Спирас. Книга 1 (СИ) - Константинова Анна

— Вы все слышали?

— Твой странный полуночный монолог? Нет! — он просунул в дверь тетрадь, на которой красными чернилами была выписана дата. — Смотри ка, прошло всего два дня! — довольный директор накалякал вторую дату.

— Вы что, везде ее с собой таскаете?

— Да! — гордо кивнул господин Рикмор. — Ладно уж, забирайся сюда, давай поболтаем.

07.01.1960 год.

Первый мир

Княжество Цирит

10 лет до начала революции

17:00 (четверг)

Аластер

Кровь монстра хлынула на белоснежный снег. Трибуна тут же взорвалась аплодисментами. Голова странного животного, осклабленная и окровавленная, откатилась в сторону от тела. Аластер проследил за ней взглядом. В глазах монстра застыла невообразимая ненависть.

Еще с десятков монстров пробирались через чащу на заснеженную поляну. Никто из зрителей и звука не издал. Все в душе взмолились своему Богу, и он снизошел к молитве, смело сделал шаг к стае. Его белые одежды отражали солнечный свет и, казалось, сами сотканы из света. В руках Кираса Кардера блеснул золотом меч, и еще несколько тварей отлетели от него, разбрызгивая по снегу почти черные струи.

Виктор стоял перед трибуной для страховки, чтобы при необходимости спасать зрителей, но досточтимые господа все равно испытывали невообразимый страх. Монстры иногда оказывались от них на расстоянии прыжка, так что можно было рассмотреть клыки в оскаленных пастях, а трибуна, собранная по-быстрому из привезенных частей, иногда покачивалась и шаталась.

Аластер, как завороженный, рассматривал монстров. Вот он, главный страх его детства, да и каждого живущего под небом человека. Те твари, о которых рассказывают в темноте детям, чтобы засыпали быстрее. Кем пугают непослушных малышей, когда они не хотят делать то, что нужно взрослым.

Эти звери не были похожи ни на одно живое существо, что доводилось видеть Аластеру ранее. Четвероногие лысые твари с кожей черного цвета. Острые кости позвоночника продрали кожу на спине и толстыми шипами высунулись наружу. Хвост тонкий и длинный, как у змеи, извивался при каждом шаге.

Но самым страшным в монстрах были их глаза. И даже не само их уродство, сколько ужасающая ненависть, которая плескалась там, стоило тварям заметить людей. Как можно ненавидеть что-то или кого-то настолько сильно?

Зрители испуганно завозились и заохали — к ним из леса приближалась особенно крупная группа темных уродливых тварей. Император вскинул руки, и половина монстров тут же оказалась в воздухе. Шеи их были свернуты, дергающиеся туши со стуком попадали на мерзлую землю.

Когда все были убиты, зрители на трибуне вновь разразились аплодисментами. В их криках слышалось искренне восхищение и облегчение.

— В интересующем нас квадрате осталось пятнадцать особей, — оповестил Виктор, когда толпа успокоилась

Император кивнул и опустился на колени.

Аластер был прав, когда предположил, что алая полоса на земле была прочерчена кровью самого Бога. Император, не задумавшись ни на секунду, полоснул по ладони золотым кинжалом. Толпа ахнула восхищенно. Алая божественная жидкость капнула на снег. Бог опустился на колени и провел раненой рукой по девственной белизне перед ним. Красная полоса горела в свете солнца, отражаясь на лицах зрителей. Император склонил голову, и кровавая метка ожила, стала растягиваться и убежала дальше в лес. Границы человеческого мира были еще немного расширены. Ценой крови и боли их Божества. Люди еще жили только потому, что Он был милостив к ним.

Аластер знал, бой еще не окончен. Сейчас, почувствовав себя в клетке, те самые пятнадцать монстров, оставшиеся на этой территории, начнут искать живых и придут сюда. Зрители замерли в ожидании. В морозном воздухе разносились лишь звуки дыхания людей, поднимался пар от множества тел, сжавшихся в кучку на трибуне. Никто не смел произнести ни слова. Аластер покрепче сжал ладонь Элизавет.

