Всеми правдами и неправдами - Алексей Фомичев

– Здесь? – с сомнением произнес Панько.

– Плохо только, что трасса рядом. Пойдут армейцы, заглянут. Да и чужие могут нагрянуть.

Никто не ответил.

– Остаемся, – решил Седой. – И так, и так риск. А ехать сейчас ночью по Зоне я не хочу. Тем более здесь, в шестидесяти километрах от Прайды. И мину можем словить в два счета.

Он повернулся к стоящим рядом и повторил:

– Остаемся.

…К ночи ветер усилился, нагнал туч, прошел по земле, поднимая волну пыли. Верхушки деревьев качало под сильным напором. Шум листвы иногда перекрывал скрип журавля старого колодца и скрежет ржавой цепи.

Небо заволокло, черная подушка туч нависла над головой. Вдалеке у горизонта мелькнула первая дуга молнии. Спустя несколько секунд оглушительно ударил гром. Через полчаса пошел ливень.

…В просторной комнате витал тот неуловимый запах, что всегда бывает в старых деревенских домах, где живут не меньше тридцати лет. Белье, ткани, подушки, деревянная мебель – все вместе создавали аромат, одновременно приятный и терпкий.

Нэд сидел за столом, разминая руки. Болело левое предплечье – ударил о дверцу, и саднила длинная царапина на ноге – после поспешного прыжка в машину, когда уходили из Дологона.

Немного смущала обстановка – давно не отдыхал по-человечески.

На хуторе действительно жили несколько семей. Пожилые пары, лет по шестьдесят—семьдесят. Старики держали огороды, птиц, овец, коз. Даже свой хлеб пекли. Им хватало. На хутор заезжали боевики из разных группировок, ночевали, обедали, отдыхали. Хуторяне никому не отказывали. Снабжали продуктами, обстирывали, хорошо обустраивали на ночь.

Бандиты хозяев не обижали, платили за продукты, даже привезли дизель-генератор, чтобы обеспечивал электричеством. Расчет простой – удобное место для отдыха, зачем его губить. Да и взять со стариков нечего. Тот факт, что на хутор заворачивали и военные из Рутии, никого не смущал. Вряд ли хозяева могли отказать им.

Так и жили. Подобных селений в Зоне было несколько, Нэд побывал в одном таком. Хотя воспоминание о вояже нельзя назвать приятным – их едва не убили.

Седой распределил людей по домам, расставил машины под навесами и дал отдых до девяти утра. Троих беглецов поселили в одном доме. Хозяйка – пожилая женщина – накормила их, постирала грязную одежду. Мечиславу дала травяного отвара на спирту, и тот быстро уснул.

Дора взялась ей помогать, немного ожила и даже смогла впервые улыбнуться, когда старая женщина похвалила ее…

Сон не шел. Мрачные мысли бродили в голове, на душе было пакостно. Опасность со всех сторон: банды, армия Ругии, мятежники. Некуда податься маленькому человеку, потерявшему не только память, но и относительно спокойную жизнь в Кахове. Война перечеркнула все. Теперь не отсидишься в поселке, если он еще стоит.

Он разложил на столе бумагу и чистил пистолет. Автомат висел на спинке стула, уже вычищенный. Протирая детали, Нэд вспоминал события последних дней. И недовольно хмурил брови.

Человек, живущий несколько месяцев под угрозой смерти, со временем перестает так остро чувствовать страшное дыхание костлявой старухи за спиной. И воспринимает ежедневный риск как нечто неизбежное. Он снижает внимание, теряет бдительность, реакцию. Попросту говоря, тупеет. Накапливается огромная усталость, появляется равнодушие к собственной жизни. Рано или поздно он допускает ошибку и гибнет.

На войне личный состав на передовой постоянно сменяют, чтобы дать человеку возможность отдохнуть, пожить в относительно нормальных условиях. Вернуть ему прежнее состояние. Без этого потери начнут зашкаливать за все мыслимые нормы.

Зона хуже передовой. Здесь нет тыла, здесь ударить могут в спину. Здесь нельзя расслабляться ни на час. Даже на базах боевиков нельзя чувствовать себя спокойно. Авиация Ругии хоть и редко, но делает налеты на места дислокации банд.

Боевики, живущие годами в таких условиях, находят спасение в спиртном, наркотиках, женщинах. Но этого мало, и они устраивают гладиаторские бои, наслаждаются пытками пленников. Неуравновешенная психика, темные наклонности характера и окружение, состоящие из таких же оголтелых особей, способствуют разжиганию страстей.

