Ник и другие я - Татьяна Лаас

Рик быстро поцеловал Джил в губы и бросил Парре:

– Бегооооом, капитан! Двигай задом, твою мать! Сэм ждать не будет!

– Попытка снова провалена, Рик! Ты в курсе, что Джил тебя слышит? – донеслось уже откуда-то с лестницы – парни не стали ждать медленные, неповоротливые больничные лифты.

– Вот орки же!!! – простонал напоследок Арано.

Джил тихо рассмеялась и надела очки – ей предстояла веселая ночка в проверке документов, только сперва она подошла к стеклу отделения и посмотрела на девочку. Та лежала полностью укутанная проводами.

Джил прижала ладонь к холодному стеклу:

– Не бойся, твою маму ищут. Все будет хорошо – уже утром она придет к тебе. Ты только держись, Лока.

Она повернулась к врачу:

– Давайте-ка разбираться, пока ищут её маму…

Сэм уже нашли и весьма грамотно загоняли в тупик, из которого не выбраться. Она сглупила – выбрала портовую зону, из которой не сбежать: с двух сторон та зажата Границами зон, а с третьей стороны – океан. Границы можно прорвать, только это будет означать гибель города – в ледяных зонах полно нежити.

Океан шумел и звал к себе, обещая простор, в котором её никто никогда не догонит, только Сэм давно потеряла возможность меняться. Она давно разучилась летать. Границы сияли в темноте ночи неоновыми огнями – там, в зонах, плясали небесные танцоры, освещая льды. Она же никогда больше не сможет летать… И это вина Эмидайо, чтобы ему икалось после каждой пинты крови. Шрам на руке полыхнул фантомной болью – тогда болело сильно, теперь нет, но воспоминаниями не прикажешь. Иногда они приходили болью – лучше фантомной в руке, чем душевной болью в сердце. Эмидайо, зараза такая, его невозможно не любить, и его невозможно не ненавидеть за то, что он забрал у неё небо.

Крики за спиной нарастали – её убеждали остановиться, ей обещали защиту, ей гарантировали свободу. Только останавливаться она не собиралась – устала. Устала от своей жизни. От необходимости постоянного выбора – того парня выпить или ту девчонку послабее, или подождать, надеясь, что выйдет все же на преступника, которого будет не жалко. Устала от постоянного контроля – остановиться до того момента, как начнет стихать сердце. Это оркски сложно, говорил Эмидайо, но необходимо, чтобы остаться человеком. Она устала держаться за свою человечность. Она устала жить. Она хотела одного – лечь спать и не просыпаться. Даже если не просыпаться придется целую вечность. Это даже хорошо. Она устала от одиночества. Она устала быть одна. Она устала быть изгоем.

Силы заканчивались – вся выпитая вчера кровь сгорела в пылу погони. Значит, ей опять придется выходить на охоту и искать жертву. К оркам такое существование!

Кто-то кинулся ей наперерез, и она цепанула его когтями, не задумываясь. Парень отлетел в сторону, хватаясь за разорванное плечо.

В спину донеслось:

– Стой же… Мы не тронем тебя…

Впереди вздымалась стена, отгораживающая от жилых построек ветку железной дороги. Можно было вскочить на стену и пронестись по ней, но… Сэм остановилась и развернулась к парню. Симпатичный парень, брюнет, как почти все мужское население Либорайо, смуглая кожа, синие глаза. Вспомнилось из прошлой запретной осени – один из Седьмого штурмового. Кажется, Лекс звал его Ульвом.

Он попытался встать, опираясь на руку:

– Я клянусь – мы не тронем тебя! Слово чести!

– Поздно, – выдавила она. Вкусно пахло кровью. Она сейчас или сорвется и выпьет его, или… Все же предпочтет смерть. – Я дважды за законом. Я душеедка и я хомофил. И я сейчас… – она сыто облизнулась… – Я сейчас тебя съем! А потом всех остальных!!!

Последние слова она уже орала. Чтобы услышали все. Чтобы поняли. Чтобы помогли, наконец, заснуть навсегда, как многие заснули из стаи Эмидайо.

А парень словно издевался:

– Успокойся… Сэм… Никто тебя не убьет…

– Я жить не хочу!!! Ты этого не понял? – она сделала шаг к парню, пытаясь унять клыки. Те втягиваться отказывались. Выпивать парня на самом деле она не собиралась – только напугать, чтобы помогли заснуть.

Рана у парня медленно затягивалась, оборотень же.

– И давно ты не хочешь жить?

– Отвали, а? – Сэм еле нашла в себе силы ответить.

Он продолжил настаивать:

– Сэм, пожалуйста, услышь меня…

– Иди ты!!!

Испуганно заметались птицы в небесах – Сэм разбудила их своим криком. Ну, хоть кого-то удалось напугать. Она посмотрела вдаль, выбирая следующую жертву, раз эта оказалась глупо милосердна для стража, и замерла – она все же увидела собственную смерть. Её выдали глаза – алые светящиеся в темноте глаза, портящие всю маскировку.

Серо-черная ультра в городской раскраске. Откинутое вверх забрало шлема. Выбившиеся длинные, не по уставу волосы. Конечно же, светлые, почти белые. Белая неживая кожа. Неидеальный нос с горбинкой, Сэм даже понравилось. Хмурые, сдвинутые брови. Поджатые губы. Её смерть чем-то напоминала Эмидайо. Чем-то очень походила на Эмидайо. А кто не влюблялся в него? Этого вампира нельзя не любить. И пусть для Сэм эта любовь осталась платонической, было приятно, что её вторая, окончательная смерть будет чем-то похожа на Эмидайо.

Он отсалютовал ей и поднял оружие.

– Ну же… – пробормотала она. Знала, что прочитает по губам. Только он не спешил.

Где-то орал высоченный парень:

– Отбой, отбой, отбой!!! Коршун, передавай отбой – тут работаем мы! Тут работает Седьмой отряд! Отбой!!!

Где-то обернулся в тигра и несся на её смерть страж.

Лежащий у её ног парень продолжал увещевать, зажимая рану:

– И проблемы со сном. Ведь так? И боязнь смерти – особенно ребенка. Сэм, это послеродовая депрессия, за неё не убивают.

– Я хомофил.

– Нуууу, это весомый недостаток, но… Все решаемо.

– Прекрати… – Сэм поняла, что вот-вот заснет. Её одиночество закончилось. – Скажи Парре, что Лока не его ребенок. И Лока… Обозвать ребенка Безумной – зря он так мстит малышке.

– Мы поменяем ей имя… Сэм, пожалуйста…

Она только зашипела в ответ.

Шорох шин, визг тормозов. Хлопок открытой дверцы машины.

Крик:

– Ворон, не смей!!!

Такой знакомый, домашний аромат Алекса. Треск одежды – тот перешел в природную форму – наверное, надеялся успеть.

Она все слышала,