На Лазурном берегу - Кристина Хегган

Остановившись в дверях спальни, Карен сказала:

– Доченька, я как раз пытаюсь объяснить это тебе…

– И туфель его тоже нет. И стерео. Все исчезло!

Наступило долгое молчание, нарушаемое лишь тихим жужжанием кондиционера. Наконец раздался голос Элизабет, от которого у Карен по спине побежали мурашки.

– Что ты с ним сделала?

Карен секунду молчала, не в силах произнести ни слова.

– Я с ним ничего не делала.

– Нет, ты что-то сделала. Нейл никогда не ушел бы, если бы ты не сделала с ним что-то ужасное. Он тебя очень любил. – Элизабет вытерла слезы. – И меня любил.

– Он и сейчас тебя любит, сокровище мое. Это никак не связано с тобой. – Карен собрала все свое мужество. – Я сама попросила его уйти, – произнесла она почти шепотом.

Элизабет смотрела с ужасом.

– Я не могу тебе этого объяснить.

– Но почему? В такси ты говорила, что я должна быть сильной и вести себя как взрослая, а сама относишься ко мне, как к ребенку.

– Все очень сложно, деточка, и поверь, ты этого просто не поймешь.

– А ты попробуй объяснить. Скажи мне, что такого ужасного совершил Нейл, за что его выбросили из дома. – Элизабет дерзко взглянула на мать. – Я люблю Нейла. Он мой друг. Мне с ним было весело и казалось, что у нас опять семья. – Ее голос дрожал от сдерживаемых рыданий. – Я думала, ты тоже любишь его.

Глаза Карен заволокло слезами. Ну как можно объяснить жестокость и мошенничество нежной, доверчивой девочке, не убив в ней доброту и любовь?

– Когда-нибудь ты поймешь, – сказала она уставшим голосом.

– Ты только это и говоришь мне всегда. То же самое ты говорила, когда мы уезжали от папы, и тогда я поняла тебя. Я видела, как ты несчастна. Но Нейл… – Она боролась со слезами. – Нейл не сделал ничего!

Карен прижала дочь к себе.

– Малыш…

– Перестань! Я не малыш! – Элизабет вырвалась из ее объятий и бросилась к двери. – Я уже устала от такого обращения!

– Куда ты? – с тревогой крикнула Карен.

– К Петри!

Дочь вылетела из квартиры и с грохотом захлопнула за собой дверь, а Карен без сил упала на диван. Мучительные слезы, в первый раз после того как она ушла от Брайена, хлынули из ее глаз, и Карен уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить рыдания.

ГЛАВА 28

За прошедший год компанией «Прэгер» было продано с небывалой прибылью два здания для офисов. И это во время спада деловой активности на нью-йоркском рынке недвижимости. В округе Суссекс шло полным ходом строительство поселка из роскошных коттеджей.

Как он и ожидал, полное возвращение к работе стало наилучшим лекарством. Но в личной жизни, и в первую очередь в его отношениях с Ники, пропали волнение и восторг прежних дней. И, говоря по совести, Макс не мог винить в этом ее. За последний год Ники делала все возможное и невозможное, чтобы угодить ему; даже смирилась с его решением не разводиться с Луизой и никогда больше не заговаривала о браке. И все же Макс не мог заставить себя чувствовать к ней нечто большее, чем просто привязанность и нежность. А этого, увы, уже было мало.

Он выпрямился и стал свертывать чертежи в рулоны, закрепляя каждый белым скотчем. «Может быть, я слишком много работаю? А что, если взять пару дней, как предлагает Джад, и повезти Ники на тот благотворительный бал в Сан-Франциско? Вдруг перемена обстановки повлияет на меня благотворно».

Чувствуя, что настроение начинает подниматься, Макс сел в кресло и поднял трубку, чтобы позвонить в Лос-Анджелес. Он не любил эти тщательно подготовленные балы, которые преуспевающая публика часто устраивала в благотворительных целях. Зато Ники их просто обожала, и эта поездка стала бы по крайней мере частичной компенсацией за те многие недели, что Макс не виделся с ней.

– Привет, Ники. Я не разбудил тебя?

– Привет, привет! – ответила она низким хрипловатым голосом. – Нет, не разбудил. Ты теперь заезжаешь так редко, что у меня полно времени, чтобы выспаться.

– Что слышно от твоего агента? – Макс сделал вид, что не заметил ее ехидства.

Голос Ники зазвенел от возбуждения:

– Отличные новости! В «Карнеги пикчерс» собираются снимать фильм «Одни сожаления». Мой агент Тейлор почитал сценарий, позвонил Стюарту Вагнеру, и тот согласился попробовать меня на главную роль.

– Это же великолепно!

– Открывать шампанское рано. Кроме меня, на эту роль претендуют еще три актрисы – Линдси Вагнер, Морган Фэрчайлд и Сигурни Вивер.

– Прекрасно! Ты нисколько не хуже их.

Макс и в самом деле так думал. Если успеха можно добиться твердым характером и решимостью, то тут Ники определенно имеет все преимущества.

– Спасибо, милый. И как только ты там живешь в волне арктического холода, о которой пишут в газетах?

Он рассмеялся, получив столь цветисто завуалированное приглашение посетить Лос-Анджелес.

– Я по этому поводу и звоню.

– Чтобы поговорить о погоде?

– Нет, хочу пригласить тебя на калифорнийское побережье.

– О-о. Я вся внимание.

Он зачитал ей официальное приглашение.

– В Сан-Франциско на «Причалах»? – воскликнула Ники. – Ты шутишь?

Макс прямо-таки увидел, как она вскочила с быстротой кошки и с сияющими от восторга глазами. Ники лучше его знала, «кто есть кто» в Америке.

– Нисколько не шучу. И, насколько мне известно, Фрэнсис Форд Коппола тоже будет там присутствовать.

Макс услышал, как Ники ахнула от восторга, и вдруг ему стало необычайно приятно, что он сумел выкроить для этой преданной женщины свободное время.

Ежегодный «черно-белый» бал в четырехэтажном особняке в фешенебельном районе «Тихоокеанские высоты» был самым престижным приемом года, собирающим в Сан-Франциско не меньше трехсот гостей со всего мира с обязательным присутствием нескольких глав государств и по крайней мере двух членов британской королевской семьи.

В огромном, отделанном черно-белым мрамором холле элегантные женщины в специально заказанных к этому событию платьях от Ива Сен-Лорана, Юбера Живанши и Оскара де ла Рента, поднимались по великолепной, плавно изгибающейся лестнице, учтиво приветствуя друг друга, и их улыбки сверкали почти так же ярко, как и их бриллианты от Тиффани.

Как всегда на этом балу, гвоздем программы был художественный аукцион, который устраивался благодаря щедрым пожертвованиям самых богатых местных коллекционеров и из года в год начинался ровно в полночь.

Ники, одетая в прямое черное бархатное платье, стояла рядом с двумя виноторговцами и их женами, всеми силами стараясь поддерживать беседу. Она понимала в живописи еще меньше, чем в виноделии. И старые картины не вызвали у манекенщицы большого интереса.