В тени больших вишневых деревьев - Михаил Леонидович Прядухин

Это предложение тут же вывело Пожидаева из состояния пу-стоты и покоя. Сразу оживившись, он поднял голову, оставляя черную тень на подушке, и на его лице обозначились заинтере-сованные глаза, подернутые краснотой от воздействия гашиша.

— А кто еще поедет? — спросил Сергей, тоже садясь на кро-вать.

— Да никого. Я, ты да комбат…

— Конечно!

За этим «Конечно!» было обычное желание проскочить по-легкому. Пожидаев хорошо запомнил эти два месяца, пока основная часть личного состава шлялась где-то в горной систе-ме Гиндукуш, выискивая и уничтожая со всевозможных видов оружия моджахедов. За эти проклятые два месяца Сергей всем сердцем возненавидел этот бесконечный караульный марафон,

в котором давно перепутались день с ночью. Он у него просто

в печенках сидел вместе с караульной палаткой и прилегающей к ней территорией.

176

В предложении Алика была возможность не просто свалить

в рейд, а свалить красиво. Возить комбата в походе означало, что не надо копать щели под БТР на временных стоянках, а на блоке не рыть окопы в земле, которая чуть мягче гранита, не нести круглосуточный караул, не бегать по каким-то сопкам или полупустыне в полной экипировке, не грузить или раз-гружать боеприпасы и сутками напролет не жрать сухпай…

***

БТР несся на максимальной скорости, оставляя за собой шлейф из пыли. Нужно было срочно поменять дислокацию, и Алик вдавливал в пол педаль газа. На броне сидел весь экипаж1, т. к. дорога не была проверена саперами, да им-то и некогда было этим заниматься. Снимаясь с блоков, вся бронетехника

в спешном порядке по каким-то невидимым чертежам разъ-езжалась в разные стороны с иранской границы. Что-то резко поменялось. Очевидно, духи ломанулись куда-то в сторону. Или еще что-то произошло. Рядовой состав, впрочем, как и сержантский, в курс не ставили.

«Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал», — думал Сергей, сидя на броне, когда они оставили комбата в батальоне и поступили в распоряжение командира 7-й роты, все того же старшего лейтенанта Зубарева. Они неслись, чтобы выставить блок и прикрыть тыл 101-му полку, который тоже менял дис-локацию войск — это все, что они знали.

Сидеть на броне было, мягко говоря, не очень. Был февраль, температура воздуха была градуса три тепла, не больше. И бой-цы, съежившись, сбились в кучу, прилипнув к БТРу, а встреч-ный ветер на скорости 70–80 км/час выбивал из их глаз слезы, насквозь пронизывая бушлаты. Но лезть в броню было нельзя, потому как вероятность налететь на фугас была высокая.

Отношения Пожидаева со старлеем не заладились сразу по понятной причине. Хотя к этому нужно приплюсовать еще и жесткий характер Зубарева, плюс еще то, что он не был пря-

1 Один из способов минимизировать потери: при подрыве на мине если экипаж находится на броне, то он разлетается в разные стороны с машины, и вероятность остаться в живых гораздо выше, нежели если он находится внутри машины.

177

мым командиром Сергея, но главное все же было в том, что Пожидаев был дедом и не собирался лезть под ярмо Зуба. Надо отдать должное старлею, он держал свою 7-ю роту в кулаке, а это удавалось немногим молодым командирам в полку. Да и вообще, старослужащий личный состав было трудно обуздать. Боевые действия накладывали свой негативный отпечаток на дисциплину и субординацию.

Ближе к вечеру БТР прибыл на место назначения. Выбрав уступ на скале, экипаж начал окапываться: приехали саперы и рванули пару-тройку раз несколько ящиков тротила. «Во попал, как кур во щи», — не оставляли грустные мысли Серегу, когда он выгребал камни из воронки, которая должна была стать окопом для БТРа. К тому, что их с Аликом и машиной переда-ли Зубареву, прибавилось и то, что все бойцы 7-й роты были деды. При этом раскладе придется службу тянуть по полной, потому что вокруг все «такие».

Когда стемнело, к блоку подъехал БРДМ и забрал старлея во временный штаб батальона, который находился километрах в трех, типа на «совещание». Конечно, эта байка прокатила бы, если б личный состав был из чижей, ну а так все прекрасно понимали: Зуб поехал бухать. Оставив за себя сержанта Бор-щевского, он уехал. И тут началось…

Вообще, Сергей давно заметил, что Афганистан — страна контрастов: холодная зима — невыносимо жаркое лето; бес-крайняя пустыня — райский сад в долинах, возле рек; засуха, ни капли дождя — невероятно сильные ливни; тишь да гладь — безумный афганец типа того, что накрыл его в карауле; ночь, темно, хоть глаз выколи — или светло, хоть книгу читай. Вот именно такая ночь «хоть книгу читай» застала бойцов на блоке,

и они предались созерцанию картины, которая предстала перед ними. Вечером, когда окапывались, им особенно некогда было любоваться, но сейчас в свете огромной луны они увидели под собой прекрасную долину, расчерченную серебряными линия-ми разлившейся реки, которая просто напрашивалась, чтобы по ней жахнули из всего того, что хоть немного стреляет…

Наверное, в молодых парнях, которым по 19–20 лет, в крови течет тяга к оружию, и как только им представляется возмож-ность пострелять, то они ее не упустят. «Беспокоящий огонь»,

178

который они должны были вести по ночам, превратился в не-что по причине того, что за две недели рейда, за все эти две недели мотания по иранской границе, бойцам так толком и не пришлось поиграть в войнушки… Шквал огня обрушился на тихую долину. Если бы какой-нибудь усатый генерал сквозь седой чуб, торчащий из — под фуражки, со стороны увидел этот шквал, то он ни за что бы не поверил, что огонь ведет один экипаж БТРа. Молотили из огнеметов, гранатометов, автома-тов, подствольников, кидали РГДшки1, «эфки»2. Алик жег из КПВТ3 и ПКТ4. Хохол-снайпер стрелял из своего СВД5, как из пулемета. В общем, дорвались пацаны…

Вдруг в свете той же огромной луны они увидели летящий по дороге в их сторону БТР. Он поднял свой КПВТ в крайнее верхнее положение и начал палить из него очередями. Бойцы поняли, что что-то не то, и прекратили «героическую оборо-ну», перестав забрасывать долину металлом различного про-исхождения. За малым