По ту сторону решетки - Татьяна Миненкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сама я таким качеством не обладала и была, скорее усидчивым теоретиком и бюрократом, любящим и умеющим возиться с документами. А это совершенно разные вещи.
— Он ведь справится, правда? — спросила я в тишине одиночной камеры, привычно положив руку на живот, не ожидая ответа.
Тянущее ощущение доставляло дискомфорт еще час после возвращения из суда, но теперь прошло без следа. Осталась лишь смесь напряженного ожидания прихода Лазарева, беспокойства и любопытства, которая заставляла время течь невыразимо медленно, тянуться тонкими, как древесная смола, ниточками.
И, свернувшись калачиком на неудобной кровати, я уснула без сновидений, не замечая шорохов и шума, сырости и затхлого воздуха. Видимо правду говорят, что человек одинаково быстро привыкает ко всему, и к плохому, и к хорошему.
— Ясенева, на выход, — раздалось одновременно с лязгом металлической двери, и я резко открыла глаза, силясь понять, сколько времени прошло.
Поднялась, пытаясь согнать сонное оцепенение и заторопилась к выходу, понимая, кто ждет меня в следственной комнате.
И он действительно ждал, встретив меня внимательным взглядом.
Усевшись на стул напротив Лазарева, я, не удержавшись, зевнула.
— Разбудил? — извиняющимся тоном произнес Дэн. — Извини, клубничка, только сумел освободиться.
Ужаснулась, на мгновение представив себе, сколько наших общих дел свалилось на него по возвращении из вынужденного «отпуска» длиною в месяц. Ответила с показной небрежностью:
— Ничего. По закону подлости время в ожидании течет медленнее. А когда спишь, вроде как ломаешь систему.
— А я не мог здесь спать. Поэтому, наверное, оно и тянулось вечность.
Пожала плечами:
— Я тоже первое время не могла, а потом привыкла.
Он нахмурился, понимая, что хоть мы оба и присутствовали в местном ИВС в разное время, вот только сроки нашего содержания под стражей несопоставимо разные.
Заметив, что радужка его глаз из стальной стала темно-свинцовой, а во взгляде снова промелькнула вина, я быстро перевела тему разговора:
— Может, расскажешь, как умудрился схватить пулю? Уверена, это очень увлекательная история.
И он усмехнулся одними уголками четко очерченных губ:
— Более чем, но не думаю, что тебе стоит знать подробности. Скажу только, что пуля была предназначена не столько мне, сколько твоему Ковбою-похитителю. Земсков, поняв, что ему грозит, попытался избавиться от него, как от ненужного свидетеля. Однако, благодаря тому, что одну из пуль, предназначенных для него, поймал я, у нас теперь есть еще один свидетель защиты.
Вот же, рубрика «удивительное рядом». Знала, что Дэн умеет быть убедительным, но, чтобы настолько, что Ковбой решил переметнуться на другую сторону баррикад?
Хотя, если подельникам учредителя Техностроя светит серьезное наказание, то они наперегонки побегут, чтобы первыми заключить «досудебку» (прим. Досудебное соглашение о сотрудничестве, где тот, кто подробно рассказывает о действиях соучастников получает более мягкое наказание или не получает его вовсе).
— А что грозит Земскову? — полюбопытствовала я, чтобы утвердиться в собственных подозрениях.
— Организация преступного сообщества и целый перечень преступлений на пол листа, в том числе несколько убийств. В саду возле дома на Лазурной сделали эксгумацию четырнадцати человеческих останков. Они несколько лет использовали этот дом в качестве своеобразной перевал-базы, может и к лучшему, что ты его сожгла, — глухо ответил Дэн, закусив край нижней губы.
В это легко верилось, если вспомнить все разговоры моих похитителей. Призналась, отводя глаза:
— Он до сих пор снится мне в кошмарах. Будто я горю в нем, оставшись с Соколовым и Резниковым, запертыми за решеткой, задыхаюсь в дыму вместе с ними и чувствуя жар от огня.
— Мне тоже, — пробормотал Лазарев тихо. — Только мне снится пустая глубокая яма в саду, которую они успели выкопать для своей следующей жертвы.
Сглотнула и нервно дернула плечами, поняв, кто должен был этой жертвой стать. Именно я должна была остаться в холодной рыхлой земле у дома, став пятнадцатой по счету на этом импровизированном кладбище. Лазарев никогда не нашел бы меня. И не узнал о ребенке.
Решив, что момент, чтобы говорить ему об этом, явно не самый подходящий, перевела тему.
— Ты сказал, про свидетеля «еще один». Их много?
— Не очень. Но достаточно, для того, чтобы попробовать отстоять в суде нашу позицию.
— Расскажешь подробности?
— Зачем? — пожал плечами Лазарев. — Вспомни, как ты наслаждалась судебными процессами, наблюдая за ними со стороны. Представь, что происходящее тебя не касается и наслаждайся.
— Не могу. Из клетки не самый хороший вид, — попробовала пошутить я, но тут же мой голос дрогнул, а из горла вырвался сдавленный всхлип. — Иногда мне кажется, что я никогда отсюда не выберусь.
Дэн глубоко и шумно вздохнул. Потом медленно встал и подошел к клетке со стороны двери, прижавшись к ней широкой грудью так же, как в тот день, когда я впервые оказалась здесь. Я тоже подошла ближе, чтобы позволить ему через прутья с силой притянуть меня к себе здоровой рукой.
— Я знаю, что тебе плохо, клубничка, — успокаивающе прошептал он, щекоча подбородком мою макушку. — Знаю, что страшно. Знаю, что устала. Потерпи еще совсем немного, пожалуйста.
Подняла голову, встречаясь с ним взглядом, ловя горячее дыхание, видя, как еще сильнее темнеет радужка его глаз. А он продолжил:
— Я понимаю, что после того, как я столько раз подвел тебя, это сложно, но доверься мне сейчас, ладно?
— Ты ни разу меня не подводил, — качнула головой я, опуская глаза и понимая, что вряд ли смогу его переубедить.
Он ответил устало, озвучив часть собственных поводов для мук совести:
— Если бы не мои проблемы и моё прошлое, ты никогда бы здесь не оказалась. А оказавшись, должна была покинуть это место на следующий день. Однако ты здесь до сих пор. По моей вине.
— Не по твоей, — искренне возмутилась я. — Исключительно по своей собственной. Или Земскова и иже с ним. И ты всегда говорил, что вместо того, чтобы думать о том, кто виноват, лучше думать о том, что делать.
— Я и так думаю только об этом. Всё будет хорошо, верь мне.
Кивнула и он притянул меня к себе еще ближе, будто и не было между нами холодной решетки. Будто бы не было разлуки и вины. Не было тайн, стоящих между нами стеной.
Чувствуя, как его ладонь блуждает по спине с почти грубой настойчивостью, снова подняла голову, встречаясь с ним взглядом. В серых глазах, кажущихся темнее обычного, читался невыразимый словами контраст сожаления и желания.
Поняла, что чувствую то же самое. Хочу привычно плавиться от
