Что выросло, то выросло - Ксения Баштовая

Впрочем, это все понятно — предателя по законам Аларии ждет смерть. А то, что вместо камеры он находился в своей комнате, можно объяснить статусом отца. Остается только надеяться, что все ограничится казнью изменника, но не коснется семьи. Надеяться. Или мечтать?

Чуть слышно скрипнула дверь.

— Вас ждут…

Кей встал и вышел из комнаты вслед за гвардейцем.

Он ожидал, что его выведут из замка: казни обычно совершались на центральной площади Таркрима, дабы полюбоваться на это зрелище могли все жители города, но, к его удивлению, сопровождающие многоликого гвардейцы вели его в сторону тронного зала.

Хотя и этому оборотень быстро нашел объяснение: приговор еще не был оглашен, поэтому… Казнь состоится через несколько дней, а сегодня станет известно, как и где она будет проведена. Впрочем, выбор не особо большой: Меч Правосудия как дворянину или веревка как предателю.

Тронный зал был заполнен, и Кею пришлось пройти мимо стольких знакомых… Пройти, стараясь не смотреть никому в глаза. Боги, какой позор… Плевать! Он сам выбрал свой путь. И пройдет его до конца достойно. Жаль только, что закончится он очень быстро.

Дойдя до центра зала, юноша остановился, обвел глазами собравшихся. Отец, как и подобает по этикету, стоял неподалеку от императорского трона. Многоликий встретился с ним взглядом и поспешно отвел глаза. Сидевшая на небольшой скамеечке у ног императора Марика подбадривающе улыбнулась…

— Кей ас'Гойр гар Ашхайт! На колени, — голос герольда эхом разнесся по тронному залу.

Юноша выполнил приказ, склонил голову, сверля взглядом пол. Тихий шелест одежды — Темный Властелин встал с трона. Прогрохотали тяжелые шаги, и правитель Темной империи остановился напротив преступившего закон.

— Кей ас'Гойр гар'Ашхайт, вы должны умереть…

Чуть слышно свистнул меч императора, выхваченный из ножен.

Оборотень прикрыл глаза, не желая видеть уже ничего. На миг скользнула отвлеченная мысль, что слугам придется очень долго чистить залу.

Клинок легонько коснулся одного плеча, другого…

— …Для того чтобы возродиться рыцарем… Встаньте, сэр Кей.

Уже совершенно ничего не понимающий оборотень вскинул голову. А в голосе герольда, кажется, проскользнула усмешка:

— Встаньте, сэр Кей, вам приказывает император…

Оборотень вскочил как ошпаренный. Неслышно подошедшая принцесса Марика ис'Аргал гар'Тарркхан накинула на плечи новому рыцарю черный тяжелый плащ и, по обычаю коснувшись губами его щеки, совершенно не по этикету тихо шепнула:

— Поздравляю.

…Дверь распахнулась от мощного удара. Сидевший за столом юноша с совершенно седыми волосами вздрогнул, выронил гусиное перо и уставился на вошедшего:

— Добрый де… — он оглянулся на окно, — о, уже вечер? Точнее, ночь… Вы к господину Олгиусу? К сожалению, его нет. Зайдите завтра…

— Судя по часам — завтра уже наступило! — мрачно сообщил ворвавшийся Гойр.

— Тогда — послезавтра! — не задумываясь, сообщил парень.

Начальник императорской гвардии одним прыжком пересек комнату и, вцепившись в воротник рубахи парня, мрачно сообщил:

— Слушай сюда. Либо ты принимаешь нормальный облик, либо я придушу тебя в этом, и потом, за Гранью, ты сам будешь объяснять всем своим внебрачным детям — сколько их там? Тридцать? Сорок? Пятьдесят? — почему их папенька выглядит так молодо!

Парень нервно икнул… По его лицу пробежала волна света, и через мгновение на начальника Гойра глянуло знакомое лицо казначея.

— Н-ну? — мрачно поинтересовался мужчина. — Что ты забыл у бедного вверча?!

— Ты почему мне ничего не сказал?!

— Ты о Кее? — мгновенно понял Олгиус. — Я ничего не знал!

— Ги, не зли меня! Казначей, и не знал о том, что с утра состоится не казнь, а посвящение в рыцари?! Не знал, куда пойдут деньги?! Я… я не представляю, что с тобой сделаю!

Вверч только скривился:

— Ар просил не говорить.

Гвардеец медленно разжал кулак, опустился на свободный стул:

— Скотина ты все-таки, Ги… Мог бы предупредить. Я чуть с ума не сошел…

— Зато какой сюрприз вышел! — фыркнул вверч, замыкая дверь в комнату.

Мужчина хмыкнул, отвел взгляд и чуть слышно обронил:

— А я все равно не понимаю. За предательство только одна расплата — смерть.