Закон стаи, закон толпы здесь правят бал. Человек, от природы не агрессивный, попадая в стаю, автоматически подлаживается под всех, со временем становится как все. Как все, он убивает, грабит, насилует, стервенеет на «забое». Как все, он в конце концов погибает под пулями конкурентов. А на его место приходит другой. И так постоянно. Замкнутый круг…

Возвратная пружина с натягом встала на ствол, затворная рама скользнула на место. Нэд опустил спусковую скобу, щелкнул спусковым крючком, вставил магазин, дослал патрон в патронник и поставил пистолет на предохранитель. Сунул «стечкин» в кобуру. Вышел на кухню, где горела тусклая лампочка, помыл руки, вытер о старое полотенце. Взял со стола кувшин и сделал несколько глотков.

Хозяева спали в своей комнате. Постояльцев разместили в двух других. Мечислав забылся тяжелым сном в гостиной. Дора легла там же, на узком диване за цветной ширмой. Нэду отдали небольшую комнатку с удобной широкой кроватью. Когда-то здесь жил сын хозяев. Где он теперь, старики не знали и сами.

Нэд поставил кувшин на стол и пошел обратно.

Бандиты, мятежники – это ладно. А вот гости из другого мира – проблема, висящая дамокловым мечом над головой. Фантастика, ставшая реальностью. Страшный сон наяву. Что с этим делать?..

Тихо скрипнула дверь, луч света выхватил край зеркала, бросил отражение на ноги Нэда и исчез.

Он машинально потянул пистолет из кобуры, потом рассмотрел визитера и опустил руку.

– Не спится?

– Нет…

– Как себя чувствуешь?

– Так… словно снотворного наглоталась…

Дора прошла ближе, мягко села на кровать. На ней была тонкая ночная сорочка, одолженная хозяйкой из своих запасов, на плечах теплая шаль. Подол сорочки едва доходил до колен, оставляя на виду стройные ноги.

Мысли еще витали вокруг пришельцев, и он невпопад сказал:

– Мечислав спит?

– Угу… – Ее голос звучал глухо, словно она с трудом выговаривала слова. – Температура немного спала. Отвар помог.

Дора повернулась к нему, в больших глазах искоркой вспыхнул свет лампы.

– Я не помешаю?

– Да ладно… то есть я хотел сказать… нет. – Поняв, что несет чепуху, поправился:. – Извини, я совсем не соображаю, что говорю. Чаю хочешь? У меня тут целый чайник. Или настойки? Крепкая, но сладкая…

– Да нет.

После смерти репортеров это был их первый разговор, и Нэд боялся неосторожным словом ранить ее. Молча смотрел на гостью, не зная, что и думать.

Дора поправила шаль на плечах, вопросительно глянула на него, смущенно опустила голову. Ей захотелось поговорить с Нэдом – о чем угодно, просто поболтать, побыть рядом. Лежать на диване и смотреть в темноту было невыносимо. Перед глазами еще стояла страшная картина горящей машины и обуглившийся труп Рэма. Она гнала от себя воспоминание, но картинка не уходила.

Минуту они просидели молча, слушая тиканье старых настенных часов и лай собаки за околицей. Слабая лампочка лампы бросала на стену причудливые тени в виде замысловатых узоров, при пристальном взгляде можно было различить фигурки людей и лошадей.

– Тебе неприятно со мной?

– Что? С чего ты взяла?

– Куда мы едем?

– Не знаю. Подальше от Зоны. Наверное, в Ламакею.

– Почему в Ламакею? Можно и в Ругию.

Нэд пожал плечами, смолчал. Он не мог сказать, что в Ламакее надеялся спрятаться от рук пришельцев.

– А я вернусь обратно. В Дамас.

– А что там?

– Студия, работа.

– Пойдешь обратно на телевидение? После всего? Извини…

Дора вздрогнула, поправила шаль, сползшую с плеча. На лице отразилась мука. Нэд подумал, что она заплачет, но Дора только прерывисто вздохнула.

– Я не могу бросить дело. Тим и Рэм погибли… кто-то должен продолжать. Знаешь, я долго добивалась этого.

– Поездки в Зону?

– Нет, я имею в виду работы здесь, на полуострове. Два года назад я окончила факультет журналистики в столице. Знаешь, наверное, АРГУ?

Нэд пожал плечами.

– Арландский государственный университет. Самый престижный вуз страны. Родители прочили карьеру международного обозревателя, работу за рубежом, высокую зарплату, потом должность на центральном телевидении…

Она вздохнула, ладонью вытерла слезу, посмотрела на Нэда.

– А я мечтала приехать сюда. Смотрела каждый выпуск «Хроник Зоны», завидовала Тиму. Знаешь, какой у него авторитет среди профессионалов? Сколько раз хотели нас закрыть, а он отстаивал. И Оридж помогал…

– Кто это?

– Драгомир Оридж, руководитель канала. Они работают уже шесть лет.

– И ты приехала сюда?

– Да. Прямо к Тиму. – Она опустила голову, неуверенно улыбнулась. На щеках выступил слабый румянец. – Я знаю, многие думают, будто мы с ним… ну… что он мой любовник.