Сыновья Черной Земли - Сергей Анатольевич Шаповалов

песты в ступу. Рядом лежала гора размолотого зерна. Мальчики присоединились к женщине, которая горстями брала из кучи размолот и отделяла мякину. Молотое зерно отдавали другому рабочему. Тот растирал его между двух тяжелых плоских камней. На краях нижнего камня вырастали холмики муки. Еще одна женщина собирала эти холмики в глиняную посудину и просевала через волосяное сито.

А дальше на длинном деревянном столе несколько мастеров месили и отбивали тесто. Сам хозяин готовил начинки для пирогов и укатывал их в тесто. Пекарь, старик со знанием дела колдовал возле большой каменной печи: то усиленно размахивая веером из перьев гуся то, открывая какие-то заслонки то, прыская водой на формы. Мальчишка, чуть постарше Рамзеса и Элиля в холщевых рукавицах вынимал формы из топки те, на которые указывал пекарь, переворачивал их, вытряхивая поспевшую румяную выпечку. Складывал готовый хлеб в длинные деревянные лотки.

Элиль с Рамзесом трудились на совесть. Скоро куча размолота уменьшилась до нескольких горстей. Юноши, толкущие зерно, не успевали за ними.

– Молодцы! – раздался над головами мальчиков голос сладкого Хатора. – По пирогу заработали. Можете выбирать. Какие хотите: с мясом или с рыбой? С луком удачные получились.

– Нет, – хитро улыбнулся Рамзес. – Мы хотим с медом и орехами.

– Ох! Разорить меня хочешь! – притворно сердито воскликнул хлебопек, погрозив пальцем. – Берите! Для Рамзеса – не жалко. Ты потом, после праздников приходи. Расскажешь про поход.

– Расскажу, – пообещал Рамзес.

– Не забудь!

– Я тебе еще не то расскажу. Мы побывали на озере Мерур. Нас с Элилем Себек хотел забрать, но явилась сама Тоэрес и прогнала его.

– Да неужели? – глаза сладкого Хатора чуть не вылезли из орбит. – Настоящий Себек? И Тоэрес ты видел?

Все бросили работу и приготовились слушать. Песты перестали стучать в ступе. Каменные жернова прекратили шуршать. Даже огонь в печи, казалось, притих. Хоть какое-то развлечение среди тяжелого, знойного трудового дня.

– Потом! Потом расскажешь, – спохватился хозяин пекарни, бросая косые взгляды на своих работников. – Берите пироги. Осторожно, пальца обожжете. Возьмите пальмовые листья и заверните. Вот так!

Они побежали к набережной. Уселись возле воды на горячие камни. Рамзес развернул пальмовый лист, потыкал ногтем в румяную корочку пирога и облизнулся:

– Сейчас я тебя съем! Только отломлю кусочек и отдам пташкам. Пусть передадут Амуну мое жертвоприношение.

Элиль развернул свой пирог, но тут же снова его завернул.

– Ты чего? – удивился Рамзес.

– Не могу, – горестно вздохнул он. Слезы чуть не выступили на глазах. – Вдруг вспомнил, как меня Мелина угощала пирогом, там, на Тире. Я был до того голодным, что вкуса его не помню. Проглотил его, как крокодил рыбу. У нее был маленький кусочек – хозяин угостил, сволочь, а она мне его отдала.

Рамзес аккуратно упаковал свой пирог в пальмовый лист – так и не притронулся.

– Пошли искать Мелину, – сказал он решительно.

В женскую часть Дома Ликования строгая охрана из рыжебородых шерданов их не пускала. Рамзес потребовал позвать управляющего. Старый брюзга, смотритель за домом правительницы долго возмущался: как можно юношам в женские покои дворца! Да за такой срам Боги накажут! Ну и что – сын правительницы. Ты уже воин. Самому не стыдно? Срочное дело у него. У всех срочные дела… Ладно. Пошли. Чтобы потом покаялся перед статуей Амуна и попросил прощение! Рамзес клятвенно заверил управляющего, что именно так он и поступит.