— Да уж, похоже, тебя слишком сильно били по голове, — тоскливо вздохнул казначей. — Нашел о чем думать! Он ведь жив, это главное…

— Такр мархар! Да я не спорю! Я просто не пойму.

— Слушай, Гойр! — не выдержал вверч. — Ты хоть знаешь, что такое прецедент?[14]

— Положим, знаю. Но, между прочим, у нас он практически не используется! Это ж не Светлые земли!

— Именно что практически. Ты хоть представляешь, сколько мне книг пришлось перелопатить, чтоб его найти?

— А вот с этого места поподробнее…

Вверч вздохнул и нараспев начал, словно рассказывая старинную легенду:

— Это было множество лет назад, когда великий бог войны Энту еще ходил по земле, а в Аларии еще существовало государство под странным названием Благоземье. Однажды эта страна развязала войну, но проиграла ее. Проиграла, когда один из солдат, пытавшийся защитить честь своей невесты, предал своего правителя, перебежав на сторону врага и рассказав тому о тайнах Благоземья. Когда война закончилась, этот солдат стал одним из величайших полководцев современности. А в день, когда он взошел на погребальный костер вслед за своей погибшей во время Пришествия то ли невестой, то ли уже женой, в пантеоне появились новые бог и богиня — скрывающий свое лицо Энту и многоликая Дарбера…

— Бред, — мрачно сообщил ему Гойр. — По законам, существовавшим до Пришествия, предателя ждала смерть. Причем казнить его мог как тот правитель, которого он предал, так и тот, на чью сторону он перебежал.

Казначей радужно улыбнулся:

— Все верно, но ты забываешь об одном крошечном обстоятельстве: он помог не одной стране, а целому материку, а потому пришлось придумать что-то новое. В итоге глава страны, которая в то время находилась там, где сейчас находится Темная империя, решил: «Если сюзерен посягнул на честь жены, сестры или иной родственницы вассала, вассальный договор расторгается».

— Но ведь сейчас никакого посягательства не было! — Гойр сам не заметил, как сказал о том, что должно было быть известно лишь ему и Властелину.

Вверч удивленно захлопал ресницами — эта мимика больше подошла бы двадцатилетнему парнишке, а не толстенькому лысоватому мужчинке.

— Ты хочешь сказать, было какое-то предательство?! Всем известно, что Кей ас'Гойр… Прошу прощения, с сегодняшнего утра сэр Кей вызвался добровольцем и был направлен во вражеское государство, дабы быть двойным агентом… Он притворился предателем, но на самом-то деле…

Начальник императорской гвардии только вздохнул:

— Какая же ты все-таки скотина, Ги…

В комнате горело всего несколько свечей, в углах клубился мрак…

— Прошу прощения, темновельможные господа, что прерываю вашу столь интересную беседу, — тихо кашлянули из дальнего угла, — но не будете ли вы против, если я присоединюсь к вам?

Олгиус даже не удивился:

— Райнар? Подходи, садись. Вино будешь?

Теневик, появившийся в комнате подобно призраку, мягко улыбнулся:

— Ты ж знаешь, Ги, я не пью один.

— Значит, будешь третьим!

Бокалы появились на столе, как по волшебству. И лишь после того, как всеми присутствующими было сделано несколько глотков, Гойр решился:

— И все равно! Имя того воина-предателя никому не известно, а значит, такого прецедента нет и не было! И легенды такой нет!

— Как это нет?! — взвился оскорбленный вверч. — Как это нет?! Да я своими руками ее две ночи писал! Ар — подробности придумывал, чтоб правдивее звучало, а Райнар — старил пергамент, на котором все записано, чтоб он эпохе соответствовал! А ты говоришь — нет!

— То есть ты все-таки знал и ничего мне не сказал?!

— А ты мог поверить, что Аргал прикажет казнить твоего сына? Тем более того, из-за которого фактически была выиграна эта война? — обронил молчавший до этого момента Райнар. — Ошибки же совершают все. Особенно в молодости.

— Кстати, — вспомнил гвардеец. — А ты почему его оставил? В конце концов, глава Теневой службы должен всегда быть рядом с императором, следить, чтоб, не приведи боги, ничего не случилось…

Долговязый теневик недоуменно покосился на свой пустой бокал, плеснул себе еще:

— Я что, разве еще не сказал? Ар сейчас под дверью стоит, постучать стесняется. Кулак у него тяжелый, раз ударит, так все, слуги сбегутся, выяснять будут, что за грохот…

— Ох ты ж!.. — тихо ругнулся Олгиус и, одним прыжком вскочив из-за стола, метнулся к выходу, по пути меняя облик.

Дверь отмыкал уже давешний седовласый парнишка.