Перерождение: Древо - Пауль Эскапист

восходе солнца. Здесь же, в самом племени, они продолжали жить в привычном для себя ритме, ожидая вестей от ушедших.

Охотники отдыхали после успешной вылазки, молодняк резвился, бегая между шатров, женщины занимались разделкой туши какого-то животного, по которой уже нельзя было определить его видовую принадлежность, и многое другое, что уже стало привычным для наблюдавших за лагерем людей.

Впрочем, о наличии чужаков орки не подозревали, так как еще совсем недавно в той стороне никого не было, как и не было намеков на развернувшиеся далее события. Первыми неладное заподозрили охотники, приметив шевеление высокой травы вдалеке, а затем увидели и тех, кто эту траву шевелил.

Ранее никогда не видя подобных существ, так похожих на них, но не относящихся к их виду, орки начали стремительно вооружаться, готовясь отражать готовящиеся нападение. Сомнений в намерениях чужаков у них не было, так как те шли с оружием и явно не с мирными намереньями, что тут же подтвердили выпущенные по лагерю стрелы. Времени на подготовку у орков уже не было…

От измельчения целебных трав его отвлек шум снаружи. Ар’Шос, ученик Шамана, которого сейчас не было в племени, был вынужден прервать свое занятие дабы разобраться в происходящем, однако, распознав в шуме сигнал тревоги, он тут же отбросил в сторону свое возмущение и бросился на подмогу своим соплеменникам в борьбе с неизвестной ему угрозой.

Буквально вылетев из шаманского шатра с копьем наперевес, он тут же поймал своим телом несколько стрел. Орк взревел от возмущения, ведь подобное было явным нарушением Правил Войны, однако, обратив внимание на поразившие его стрелы, он понял, что те слишком мелкие для того, чтобы стрелять ими из луков.

Этой секундной заминкой воспользовался кто-то из напавших, и попытался пристрелить выбежавшего из шатра орка выстрелом в шею, однако промазал и оставил лишь царапину на щеке. Ар’Шос взяв под контроль свою ярость и даже не обратив внимания на новое ранение, так как эти зубочистки могли серьезно навредить лишь детям, он бросился на подмогу ближайшему соплеменнику, которого взяли в оборот двое, сильно напоминающие орков, но меньше их на целый локоть и с розоватой, словно о ощипанной птицы, кожей.

Однако добежать до собрата он не успел — того объяло яркое пламя, а ноги погрузились в ставшую мягкой землю. Это заставило Ар’Шоса, так и не успевшего отбежать от шаманского шатра, осмотреться, и увиденное ему очень не понравилось.

Орки дали напавшим достойный бой, однако их было куда меньше, чем нападавших. Это не было бы проблемой, если бы бой шел лишь в ближнем бою, однако эти недо-орки непонятным для Ар’Шоса образом повелевали землей, воздухом, водой и даже вызывали огонь, что было просто немыслимо для ученика шамана. Духи тоже были способны на подобное, однако не в таких масштабах и просили за это слишком много Силы.

Наблюдая за смертью одного из охотников, голова которого в этот момент отделилась от тела, а кровь разлетелась от последующего за этим порыва ветра, он вдруг ясно понял, что это конец.

«Конец». Это слово вырвало ученика шамана из оцепенения. Да, это именно он — Вождь с сильнейшими воинами и частью охотников ушли на Битву сильнейших, без них шансов победить нового врага у племени не было, Ар’Шос умел мыслить трезво даже в столь критических ситуациях. А значит нужно заставить врага умыться кровью, но не ему. Он был уверен, что его соплеменники пришли к тому же выводу, так как за столь скоротечную схватку они, пусть и не могли ничего противопоставить этим противоестественным атакам, однако перед тем, как получить смертельные ранения, часто забирали с собой противников, что посмели к ним приблизиться со своими железяками. Однако врагов все же было слишком много.

Осознав неминуемую гибель соплеменников, Ар’Шос ринулся обратно в шатер, чтобы сделать то, что может только он — предупредить Шамана о новых врагах.

Сейчас духи всех без исключения племен наблюдали за Битвой Сильнейших, уделяя мало внимания происходящему в собственых племенах, и, чтобы передать им послание, нужно было прибегнуть к ритуалу. Однако, у молодого орка не было времени на камлание и ритуалы, а значит оставался лишь один способ, прибегать к которому, в обычных обстоятельствах, было запрещено — жертвоприношение.

Выдернув стрелу из плеча, он окунул пальцы в вытекшую оттуда кровь и провел ими от глаз до подбородка, нарисовав две алые полосы. Дальше пошли несколько простых узоров на руках и один на груди, завершивший последние приготовления.

Ар’Шос достал сделанный им самим ритуальный кинжал и затем, взяв его в обе руки, вонзил его промо в собственное сердце. Почувствовав, как холодное лезвие достигло своей цели и пронзило сердце насквозь, он, подавляя собственные инстинкты, медленно вытащил оружие из раны. Хлынувшая ручьем кровь обагрила зеленую кожу орка. Однако тот, даже чувствуя отголоски зова предков, нашел в себе силы выпустить всю скопившуюся в нем ярость в одном единственном крике, от которого даже звуки боя на время остановились.

В этот момент в шатер ворвались те, с кем еще недавно сражались оставшиеся снаружи орки. Всего за пару удар бьющегося в агонии сердца зеленого великана, воин одним ударом меча снес тому голову, отправляя Ар’Шоса на встречу предкам…

Глава 20. Изменения

Один князь три месяца осаждал вражескую крепость и никак не мог взять её. Недовольный своим войском, он велел советнику отправить письмо домой с приказанием прислать на подмогу ещё дружину из самых отчаянных храбрецов. Но советник заметил ему, что армия баранов под командованием льва лучше, чем армия львов под командованием барана. И предложил прислать лучше другого командующего.

"Притча из интернета"

* * *

В самом центре орочьих степей, недалеко от места, где подошли к концу амбиции Ур’Гаша, за долгие годы после смерти Шамана Зула из племени Белого Когтя, у реки вырос огромный, по сравнению со всеми ранее существующими, лагерь. В его создании принимали участие практически все племена, внося посильный вклад в общее дело. Чего только стоят каменные глыбы, притащенные с далеких гор на восходе солнца, без которых многие шатры рухнули бы, не выдержав собственного веса. Впрочем, они и до сих пор иногда валятся на особо разбуянившихся жителей. Сердцем же лагеря была арена, на постройку которой и ушла большая часть времени.

Она представляла из себя большую яму с плоским дном, в центре которого был каменный пьедестал. По ее краям, обложенным камнем, на равном расстоянии друг от друга стояли точные копии идолов