Бен Гурион - Майкл Бар-Зохар

«Вы осмеливаетесь назвать меня демагогом! Я один из тех, кто познал все тяготы и беды сионистской работы. Тот, кто бросил мне в лицо этот эпитет, должен был бы знать, что в каждой ферме и в каждом хлеве Нахалаля, в каждом строении, вплоть до самой маленькой деревянной лавчонки, стоящей в Тель-Авиве или Хайфе, есть капля моей крови».

Раздались аплодисменты, и большинство делегатов встали. Вейцман продолжал:

«Я вас предупреждаю: не старайтесь прийти к цели кратчайшим путем, это путь самый опасный; не следуйте ложным пророчествам, не слушайте обманных обобщений, избегайте фальсификации исторических событий. Таков мой характер. Я не верю в насилие. Я вырос и воспитывался в либеральное время, которое прошло и не вернется никогда. Наступила эра насилия. Даже если другие нации позволяют себе использовать методы насилия, я не уверен, что мы можем действовать так же… «Сион спасется правосудием» (Исайя 1, 27) и ничто другое».

Это была потрясающая речь, которая, к сожалению, не могла изменить факты: все предлагаемые им методы — по правде говоря, диаметрально противоположные — отличались от тех, которые отстаивал Бен-Гурион. Видимо, Вейцман хотел показать конгрессу существующие между ними разногласия для того, чтобы намеченное решение было принято.

Битва за выборы нового Исполнительного комитета и его председателя развернулась далеко за пределами зала заседаний. Еще до открытия сессии Бен-Гурион пригласил в свой номер в отеле «Три короля» нескольких членов партии «Мапай» и предложил им «избрать Вейцмана почетным председателем». Большинство палестинцев — членов партии сочли эту мысль разумной, но партийцы диаспоры, связанные с Рабочей партией и составляющие большинство, склонялись в пользу Вейцмана. Во время конгресса было проведено еще одно совещание, которое проходило в весьма натянутой обстановке, куда Бен-Гурион не явился. «Внезапно прошел слух, что Бен-Гурион отказался прийти», — рассказывал делегат Шимон Перес. Вошла Паула и сказала:

«Бен-Гурион уходит!«…Мы направились в отель «Три короля», постучали в дверь, но никто не ответил. Толкнув дверь, мы вошли в комнату и увидели, что Бен-Гурион собирает чемодан… Он повернулся к нам и сказал: «Вы пришли, чтобы ехать со мной или вы остаетесь?». Когда мы спросили: «Куда ты?», он ответил: «Сионистское движение изменило своему долгу. Оно не создало государство. Большинство готово заключить мир с англичанами. Я в полном отчаянии и организую новое сионистское движение». Тогда мы попросили его прийти на совещание группы Рабочей партии. Если там он наберет большинство голосов, то мы все останемся, а если меньшинство — то уедем вместе с ним».

После долгих и мучительных споров Бен-Гурион согласился и вместе с товарищами вернулся во дворец конгрессов, где проходило заседание группы. Словесная перепалка длилась всю ночь, затем перешли к голосованию. Бен-Гурион выиграл: большинство делегатов высказались в пользу «активного» Исполнительного комитета. В то же время, было сделано все возможное, чтобы убедить Вейцмана принять должность почетного председателя, от чего он категорически отказался. Всем, кто с ним беседовал, он отвечал: «Хватит с меня почестей!».

Твердо решив сохранить за собой пост председателя, он попытался повлиять на конгресс: он выставит свою кандидатуру только в том случае, если его предложение об участии в ближайшем съезде в Лондоне, который собирает британское правительство, получит широкое одобрение. Из-за этого разделился коалиционный союз между Бен-Гурионом и Сильвером: группа Рабочей партии «Мапай» высказалась в пользу участия, тогда как Бен-Гурион и палестинские делегаты были настроены против. Тем не менее они решили примкнуть к большинству и на пленарном заседании проголосовали за это предложение. Таким образом, Вейцман не выставил свою кандидатуру не из-за палестинцев, которые не были виновны в его провале.

В знак глубокого уважения конгресс решил не избирать нового председателя, а назначить Исполнительный комитет в составе девятнадцати человек, шестеро из которых представляли США. Бен-Гурион был вновь избран в руководство Исполнительного комитета и получил портфель министра обороны. Побежденный Вейцман вернулся в Лондон. Так закончилась эпоха: после десятилетней борьбы активный сионизм победил.

Но Вейцман не признавал себя побежденным. Он попытался силой свергнуть Бен-Гуриона, но сторонники не откликнулись на его призыв. Большего успеха он добился на дипломатическом поприще. Всемирно известный политический деятель, он бывал в Белом доме и сумел повлиять на Трумэна, настроив его на создание еврейского государства в Палестине. После провозглашения государства Израиль от стал его первым президентом, но горько сожалел, что Бен-Гурион «запер» его в принадлежащей ему резиденции в Реховоте.

Теперь достойным соперником Бен-Гуриона становится Бевин. Министр иностранных дел проявляет странное безразличие к судьбе еврейского народа, ставшего жертвой чудовищного геноцида. В 30-х годах Бевин был настроен просионистски, но теперь принял точку зрения арабов и совершенно изменился. Он не понимает, что сотни тысяч еврейских беженцев хотят отправиться в Палестину. Для него эти люди такие же жертвы войны, как и другие. Он не способен понять, что они никогда не вернутся в Европу и не начнут там новую жизнь. Вероятно, ужесточение позиции Англии под нажимом арабов было неизбежным, хотя, каковы бы ни были его политические решения, ничто не заставляло Бевина вызывать такую ненависть к Палестине и провоцировать акции протеста по всему миру. Его бесчувственность и непреклонность помешали сионистам, настроенным на примирение с англичанами, и толкнули их на милитаристские или экстремистские позиции. Его поведение явилось несомненной первопричиной нарушения отношений между Великобританией и палестинскими евреями в первые три послевоенных года.

Как и большинство людей с закаленным характером, Бевин проявляет дьявольское упрямство. Если он принял решение, то независимо от того, правильное оно или нет, он никогда от него не отступит. Чем больше его убеждать, тем больше он стоит на своем. Чтобы противостоять вооруженному восстанию и нелегальной иммиграции, он будет продолжать отправлять дополнительные войска и усиливать репрессии. Его решения вызывают резкие протесты в Палестине и США, что пробуждает в нем скрытый антисемитизм. На конгрессе лейбористской партии он обвиняет американцев в том, что они «помогают евреям эмигрировать в Палестину, поскольку не желают их видеть в Нью-Йорке». Возмущенная этим американская пресса доходит до того, что сравнивает его с Гитлером. Пока глава «Форин оффис» находится в Нью-Йорке и участвует в заседании Генеральной Ассамблеи ООН, полиции приходится выехать на бейсбольный стадион, чтобы помешать возмущенной толпе разорвать его на части и дать возможность выйти незамеченным. Это он инициатор трехсторонней конференции, которую проводит в Лондоне британское правительство. Палестинских арабов представляет делегация Арабского Верховного комитета, которая по наущению муфтия настаивает на полном прекращении еврейской иммиграции и немедленном создании независимого государства в Палестине. Делегаты категорически отказываются заседать в одном зале с сионистами. Не менее непреклонный Бевин сразу же отвергает всякую мысль о разделении или отмене «Белой книги», утверждая, что для арабов эти решения были бы неприемлемы. При таких диаметрально противоположных позициях нет смысла надеяться на какой-либо компромисс.