Послесловие к мятежу.1991-2000. Книга 2 - Андрей Савельев

Свет на подноготную этой истории, возможно, проливает статья в “Уол-стрит-Джорнал” по поводу причастности группы “Мост” к КГБ. В статье утверждалось, что Гусинский принял на работу бывшего заместителя председателя КГБ, начальника 5-го отдела КГБ Филиппа Бобкова (курировал деятельность КГБ в Русской Православной Церкви), а в составе возглавляемого им аналитического отдела “Моста” работает еще 60 бывших сотрудников КГБ. Говорилось также, что “Мост” пытается купить приверженность тех членов парламента, которые противостоят чекистам (что, в общем-то, просто чушь собачья). На газету Гусинский подал иск в августе 1994 года (Ъ, 14.03.95). Последствия иска в данном случае для нас не важны. Важна та аналогия в действиях, которая легко просматривается в сравнении с делом Донцова. И тут, и там правоохранительные органы демонстрировали готовность сотрудничать с криминалом. Суд становился связующим звеном в этой номенклатурно-уголовной солидарности.

В 1986 году Гусинский открыл торговую фирму, потом каким-то чудом получил подряды на реставрацию зданий в центре Москвы (“Кто есть кто” № 7, апрель 1994). В 1988 году Гусинский создал кооператив “Инфэкс”, который давал правовые и финансовые консультации иностранным партнерам (всего-то через два года после финансовых афер и использования права в качестве половой тряпки!). В 1989 г. “Инфэкс” и американская юридическая фирма “Арнольд и Поттер” создали СП “Мост” с равными долями в уставном капитале.

Уже войдя в силу и плотно втершись в доверие московским властям Гусинский стал одним из героев нашумевшей статьи Юрия Щекочихина “Страх” (ЛГ 10.06.92, № 24), где “Мост” упоминался как грандиозная мафиозная структура. Гусинский угрожал подать в суд на Щекочихина за нанесение ему морального и материального ущерба, но ввиду явной поддержки его деятельности Лужковым до реализации угроз не дошел — решил не беспокоиться по пустякам. Да и Щекочихин оказался неопасным — не упорствовал своих “исследованиях” и доводах. Именно такого рода наскоки либеральных журналистов оказались очень полезны для новых финансовых воротил — они не лезли в тему глубоко и лишь давали сигнал опасности. С ними не судиться надо было, а брать на содержание. Это Гусинский понял быстро. И это был второй тип солидарности в новых условиях.

Третий тип номенклатурной солидарности, собственно, наиболее очевиден. Он всюду получает название мафии или олигархии — когда происходит сращивание сомнительных капиталов и их нечистоплотных обладателей с чиновниками, обеспечивающими прибыль на капитал, которую делят совместно.

В знак дружбы с лидером московской номенклатуры Гусинский подписал письмо с протестом против заявления Константина Борового (9 апреля 1992), в котором тот обвинял правительство Москвы во главе с Лужковым в непрофессионализме и коррумпированности. Боровой тоже не упорствовал. После принятия устрашающих поз драки так и не состоялось. На горе стране и народу, номенклатура и скоробогачи быстро погасили внутренние противоречия. Но важно, что в этой ситуации Боровой планомерно пошел под откос, а Гусинский — к разрастанию свой империи. Просто Боровой слишком легко отнесся к олигархическим отношениям — предпочел давить на чиновников, а не затевать совместные проекты. Потому в конце концов превратился в политического паяца. А Гусинский почти десятилетие оставался крайне успешным членом паразитического слоя, сидевшего на шее России. И даже после стратегического просчета в 1999 года и бегства за рубеж, он остался крайне опасным политическим и экономическим игроком. (Не забудем, что речь идет о злой силе, персонах особой подлости, для которых все умственные способности сконцентрированы именно на негодяйстве.)

Как складывался олигархический альянс Гусинского с московской властью? С будущим главой группы “Мост” и Мост-банка Лужков, как утверждают, познакомился на поприще развития кооперации в Москве уже в 1987. Проработав бок о бок с Гусинским без малого десятилетие, Лужков в интервью “Общей газете” заявил: “Те же, кто хотят, чтобы я порвал отношения с Гусинским, толкают на предательство. И при этом они не задумываются, что сегодня, предав одного, завтра человек может предать и другого. Например, Президента”. И тут проскочила примечательная оговорочка, говорящая о том, что для Лужкова президентский проект существовал всегда, и первую скрипку в этом проекте должен был сыграть хорошо проверенный партнер: Гусинский — Президент, Президент — Гусинский…