– Солнцеподобная, вас желает видеть Рамзес, – громко объявил управляющий, заглянув в темный прохладный зал.

– Пусть войдет, – раздался в ответ мягкий густо голос.

Правительница сидела в высоком кресле. Ее ноги покоились на небольшой деревянной подставке. Розовое шенти обтягивало стройное, даже для ее возраста, тело. Пышный черный парик украшали нити жемчуга. Круглое лицо с мягкими чертами было тонко расписано. Взгляд больших черных глаз гордый, но нежный. Молоденькие девушки в полупрозрачных нарядах сидели у ног повелительницы и перебирали струны музыкальных инструментов. Двое слуг плавно навевали прохладу большими опахалами из перьев.

Рамзес низко поклонился, положив руки на колени.

– О, Живущая Правдой, позволь упасть к ногам твоим.

Едва заметный жест правительницы, девушки и слуги тут же удалились.

Рамзес кинулся к правительнице, уткнулся лицом в колени.

– Мама! Мама! Я так давно тебя не видел! – радостно шептал он.

– Бедный мой мальчик! – она нежно погладила его по голове. Маска строгости моментально слетела с ее лица. Голос прозвучал мягко, чуть дрожал. Она осторожно подняла лицо Рамзеса за подбородок. – Я слышала, сколько тебе пришлось пережить. Мое сердце чуть не разорвалось. О Боги! У тебя новый шрам над бровью!

– Ерунда! – покраснел от гордости Рамзес – У кочевников стрелы с каменными наконечниками. Мой лоб такой не пробить.

– Тебя чуть не убили, а ты все шутишь! – возмутилась правительница. – Еще я слышала, что ты таскал мешки в амбарах Дома Войны, потом сражался с кочевниками. На тебя напал Себек на озере Мерур… Представляешь, что творилось в моем сердце, когда я все это слушала?

– Я же – воин, – храбрился Рамзес. – Смотри, что я тебе принес. – Он развернул пальмовый лист и протянул маме пирог. – Сам заработал.

– Как трогательно, – рассмеялась правительница Туйя. – Садись напротив и рассказывай: как ты воевал, как повстречался с Себеком и Тоэрис, и что поведал тебе старший над хранителями Истины. Да! Об этом я тоже знаю.

– Ничего не скрою от тебя, – пообещал Рамзес, – но позволь прежде одну просьбу?

– Слушаю.

– Со мной пришел Элиль, мой товарищ.

– Я знаю его. Сын правителя Алалаха.

– Он хочет повидать сестру.

– Мелину? – кивнула правительница. – Я прикажу позвать ее. Пусть подождет в саду.

Сердце колотилось, голова горела, а во всем теле чувствовалась дрожь, как перед сражением. Он сам не понимал: от чего так волнуется. Даже не замечал, какой вокруг красивый и ухоженный сад с множеством цветников и водоемов. Элиль беспокойно шагал от дерева к дереву и обратно… Да где же Мелина? Почему так долго не идет?

Наконец увидел ее. Она мчалась по центральной аллее, словно напуганная газель. Подол длинной шенти развивался. Тонкие ноги так и мелькали. Лицо разрумянилось и светилось от счастья. Элиль хотел броситься навстречу, но ноги онемели. В горле пересохло. Да что же это с ним, – никак не мог он понять.

Мелина подбежала и хотела обнять названного брата, но вдруг остановилась, будто наткнулась на невидимую стену, и растерянно оглядела его с головы до пяток. Мелина сильно изменилась за несколько лун, пока Элиль отсутствовал. Ему показалось, что девочка подросла, чуть ли не на пол головы, а черты лица стали гладкими, движения плавными. Тело вытянулось и начало приобретать мягкие линии. В беленько шенти в