Небо и грозы Электрет - Нинель Мягкова

о погибшей дочери, а при виде здравствующей мисс волей-неволей закладывались нехорошие мысли – почему не она? Почему наша кровиночка погибла, а другая, к которой тоже относились как к своей, и оттого еще больнее, жива-здорова?

Марта плакала, обнимая Фелисию на прощание. Ричард был сдержаннее, но в свою очередь крепко сжал мисс в объятиях, наказывая «писать, если что». Девушка только кивала, соглашаясь, прекрасно понимая, что в них говорит память поколений и забота о выросшей на их глазах девчушке. И никакое «если что» не может оправдать причинение им дополнительной боли.

Поэтому писать она не собиралась. Незачем ворошить былое.

Смерть Элис и ее саму порядком подкосила. Они никогда не были лучшими подругами, что та еще раз доказала перед самой смертью, но родителей мисс Коллинс любила беззаветно, поэтому в официальной версии, выданной полицией в народ, значилась как героиня, спасшая весь город.

В итоге, так оно и было.

А про ее подлое участие в заговоре лучше не знать ни Коллинсам, ни королю. Еще надумает привлечь родителей за грехи детей…

В городском доме, который Макс, как оказалось, завещал мисс Блаунт, за неимением других родственников и близких людей, пришлось провести генеральные перестановки. Людей она увольнять не стала, но строго уточнила, что они все на испытательном сроке.

Старика дворецкого после всех новостей свалил инфаркт. Экономка долго плакала в передник по такому доброму мальчику. Все остальные были приходящими, Макса хорошо не знали, и в принципе им было все равно на кого работать – главное, чтобы платили.

Дом Фелисия переоборудовала по собственному вкусу – с пылесосами, моющими машинами и прочим. Горничные и кухарка были в восторге – при прежней зарплате работы стало втрое меньше.

Девочек-помощниц из городского дома Макса Фелисия устроила на другую работу. В Растительной Сфере намечался ажиотаж – из-за частичного прореживания атмосферного слоя и густого слоя заражённой земли стало проще выращивать многие электрочувствительные растения. И дополнительные рук были нужны позарез. Тем более, что перебирать семена оказалось куда легче, чем мыть посуду вручную.

Инженер периодически замеряла радиоактивность и солнечное излучение, но они быстро пришли в норму благодаря новому, выведенному совместными усилиями химиков анти-веществу. Им покрыли крыши заново отстроенных Сфер, и теперь внутри было практически безопасно в самые суровые грозы.

Макс все-таки в каком-то смысле добился своего, обеспечил Городу своего рода изоляцию, но какой ценой!

Порезанные стеклом, придавленные обрушившимися перекрытиями, замурованные в собственных домах… Госпитали были переполнены в первые же часы катастрофы. Машины скорой помощи не справлялись, в перевозках участвовали и пожарные со следователями. Король приказал переоборудовать под больницу целое крыло дворца, добавив к этому личных лекарей. Еще и с призванными в экстренном порядке практикантами стало полегче.

Смертельных жертв было немного, но даже семнадцать человек при постоянном демографическом кризисе Города стали огромной потерей. Не говоря уже о нескольких сотнях раненых, десятки из которых остались инвалидами, неспособными больше работать.

На той площадке, где произошёл последний, решающий взрыв, и погибли Элис с Максом, возвели памятный монумент. На нем перечислили всех жертв, потерявших жизнь в этой рукотворной катастрофе. Герцога, естественно, не включили. Зато мисс Коллинс возглавляла список, как герой, отдавшая жизнь за Город.

Это меньшее, что Фелисия могла сделать для ее родителей.

День взрыва внесли в календарь как траурный, и с тех пор каждый год поздно вечером приспускали флаги и устраивали минуту молчания.

Шло время.

Небо снова затянуло густым слоем облаков, но грозы стали реже, и молнии над Городом сверкали не так часто, позволяя людям и земным растениям вздохнуть с облегчением.

Глава 25.

Дни потекли своим чередом.

После того, как с защитой сфер разобрались окончательно, Фелисия вернулась в родную усадьбу. Какое-то время приводила ее в порядок, следила за наемными рабочими, восстанавливавшими мастерскую – не в первый, и явно не в последний раз.

Затем жизнь вошла в колею обыденности. Готовкой девушка занялась сама, и неплохо справлялась, насмотревшись в своё время на Марту. Если надоедала самодельная еда и стояние у плиты, ездила в город – это на совершенствуемом вездеходе занимало все меньше времени. Уборкой и раньше занимались механизмы, а для генеральных чисток раз в месяц приезжали горничные из городского дома.

Ами заезжала иногда, даже оставалась на ночь. Семья с радостью отпускала девочку – мисс Блаунт стала практически символом благонадежности в Городе, они даже гордились таким знакомством.

Вместе они доработали-таки велосипед. Он теперь обзавёлся более широкими, шипованными шинами, стал ниже и маневренней. Ами гоняла на нем не только по лесу, но и по горам, к ужасу и восхищению Фелисии. Несмотря на собственный иммунитет к прикосновениям Терегана, она все еще была настроена весьма скептически по поводу прогулок практически без защиты. А один комбинезон и сапоги полноценной защитой считать нельзя никак.

Змей тоже иногда приползал пообщаться. Послушно, лучше любой кошки, позволял себя тискать, гладить и изучать. Почесывая гладкое чешуйчатое пузо, Фелисия нашла несколько желез, выделения из которых ей удалось взять на анализ.

Вещество оказалось биологическим аналогом магнита. Жидкость покрывала чешуйки змея тонкой пленкой, и при взаимодействии с заряженным электричеством воздухом позволяла отталкиваться от него, проще говоря летать.

При этом еще и обеспечивала иммунитет к разрядам.

Идея летательного аппарата росла и крепла. Ами вызвалась испытывать будущий планер, как более легкая, но до момента испытаний было еще далеко, и она вполне могла к тому времени перерасти мисс Блаунт – учитывая немалые габариты отца-шахтера и несильно уступающую ему мать.

Однажды вечером, в особенно прекрасную грозу, когда молнии били в землю практически вертикально, а ветра почти не было, змей и инженер расположились на крыльце усадьбы Блаунтов. Фелисия полюбила сидеть под открытым небом, наблюдая за вспышками и буйством стихий, а подаренный Уной плащ, починенный и почищенный Джеральдиной, позволял остаться при этом безнаказанной. Девушка раскачивалась в плетеном кресле, накинув плащ наподобие пледа на колени, и неосознанным, привычным уже движением поглаживала крупную, плоскую башку, примостившуюся рядом.

От гладкой, тёплой чешуи Сниира по руке, завиваясь спиралью вокруг, пробежала искорка.

Не успела она впитаться в кожу, а Фелисия запаниковать, как перед ее распахнутыми, но переставшими воспринимать окружающий мир глазами, замелькали картинки и чужие воспоминания.

Вечерний лес, полумгла, даже первая луна еще не взошла. В самое темное время суток – далекий тёплый отсвет пожара. Смена кадра – и на земле лежит девушка в ярко-желтом платье. Ткань в разрывах, крови и подпалинах, сама она без сознания. Тёплое чувство – рядом хозяин, он поможет.

Знакомая спина, белые волосы. Серый плащ бережно обертывается вокруг порванного платья, чтобы не соприкоснуться случайно кожа с кожей. Двойная ноша на спине, неприятно, но надо, хозяин попросил.

Человеческий дом рядом. Не люблю, но подлечу ближе. Девушка слаба, не дойдёт.

Фелисия улыбнулась.

Последняя загадка