Приведем весьма характерные рассуждения главы группы “Мост” (ЛГ 10.11.93.): “Я не могу пройти через ваш аппарат, это бесполезно. На сегодня нормативная база такова, что она не заставляет вас принимать или не принимать те или иные решения. Я могу предложить вам следующее: я вас поддержу в какой-то вашей политической деятельности…” “Я уже приводил такой пример: что важнее для мэра Москвы Юрия Михайловича Лужкова — добиться, чтобы в городе реконструировалось жилье, финансировались мелкие и средние предприятия, или получить в качестве подарка “мерседес”? Конечно, первое и второе, но никак не третье: если горожане будут получать квартиры, если будут развиваться предпринимательство, москвичи за него проголосуют, когда он пойдет на выборы; а на “мерседесе” он ездить не будет — на него все будут показывать пальцем. Стало быть, для него выгоднее Гусинский, который строит и обновляет жилье, нежели тот, кто дает взятки”. “Через два-три года, я думаю, все, что хорошо для “Менатепа”, для “Моста”, будет хорошо и для России. Это станет понятной для всех нормой”. “В результате октябрьских событий 1993 г. группа “Мост” понесла ущерб в размере 1 миллиард 700 тыс. Не очень большой. Для группы “Мост””.

Тут опять сплошные оговорки, которые, как оказалось, не всякий волен интерпретировать по-своему. Например, про “мерседес”. С одной стороны, Гусинский говорит не о том, что должен делать мэр, а о том, что ему выгодно. Будет выгодно соблюдать приличия — будет воздерживаться от взяток, изменится ситуация — изменит и свое отношение к взяткам и будет ездить на дареных “мерседесах”. Кстати, Лужков никогда не стеснялся ездить на самых современных машинах, да еще под надежной охраной, которая также помещалась в “крутых” иномарках. Так что, подарки от Гусинского для Лужкова — оскорбительная подачка. Он мог сам кому угодно подарить “мерседес”. Даже стал коллекционером раритетных иномарок. На одну из выставок он приехал на БМВ 1936 года выпуска, якобы подаренном ему женой. И при этом никто не спросил, смог ли Лужков всей своей зарплатой за несколько лет покрыть налог с дарения?

В октябре 1994 г. суд удовлетворил два иска Гусинского о защите чести, достоинства и деловой репутации к газете “Завтра”. Газета поначалу, как уже говорилось выше, должна была выложить 100 млн. рублей, поскольку упоминала, что среди тех, кто развязал братоубийственную бойню в Москве в октябре 1993 г. Гусинский играл особую роль — возглавлял “неформальную армию”, состоявшую из членов военизированного формирования “Бейтар”. Кроме того, утверждалось, что состоялся подкуп лично мэра Юрия Лужкова.

С подкупом, конечно же газета переборщила. Лужков с Гусинским и ему подобными жил душа в душу — им было чем друг с другом рассчитываться и помимо примитивных обменов “мерседесами”. Скорее меж ними не было прямых денежных отношений — чисто деловые, которые давали интегральную олигархическую прибыль в самых разных видах капитала.

Был “Бейтар” или нет — точно не известно. Следствие еще впереди. По нашему мнению, был. Гусинский может сколько угодно утверждать обратное. Возможно у него есть на это основания, но все эти основания — во взглядах Гусинского, которые вскрываются в следующих его признаниях.

Прислушаемся как в упомянутом интервью Гусинский произнес еще пару сакраментальных фраз, связанных с политикой и выборами: “В одной из газет меня назвали ельцинистом. Я действительно ельцинист. Притом, что я не понимаю очень многих шагов президента, я не вижу никого другого на этом посту”. “Мы сделаем все, чтобы поддержать и Затулина, и Борового на выборах”. (Вспомним, что Борового пришлось по просьбе московской номенклатуры клюнуть, но не больно — не до крови).

Поскольку Гусинский — ельцинист, то его активность в 1993 году наблюдалась известно по какому поводу. И результат известен — вокруг Ельцина образовалась толпа соучастников и гора трупов. И Гусинский был среди соучастников. Значит и к трупам тоже имеет прямое отношение. В этом газета, бесспорно, права. К тому же наглое признание о готовности поддерживать чиновников в их “политических кампаниях” просто можно считать прямым признанием соучастия в большой крови, пролитой у Останкино и парламента.

Последняя фраза Гусинского из приведенного фрагмента интервью показывает, что конфликты с самыми одиозными фигурами российской политики для него были всегда делом внешним — эти люди всегда поддерживали неформальный контакт и обслуживали друг друга. Действительно, не только против Борового, но и против Затулина Гусинский выступал вполне открыто. Участвуя вместе с последним в создании группы “Предпринимательская политическая инициатива-92” (осень 1992 г.) в начале 1993 года Гусинский нарушил партнерские отношения, получив от Лужкова права уполномоченного банка правительства Москвы для Моаст-банка и став председателем Совета представителей уполномоченных банков при мэре Москвы. Возникшая склока по поводу приобретения внеэкономических преимуществ, как показала дальнейшая история, последствий не имела. Клевались околономенклатурные дельцы не до смерти.