Галич Александр - Александр Аркадьевич Галич

Мисьян. Зазимовал, дорогой?!

Дюжиков. Выходит, что так!

Певица(нервно). Товарищ Кирпичников…

Дюжиков. Да?

Певица. Извините, пожалуйста. Вы понимаете, я хотела дождаться моего партнера… Тенора Юнаковского… Но его все нет и нет. И я решила попробовать спеть соло…

Дюжиков. Очень приятно.

Певица. Но только я хочу, чтобы Леонид Михайлович проверил партию рояля… Еще пять минут… Мы вас не очень задерживаем?

Дюжиков. Да нет, ничего.

Певица. Спасибо!

Мисьян(негромко). Страшное ты дело взял на себя, дорогой! Не знаю этого товарища Кирпичникова, но полагаю, что он — железный человек!

Дюжиков. Он оказал мне огромную товарищескую услугу.

Мисьян(бросая мрачный взгляд на певицу). Тогда молчу! Если друг — то жизни не жалко!

Певица(аккомпаниатору). Леонид Михайлович, пожалуйста.

Аккомпаниатор, нехотя оторвавшись от чтения, берет первый попавшийся под руку аккорд.

Дюжиков(обернулся к Мисъяну). Ну, так я слушаю вас, товарищ Мисьян.

Мисьян(виновато). Дюжиков, дорогой, ну зачем ты мне говоришь «вы»? Я даю тебе честное слово, что это был просто несчастный случай. Ты же сам знаешь, как это получается! В один прекрасный день тебе вдруг приходит в голову, что уже целых три года ты не надевал белые брюки и не нюхал персидскую сирень…

Дюжиков(грубовато). Это все лирика, Мисьян! Чего ты конкретно хочешь?

Мисьян. Хочу ехать с тобой обратно.

Дюжиков. Много хочешь!

Мисьян. Прошу тебя, дорогой, не говорить со мной как с чужим человеком. Лучше дай мне по морде! Я нанюхался этой сирени и понял, что для взрослого человека это еще не самое главное.

Дюжиков(горячо). В том-то и беда, Ашот, что ни черта ты не понял! Нам было стыдно, а не тебе! Нам было смертельно стыдно, когда приехала маленькая, худенькая девчушка из Ворошиловска, и пришла к Васе Федорченко, и сказала, что ее прислали вместо радиста Мисьяна…

Молчание. Рыженький мальчик бушует над клавиатурой.

Певица(робко). Леонид Михайлович, извините… Здесь я делаю паузу.

Аккомпаниатор(не глядя). Здесь нет паузы.

Певица. Да, но я…

Аккомпаниатор. Здесь нет паузы!

Отыгрыш рояля. Дюжиков быстро взглянул на сконфуженное лицо Мисьяна, усмехнулся.

Дюжиков. Ты в Дальстрое говорил с кем-нибудь?

Мисьян(хмуро). Говорил, с Ивановским говорил.

Дюжиков. Ну и что он тебе ответил?

Мисьян. Ответил, что надо дождаться тебя! Он лично не возражает… Слушай, дорогой, я же все-таки радист первого класса!

Дюжиков. Это мне известно.

Мисьян. Ты когда едешь?

Дюжиков. Хочу завтра. Конец навигации на носу, а я с грузами зашиваюсь!

Мисьян(почувствовал, что интонация меняется, ожил). Надо, надо, дорогой, торопиться!

Дюжиков. То-то и оно!

Певица. Товарищ Кирпичников…

Дюжиков. Да?

Мисьян(тихо). Этот псевдоним меня убивает!

Певица. Мы, кажется, готовы, товарищ Кирпичников!

Дюжиков. Готовы? Очень хорошо — давайте!

Мисьян(торопливо поднимаясь). Я пойду. Потом к тебе загляну, попозже…

Дюжиков. Сиди, сиди!

Певица(становится в позу). «Я тебе ничего не скажу…»

Дюжиков(вежливо). Простите, это вы мне?

Певица. Нет-нет. Это такой романс. На слова поэта Фета.

Дюжиков. А-а-а! Ну, давайте, давайте!

Певица (делает шаг вперед и прижимает ноты к груди).

Я тебе ничего не скажу.

Аккомпаниатор играет вступление.

(Поет.)

Я тебе ничего не скажу,

Я тебя…

(Замолчала и жалобно взглянула на аккомпаниатора. Тихо.) Леонид Михайлович, но ведь здесь фермата!

Аккомпаниатор(равнодушно). Я в этом не уверен.

Певица. Уверяю вас, что здесь фермата…

Певица и Аккомпаниатор о чем-то тихо и горячо заспорили. Дюжиков поглядел на них, покачал головой, быстро вырвал из блокнота лист бумаги, написал записку, засунул ее в конверт, заклеил, протянул Мисьяну.

Дюжиков. Держи!

Мисьян. Что это?

Дюжиков. Передашь Ивановскому. Скажешь, что я к нему завтра зайду.

Мисьян. А как же будет со мной, а?

Дюжиков. Я пишу здесь. Прошу, чтоб он тебя оформил.

Мисьян(очень взволнованно). Дорогой, слушай… Ой, дорогой… Нет, я сейчас тебя не буду благодарить!

Дюжиков. И не надо.

Мисьян. Когда мы с тобой приедем домой — я в первый день соберу всех ребят и скажу им речь. Она будет называться — «Плач полярника, или Долой белые брюки!» На слова поэта Фета…

Дюжиков(фыркнул). Потише!

Без стука распахивается дверь. Быстро входит Гришко.

Гришко(в дверях). Все с-сидите?

Дюжиков(развел руками). Сижу! А что у вас?

Гришко. Вот расписка Центральной бухгалтерии Главсевморпути. Деньги по госдотации переведены пятнадцатого прошлого месяца. Номер авизо я здесь з-запи-сал.

Дюжиков. Большущее вам спасибо! Что в управлении Геологоразведки?

Гришко. Там х-хуже. Все опытные инженеры-практики уже з-законтрактованы. Речь может идти только о молодежи…

Певица. Товарищ Кирпичников…

Дюжиков. Извините, минуточку…

Гришко(удивленно). Г-где Кирпичников?

Дюжиков(тихо). Да это я… А молодежь — это очень хорошо! Край у нас молодой, и работники нам нужны молодые. У нас для стариков неподходящая параллель.

Гришко. Так я и условился. Они обещали кое с кем переговорить и направить к вам сюда, в гостиницу. Я о-объяснил.

Дюжиков. Превосходно! Теперь вот что. Была у меня ваша знакомая…

Гришко. Б-была?

Дюжиков. Да.

Гришко(после паузы). Ну?

Дюжиков(сдержанно). Я все ей сказал. И о том, что вы любите ее. И о том, что вы остаетесь в Москве.

Гришко. Она не с-смеялась?

Дюжиков. Нет. Напротив, она была очень серьезна и даже, как мне показалось, взволнованна и удивлена!

Гришко. А куда она пошла?

Дюжиков. Домой. Я ей велел сидеть дома и ждать вас.

Гришко(тихо). Спасибо… А вот о том, чтобы остаться в Москве, у меня,