Император из стали (СИ) - Васильев Сергей Викторович

Это была вторая встреча императора с дворянским собранием, поэтому на неё успели подтянуться представители отдаленных провинций, куда уже долетели известия о разительных переменах во внутренней политике государства российского. Всего шесть лет прошло с того дня, когда девять губернских земских собраний направили Николаю II «приветственные адреса» по случаю его бракосочетания с принцессой Алисой. В некоторых из них выражался запрос, иногда очень робкий, на «общественные изменения». Тульские земцы просили «открытого голоса земства к престолу», курские — надеялись на «расширение гласности». Далее всех в своем «адресе» пошли гласные тверского земства:

«Мы питаем надежду, что счастье наше будет расти и крепнуть при неуклонном исполнении закона, ибо закон должен стоять выше случайных видов отдельных представителей власти… Мы ждем, Государь, возможности и права для общественных учреждений выражать свое мнение по вопросам, их касающихся, дабы до высоты Престола могло достигать выражение потребностей и мыслей не только представителей администрации, но и народа русского».

17 января 1895 г. в Зимнем дворце состоялся Высочайший прием депутаций от дворянства, земств, городов и казачьих войск. Но еще рано утром министр внутренних дел Дурново устроил разнос за «тверской адрес» губернскому предводителю дворянства Оленину. Министр сообщил, что даже не рискнул передать подобного рода бумагу Императору, а лишь сделал доклад, на который Царь наложил резолюцию: «Чрезвычайно удивлен и недоволен этой неуместной выходкой…».

И вот по истечении шести лет государь меняет своё мнение на противоположное, уже не называет нижайшую просьбу земств «выходкой», а наоборот — сам делает заявления о свободах, о каких земцы даже и не помышляли, не запрещает, а настаивает на активном участии в политической жизни и даже учреждает невиданные по своей демократичности Советы, опирающиеся на всеобщее и равное волеизъявление, без имущественного и сословного ценза.

Теперь попавшие в Кремль депутации жаждали вкусить дух свободы и лично убедиться, что царь готов делиться своей властью, хотя каждый из них втайне надеялся, что при этом самодержец не станет делить с ними и ответственность. Основную силу земству давало участие в нем просвещенного, европейски-культурного дворянства, в том числе и представителей самых видных аристократических фамилий России — князей Трубецких, Шаховских, Львовых, Голицыных, графов Гейденов, Бобринских, хорошо и грамотно рассуждавших, как надо управлять страной, но при этом даже не помышлявших о том, чтобы поручиться головой за полезность собственных предложений. Сегодня представители всех этих фамилий присутствовали в зале, будучи наиболее непримиримыми оппозиционерами абсолютизму и с удивлением наблюдали, как даже внешне изменился облик царя, не говоря уже о его риторике. Такую они сами не могли позволить себе даже в тесном дружеском кругу.

— Стоит заглянуть в исторические справочники, чтобы узнать — Романовы — фамилия вполне земная и не всегда — правящая, ведущая свою родословную от Андрея Ивановича Кобылы, служившего при дворе московских князей Ивана Калиты и Симеона Гордого, — император своими руками буквально рушил образ «помазанника божьего». — Кстати, воцарение династии, в отличие от многих европейских монархий, произошло вполне демократично, по решению Земского собора, причем Михаил Федорович долго сомневался, брать ли в руки скипетр. Его мать, инокиня Марфа, слёзно умоляла сына не принимать столь тяжкое бремя. И вот теперь, в начале ХХ века, когда написаны тома революционной литературы, Франция, Америка и еще целый ряд развитых стран вполне комфортно существуют без монархии, а в самой России чрезвычайно популярны республиканские настроения, уместно задать прямой вопрос: для чего нужен России царь? А если нужен, то какой?

Дворянское собрание застыло в оцепенении, не зная, как реагировать на такое вольнодумство, за которое ещё вчера можно было легко угодить за решётку.

— Да-да, я знаю, что даже задавать такие вопросы российским подданным запрещено. Поэтому задаю его сам и сам же попробую ответить: монархия — это инструмент для выживания общества, созданный в процессе ожесточенной борьбы с агрессивной внешней средой. Как любой инструмент, создаваемый для решения конкретных исторических задач, он может устаревать и ломаться, а потому подлежит регулярной калибровке, ремонту и модернизации. Сейчас самое время сверить часы. ХХ столетие всё равно заставит это сделать. Это будет век машин и технологий, страшного, доселе невиданного оружия и опустошительных войн, похожих на библейский Апокалипсис. Его тяжелая поступь уже слышна и совсем скоро будет видна даже тем, кто не хочет замечать очевидного…

По залу пронесся легкий шёпоток. В последние годы по всем европейским столицам успешно гастролировали различные медиумы и чревовещатели, предсказывая с приходом ХХ столетия конец света. «Вот и царь поддался очарованию прорицателей,» — читалось на лицах присутствующих.

— Как будто в качестве компенсации за новое, смертоносное оружие массового поражения, ХХ век повысит комфорт жизни, изменит облик городов и сёл, насытит их новыми средствами связи и передвижения, озарит искусственным электрическим светом, ускорит саму жизнь, предъявит повышенные требования к квалификации населения и образованию. Оно станет массовым, потому что по-другому невозможно будет поддерживать работоспособность промышленности и инфраструктуры, обеспечивать конкурентоспособность государства на международной арене. Те, кто был в Америке, могли видеть, как будет выглядеть ближайшее будущее. Россия пока не готова к нему ни морально, ни материально, ни технологически. Поэтому работа по модернизации нашей общественной и политической жизни предстоит огромная и надо браться за нее немедленно. Мы слишком долго лежали на печи и слишком отстали от других стран…

Произнося эти слова, император невольно раскалывал дворянское сословие, как дровяную чурку. То, что надо как-то действовать, дворянство понимало уже давно. Но пока санкции на проявление активности не было, «что-то делать» решались самые отчаянные бесшабашные вольнодумцы. Теперь ограничения снимались и начиналось самое драматичное — дворяне совершенно по-разному представляли себе работу по модернизации российской жизни. И если одна часть готова была на кардинальное изменение своего собственного имущественного и социального статуса (*) — именно из этой среды рекрутировались революционеры, другая часть предпочитала «держать и не пущать!» Этот раскол незримо чувствовался уже сейчас в этом зале, но грозил в ближайшее время перерасти границы сословия и выбраться на свежий воздух, как полыхающий огонь вырывается из закрытых помещений через открытые окна.

— Если монархия — это инструмент для выживания, — добавлял «угольку в топку» император, — то мне, как ее главе, надлежит заняться ревизией социума и понять, что способствует и что мешает его выживанию и процветанию. Но что вообще представляет собой общество России? Царствующая фамилия? Её свита? Дворянское сословие? Многие присутствующие считают, что этим стоит ограничиться. Встаёт вопрос — а жизнеспособен ли выделенный класс сам по себе или он обладает необходимой устойчивостью и прочностью только в совокупности с другими социальными группами? Надеюсь, что среди присутствующих нет таких, кто считает, будто дворянство автономно и полностью независимо от остального населения. А если это так, значит все подданные империи являются единым общественным организмом, где сословия взаимно связаны и взаимозависимы. Но беда в том, что образованная, воспитанная, просвещённая, культурная часть России категорически отказываются признавать своё единство с другой его частью — невежественной, неграмотной, грубой, пахнущей потом и навозом. В результате на территории одной страны в одних границах и под одной крышей сосуществуют, но друг друга не понимают и тихо ненавидят совершенно разные цивилизации. Положение это нетерпимо и требует немедленного исправления.