Повелитель миражей - Владимир Ильин

— Мишка! — проревели два оставшихся ветерана, так и не дождавшись приказа от застывшего статуей координатора, активировали доспехи и выпрыгнули из машины.

— Стоять, куда! — отмер и заорал Артур им вслед, одной рукой буквально вырывая себе волосы, а второй набирая телефон оставшихся на чартере, — Кретины, это же засада!

— Жаль дураков, — неестественно серьезно подал голос Григорий и тоже вышел из машины.

Хей завершал с левой ногой, полушутя переговариваясь по рации — ну бегут еще родственники, так ведь даже лучше? Послание будет куда шире и доступнее до понимания. Сустав недобро хрустнул в очередной раз, а в след за ним — вылетела с треском дверь. На пороге два незнакомца — на вид вылитые братья-близнецы валявшемуся на полу. Хей потянулся к артефакту и недовольно вздохнул — было бы неплохо одного сломать без анестезии, но будет слишком много шума. Тут же по груди словно молотом врезали. Тело снарядом выбросило в стену, гулко впечатав в бетонную плоскость и выбив артефакт из руки, следующий удар протаранил грудь и буквально внес Хея в соседнюю комнату через дыру в стене, заодно даровав время на обдумывание. Рация пластиковым хламом разлетелась еще от первого удара, так что следовало принять бой с честью, но чуть позже, добравшись до своих, что ждали на улице. Икеда выбил телом окно, повис на массивном карнизе, отпустил руки, чтобы схватиться за следующий выступ под окном и через пару секунд быть на поверхности, отряхнуть руки и повернуться лицом к странному человеку с бессмысленным взглядом, что неестественно наклонил голову в бок и внимательно смотрел за его движениями.

— Привет, — глупо улыбнулся мужчина и чуть дернул кистью, — Пока, — отвернулся он от небольшого холмика плоти со вкраплениеми ткани и металла.

— Привет, — глупо улыбнулся мужчина и чуть дернул кистью, — Пока, — отвернулся он от небольшого холмика плоти со вкраплениеми ткани и металла.

Мастер неторопливо зашел за угол дома, заглянул в окна кафе на первом этаже и замер, рассматривая лица посетителей. Легкое сожаление шевельнулось в груди — и тут парня не было. Шум коротких очередей заставил поморщиться, словно от зубной боли — вот что бывает, когда миссией командует штатский — ни разведки, ни прикрытия, один лишь шум и суматоха. Григорий обошел здание и через некоторое время вновь вышел со стороны подъездов — как раз за спину отряду, что прикрывался массивным корпусом бронированного фургона и поливал лендровер вихрем пуль.

'Могли бы и не стараться', - хмыкнул Гриша, издали заметив бездыханное тело координатора, так и не догадавшегося покинуть салон. Воображение привычно создало перед ним массивные лопасти мясорубки, дополнило образ широким овалом, что двинется впереди лезвий, а сила дала конструкции мгновения короткой жизни. Впрочем, этих секунд хватило, чтобы превратить нападавших и их авто в аккуратно нарезанные ломти.

Прилепин стряхнул с брюк нечто невидимое, хоть и не мог запачкаться стоя за двадцать метров до бойни, повернул шеей и двинулся в подъезд. Нехитрая логика подсказывала, что раз уж напарники все еще не на улице, то что-то их удерживает на пятом этаже здания. Например, другие обитатели микроавтобуса — уж больно велик он для троих.

****

— Куда спешим? — широкая улыбка и добрые глаза постового покровительственно смотрят сверху вниз. Руки держат пряжку ремня на небольшом животе, дополняя картину уверенного в себе служителя закона. Явно семейный человек, вовсе не злой, а очень даже добрый — остановил несущегося сломя голову паренька. Кто его знает, может парень под колеса угодит, если не придержать.

Что ему можно ответить? Господин полицейский, я спешу остановить подругу, что идет в засаду? Как узнал про засаду? Да вот люди подозрительные возле входа в школу с утра стоят. Дак почему же не позвоню? Видите ли, я подвел подругу на два миллиарда, и она не берет трубку. Зыбкое ощущение нереальности за этими словами.

— Простите, господин, утюг забыл выключить, — повинно опускаю глаза вниз и изображаю тяжелое дыхание.

— Не несись сломя голову, малой, — хмыкнул тот и отошел в сторону, удовлетворившись обманом.

Я же вновь мчусь вперед, оббегая частые группы людей, что неспешно движутся по пешеходной дорожке навстречу друг другу. Словно два мира существуют одновременно — спокойный и размеренный для девяноста семи процентов населения — мир без чудес, силы, бахира, магии. Мир обычных людей, для которых войны кланов и поединки — всего лишь заголовки газет и сюжеты кинофильмов. Даже если будет уничтожен целый район в родовой войне, это будет всего то несколько тысяч из десятка миллионов жителей — одинокая цифра за несколькими нулями после запятой в статистике потерь, о которой промолчат средства массовой информации. В дтп на дорогах погибает куда больше людей. Рядом с этим миром — совсем иной. Там есть место чуду, личности и подвигу, но чаще он выстлан дорогой потерь, традиций и мести. Даже мне доступен шанс совершить чудо — догнать Таню до входа в дом, что я и пытаюсь совершить. Полет недоступен — просто снесет ветром, проверено. Быть может, когда-нибудь в будущем мне хватит контроля для подобного перемещения, но не сейчас.

Дорожка уходила в парк, вилась меж деревьев, огибала беседки и искусственные пруды, чтобы вновь вынырнуть на пыльные улицы огромного города, в какой-то минуте от моего дома. За очередным витком дороги я и увидел ее — легко несущую две спортивные сумки в одной руке, неспешно ступающую по траве рядом с асфальтированным полотном.

— Не надо туда ходить, там засада, — выпалил я, загораживая ей путь.

— Ну конечно засада, — с насмешкой согласилась она и обогнула меня.

— Я не шучу, люди возле школы. Черная тойота, два человека внутри, — я зашагал рядом, стараясь заглянуть Тане в лицо.

— Страшные и жуткие враги, — фыркнула соседка в ответ, — как же иначе. Сочувствую тебе.

— Почему мне? Мы же вместе! Я боюсь за тебя, — голос дрожал и я ничего не мог с этим поделать. Шли мы медленно, но еще сотня шагов — и выйдем на финишную прямую.

— Отличная идея — запугать, чтобы я прониклась твоей мудростью и остаток дней жила в страхе в стенах школы, — произнесла Таня, словно плохая актриса театра драмы, — Я — Авинова, придурок. Мне ничего никто не сделает, пальцем не тронет.

— А как же изгнание, монастырь? — слегка приостановился я, изображая растерянность — лишь бы она тоже поумерила шаг.

— Не будет ничего, — мотнула девушка головой, — Дядя позвонил, успокоил. Переслал медкарту мамы по электронке. Я уже посмотрела — врожденный порок сердца, с детства. Осложнения после простуды с летальным исходом. Дело не в генетике — из-за сердца родители не решались на вторую беременность, думали найти способ лечения.