Даймон - Андрей Валентинов

Итак, Талачеу начинает войну по двум причинам. В последние месяцы племена на севере предпринимали неоднократные грабительские набеги на владения рундо Калимботы. Попытки договориться ни к чему не привели, ибо разбойники имеют сильного союзника (sic!), поставляющего им оружие, включая и огнестрельное.

Нечего и говорить, насколько внимательно я слушал. Увы, леди Ньямоана не стала уточнять. Ясно, что оный «союзник» могущественен и обладает немалой хозяйственной и технической оснащённостью. Переспрашивать я не решился.

Иная причина войны столь же понятна. Калимбота рассчитывает сплотить свои рыхлые владения в сильную державу, поживившись заодно немалой добычей.

Третья причина: интересы таких, как мистер Зубейр Рахама, названа не была, но она так же ясна.

Между тем, леди коснулась предмета, мне пока неведомого, рассказав о себе. Она — четвёртая жена рундо, причём выдана была за него в десятилетнем возрасте. У неё двое детей, ещё один скончался во младенчестве. Видит их она редко: дочь и сын воспитываются во «дворце» мужа его родственниками.

Показалось мне или нет, но о своих чадах леди Ньямоана высказалась с полным равнодушием. Словно догадавшись о моих мыслях, она походя заметила, что ещё молода и успеет завести столько детей, сколько пожелает (!!!).

Заботит её другое. За годы её замужества две старшие жены скончались, умерли и их сыновья. Зато жива и здравствует третья жена, леди Абока, ныне ставшая главной. У неё три сына и четыре дочери. Именно из числа этих сыновей рундо назначит наследника. Судьба леди Ньямоаны в случае смерти мужа вполне очевидна: она и её дети будут убиты.

Сообщила она об этом с ледяным спокойствием. Лишь левая ладонь, лежавшая поверх колена, слегка дрогнула.

Сообразив, что все это рассказано не просто так, я хотел было призвать её к твёрдости, уговорить не отчаиваться, не падать духом и проч. Но внезапно показалось, что мне на ухо шепчет… Нет, Даймон был в отлучке, но мне и вправду почудилось…

С невозмутимостью, удивившей меня самого, я заметил, что Абока, её сыновья и родичи, конечно же, готовятся к будущей схватке. Учитывая их возможности, победа главной жены практически предопределена. Единственный шанс — выигрыш во времени. Абока не спешит, ожидая смерти мужа. Неожиданное развитие событий может стать для неё роковым.

Ещё не осознав до конца, что говорю, я добавил: в следующий раз рундо может не доверить леди Ньямоане такое большое войско. Если вообще, этот «следующий раз» случится.

Я умолк, с ужасом понимая,<MID>во что посмел вмешаться,<MID>какой совет решился дать. Текли секунды, прошла минута, другая, но леди Ньямоана молчала. Наконец, она улыбнулась и подняла с покрывала, нечто, принятое мною сперва за многоцветную морскую раковину. Но когда леди поднесла её к губам, я осознал ошибку. Это оказалась небольшая флейта-окарина, чем-то похожая на виденные мною перуанские инструменты. Леди вновь улыбнулась — одними уголками губ — и заиграла.

Я сидел молча, слушая музыку и глядя на женщину, чьим союзником я только что вызвался стать. Никто из нас не торопился — но и не сказал больше ни слова. Казалось, оба мы свершаем некий таинственный обряд. Кто ведает, может, так оно и было?

Этой ночью (Варфоломеевской!) наш лагерь по-прежнему полон бурной жизнью. Слышатся песни, громко бьют барабаны, ярко горят костры, отгоняя холод и тьму. Мои спутники уже спят, маленькая Викири пристроила головку на лохматом боку похрапывающего Чипри. Мбомо спит беззвучно, положив руку на цевьё мушкета. Куджур дремлет, прислонившись к чёрному стволу огромной старой акации.

Во что им всем обойдётся мой безумный порыв? Или я вновь кривлю душой, прячась за романтические словеса? Мой порыв не безумен, да и не порыв вовсе. О чем-то подобном я подумал сразу же, когда решил идти в поход. Мне, одиночке, хворому немолодому европейцу с несколькими тюками коленкора, не добраться до цели, более того, не выжить. Теперь же я не просто в «танке», но и, следуя завету моего Даймона, приближаюсь к тому, чтобы командовать целой «танковой» колонной. Отчего бы, собственно, и нет? Мой друг доктор Ливингстон, борец за мир, дружбу и отмену рабства, меня бы, конечно, не одобрил…

Мой друг доктор Ливингстон, если верить Даймону, умрёт от дизентерии и полного истощения 1 мая 1873 года на берегу неведомого озера — брошенный всеми, и Богом и людьми. Его прах похоронят в Вестминстерском аббатстве.

Не претендую — ни на первое, ни на второе.

Ближе к полуночи займусь очередными измерениями.