Через минуту мучительного ожидания из чащи донеслись звериные рыки и завывания. Аластер приложил усилия чтобы не сжать руку Элизавет еще сильнее. Не нравилось ему быть в ситуации, на которую он никак не мог повлиять. Если вдруг монстр прорвется, он не сможет ее защитить, это выше сил любого человека!

Однако все прошло на удивление спокойно. Чудовища в этот раз не объединились в стаю, они выходили по одиночке или небольшими группами, и тут же пополняли гору уродливых тел, которая все росла на границе условной арены.

Император не выглядел уставшим. Казалось, он мог продолжать бесконечно, но Аластер знал — Алая Охота не зря проводится лишь один раз в год, ведь у Бога она отнимает множество сил, которые затем приходится долго и мучительно восстанавливать. Зато каждый раз такой выезд на границу приводил к значительному расширению территории, пригодной для жизни людей.

Последняя стая из пяти тварей была одновременно поднята в воздух и уничтожена. Все, больше на их новой земле опасности не осталось, и алая полоса будет надежно защищать жителей.

И снова аплодисменты. На этот раз люди вставали со своих мест, кричали, смеялись, подкидывали головные уборы и даже приплясывали, рискуя расшатать временную трибуну. Император повернулся к зрителям и одарил их величественным взглядом. Его белоснежный наряд был испачкан кровью монстров! Это выглядело святотатством, но Бог шел на такие жертвы ради счастья и процветания своего народа.

— Сегодня вы будете первыми, кто ступит на эту землю! — провозгласил Он.

Зрители тут же поспешили спуститься со своих мест. Некоторые, самые смелые, осмеливались подходить к трупам монстров и с интересом рассматривали. Другие же ходили вокруг, деловито рассуждая о том, какую пользу можно извлечь из этого куска земли.

— А что происходит со старой полосой после того, как появляется новая? — поинтересовался Аластер у Элизавет. Они медленно спускались с верхнего ряда трибуны.

— Она стирается. И как тебе первая в жизни Алая Охота? — Элизавет спрашивала отстраненно и безразлично, ее не сильно заботил ответ.

— Примерно так же, как первая казнь, — отвратительно.

Цесаревна усмехнулась.

— Ты, вообще-то, должен испытывать восторг.

— Почему все эти монстры смотрят на нас с такой ненавистью? Они же никогда не видели людей. Ни одно животное не испытывает такого без причин.

— Возможно, это как-то связано с их появлением тысячи лет назад. Я не знаю.

С того дня, как погиб Ферроу, Элизавет оставалась отстраненной. Она ходила и разговаривала, но было видно, что на самом деле погружена глубоко в собственные мысли. Аластеру не хотелось бередить свежую рану, но он знал, разговора не избежать.

— Элизавет, скажи, мы можем обсудить кое-что наедине? В карете могут услышать слуги…

— У вас ко мне вопрос, господин Рикмор?

Нет, этот отстраненный тон он больше не мог вынести.

— Нам нужно поговорить! — ответил он с нажимом, уводя ее подальше от восхищенных господ.

— Конечно, — Цесаревна проследила взглядом за отцом и Виктором, оба возвращались в ту часть леса, где был разбит лагерь. — Начинай, я слушаю внимательно.

Аластер собрался с мыслями.

— Элизавет, Ферроу оставил мне перед смертью письмо.

Она кивнула.

— Я знаю, мне тоже. Виктор передал… тем вечером.

— Что он написал тебе?

— Просит прощения, — она резко пожала плечами. — Но я его не прощу. Никогда!

Они прошли мимо очередной кучки господ. Все при виде Цесаревны падали в поклоне, но она не смотрела на них. Вскоре вокруг остались только деревья и снег.

Аластер понимал, почему она злится. Он чувствовал то же: Ферроу их просто бросил… но как бы сильно Аластер не сожалел, в душе он простил художника за его слабость.

— Знаешь, что он написал мне?

Элизавет презрительно вздернула носик.

— Не имею понятия.

— Он сказал, что понял, кто такой Друг. По его словам, это тот, кто ставит твои интересы превыше своих.