродцев я не могу. Если б не их жалкие боязливые непримечательные характеры, всё было бы по-другому. Каждый куёт свою судьбу сам. Эти дебилы куют не собственные судьбы, а куют сраные жизни узурпаторов. Они их подтачивают, облицовывают, сдувают пылинки — играют на руку Эрику. И мне плевать у кого какое там прошлое. То, что происходит здесь — несомненное вопиющее преступление против нашего Отца. Он никогда бы не одобрил ни эту послушную ораву, ни этих правителей города, который они превратили в самый настоящий фашистский лагерь для абсолютно всех людей, лишая их жизни, не давая увидеть им даже синеву неба, луч солнца и свежий бодрящий воздух… Такое прощать нельзя. Ни толпе. Ни этим ворам, что буквально питаются людьми»

Рядом вперил свой мёртвый скучный взгляд старик, прожжённая борода которого падала на грязный облепленный соплями пол.

— Работать надо… Я работаю… Работаю… Всё во благо… Всё во счастье…

Брови Саркиса выразительно изогнулись:

— Зачем ты работаешь на них? Тебе мало потерянной жизни, скуки и бесконечного страха? Как вы можете так унижаться, забывая о своей чести и достоинстве? О своей индивидуальности?

По телу старика будто прошла дрожь. Он резко дёрнулся, выронил тяжеленный железный молоток и широко распахнул глаза в немом ужасе, что был виден в каждом миллиметре его морщинистого потрескавшегося лица. Демон на спине шелохнулся, бессильно вперив взгляд в Саркиса. Ему тоже было плохо