Дорожка 11 — «Девочка Надя»

Исполняет ансамбль народных инструментов «Карусель».

(3`53).

Очень хорошо исполняет. Так и хочется спеть: «Шоколада нету, есть лишь чупа-чупсы…»

Алёша скользнул в толпу, протиснулся между спинами, от тяжёлой сумки увернулся. Куда теперь? К трибуне, обратно? Или на месте остаться?

Привстал на цыпочках, огляделся.

…Не дал бог росту, даже отца перегнать не вышло. Девушки знакомые — кто на вершок выше, кто на полголовы. Это если Джемину приплюсовать.

Кепи, камуфляж, кокарды… Ага! Десант во всей красе — возле самой трибуны. Ровно стоят, хоть и не в охране, просто флаг демонстрируют. Вот и флаг, как положено, десантный, ещё советский. Не один — рядом старый знакомец, малиновый с золотом. «Отечество и Порядок» на боевом посту.

Туда?

Вновь всмотрелся Алексей, важное и неважное примечая. Что в его положении важное? Снайпер в боевой готовности? Ему в толпе делать нечего. Сидит где-нибудь в номере гостиницы, окнами на площадь. Наводи, целься…

Если и вправду? Лазерный прицел, красная точка между лопаток? Фу ты, гадость!..

А вот и важное, хоть и не слишком. Охрана! Возле трибуны, понятно, штатские, а дальше не менты — «каштаны». То ли гости важные «внутренним органам» в упор не доверяют, то ли ещё веселее. Городское начальство характер показывает, мол, ни к чему нам хулиганы коррумпированные. Политическое недоверие, никак иначе!

…Министр внутренних дел по поводу погоревшего горотдела специально выступил. Моргал сквозь очки, руками разводил. Ходят, видите ли, слухи, народ смущают. Слухам оным верить не след, причина в несоблюдении правил пожарной безопасности. Огнетушители старой системы, работают через один.

Вчера в Крыму кандидата в депутаты в упор застрелили, средь бела дня. Тоже, видать, противопожарной безопасностью манкировал, потому как «политической составляющей» не обнаружено. Был кандидат, нет кандидата, солнце всходит и заходит…

Двигаться сквозь толпу, особенно когда не лето — весна ранняя, народ в куртках и пальто, не слишком весело. Сплошное «извините» да «разрешите». Хорошо, опыт имеется — побегал в своё время демократ Алёша Лебедев по митингам, потолкался от души.

— Извините… Можно? Простите!..

А что на трибуне? Началось, кажется. Сейчас к микрофону подойдёт — утиной походкой, про антинародный режим задвинет.

— Товарищи! Антинародный режим в Киеве, продавший нашу Родину — СССР в Беловежской пуще…

— А-а-а-а-а-а-а!..

Товарищ Север головой покачал. А ещё говорят, демократии в стране нехватка! Будь её, демократии, чуток поменьше, этот митинг только на Сабуровой психиатрической даче проводить.

— …Навеки с Россией! Навеки с Россией! Мы и есть — Россия. Украинцев выдумал австрийский наместник Галиции граф Стадион в 1849 году. Сине-жёлтый флаг — это знамя Нижней Австрии. Ихний Грушевский — полковник австрийского генерального штаба!..

— А-а-а-а-а-а-а!

Баба Галамага — председатель футуро-социалистической партии. Или социал-футуристической, много их, не запомнишь. Она же Пани Муська, она же мадам Климакс. Боец, фурия интернационализма!

— …»Нэзалэжну» Украину создал Збигнев Бжезинский на деньги Римского клуба. Нас предали и продали, товарищи! Нас заставляют говорить на их галицийском наречии, учить их суржик. Украинская «мова» — это «мова» бендеровцев, в оккупацию фашисты тоже запрещали говорить по-русски. В Галиции вновь создаётся СС — «Опир», штурмовые отряды для установления у нас бендеровского фашизма!..

— А-а-а-а-а-а-а-а! У-у-у-у-у-у-у!

Переправил мысленно Алёша «бендеровцев» на «бандеровцев» да и подумал: слушают, подвывают. Значит, правильно кто-то деньги вкладывает, посылает Бабу Галамагу в предвыборное турне. На Сабуровой даче тоже избиратели имеются, искренние, душой голосуют. Мало их? Не так и мало, полплощади набежало, лишний голос урну не ломит.

— …Двойное гражданство! Единая армия! Поможем России в Чечне, она поможет нам в Крыму. Нет НАТО! Нет «Макдоналдсам»! Нет кока-коле, от неё развивается лейкемия!..

— У-у-у-у-у-у-у-у! Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!

Посмеяться бы! Не стал Алёша смеяться, даже не улыбнулся. Учили на истфаке: с избирателем на доступном языке говорить следует. Значит, вот он какой — доступный.

Такие и концлагеря проглотят, и расстрелы. Ещё добавки попросят. Народ? Вот он, богоносец!