Восточное наследство - Андрей Анисимов

Сведения были. Отзвонил помощник Насырова и передал номер почтового отделения. Телеграмму дали с Центрального телеграфа. Ерожин пулей вылетел из кабинета и, словно мальчишка, прыгая через две ступеньки, выскочил на улицу. Затем вернулся, нашел в столовой Боброва и, не дав ему закончить обед, потребовал раздобыть Колю Маслова. Маслов отдыхал от вчерашнего дежурства. Ерожин спросил, через сколько времени он сможет добраться до почтамта. Маслов находился в двадцати минутах, если ехать на метро. Плюс пять минут до метро и три минуты от метро до телеграфа. Договорились встретиться через полчаса. Ерожин снова метнулся на улицу и через семь минут уже ходил туда-сюда возле главного входа, под серпастым глобусом телеграфа.

Маслов явился на три минуты раньше срока. Ерожин потребовал, чтобы тот вспомнил окошко, у которого в очереди вчера стоял Саркисов. Маслов показал. Ерожин предъявил удостоверение и, проникнув за барьер, подбежал к девушке, на которую показал Маслов.

Девушка сперва не могла понять, что от нее хочет незнакомый мужчина в светлом костюме. Ерожин повторил вопрос и положил на стол текст телеграммы. Девушка телеграмму припомнила.

— Необычный текст, потому и запомнила, — призналась она. — Телеграмма странная.

Давала ее бабушка, очень старенькая. Глуховатая. Я ее спросила, все ли так, она не расслышала, а все пыталась узнать, сколько надо давать денег. Я ей с пятидесяти тысяч сдачу сдала. Бабушка обрадовалась. Она боялась, денег не хватит.

Долго роясь в квитанциях, сотрудникам телеграфа наконец удалось установить время.

Все сошлось. В это время Гарик и крутился на телеграфе.

— Как же он дал телеграмму, не подходя к окошку? — удивился Маслов.

— Очень просто. Он сказал, что опаздывает, и попросил бабульку. Дал ей пятьдесят тысяч. А для нас выбросил второй бланк. Он заполнял два. Ты сам сказал, что он писал несколько минут. Бланк, что ты взял из урны, можно заполнить за полминуты.

Оставив удивленного Колю Маслова, Ерожин сел в машину и помчал на Новый Арбат.

В женском салоне Ерожин на месте вчерашней Гали увидел томную блондинку лет сорока.

Женщина мягкими плавными движениями укладывала прическу седой пожилой даме. Ерожин подошел к администраторше в глубине вала и спросил, как найти Галю Саркисову. Та оторвалась от чая с тортом и нехотя показала на томную блондинку.

— Нет, мне нужна та, что была вчера. Черненькая, — ничего не понимая, допытывался Ерожин.

— Вчера за тем креслом работала Марина Семенова. Она Галина подружка и три дня работала за Саркисову, У той тетка в Кинешме заболела, она Галю и заменила. Марина и жила у Гали, и собаку ее кормила. А вам, собственно, кто нужен, Галя или Марина?

Ерожин администраторшу не слушал. Он мучительно соображал: «Гарик — нарколог, сестра — парикмахерша. Вот где разгадка преступления…»

— Нарколог и парикмахерша! — крикнул Ерожин.

Он пулей вылетел из салона, вскочил в машину и, проклиная свою несообразительность, полетел в Нахабино. У светофора возле улицы Правды отзвонил Боброву и попросил никуда не уходить из кабинета, пока он, Ерожин, не объявится или не позвонит. Бобров хотел что-то спросить, но светофор сменился на зеленый и Ерожин, обгоняя поток машин, рванул вперед. Возле Водного стадиона машину затрясло, пробило переднее колесо. Петр Григорьевич выругался, что делал очень редко, снял пиджак и полез в багажник. Стараясь не испачкать светлые брюки, поставил запаску, поглядел на руки и выругался еще раз. Крахмальный носовой платок сразу стал черным, а руки ненамного светлее. У поста перед кольцевой дорогой его остановили. Ерожин, доставая документы, подумал, что ему сегодня не везет. Инспектор ГАИ явно был не в духе и, пока не увидел удостоверение подполковника милиции, искал, к чему бы придраться.

Больше до территории гольф-клуба неприятностей не приключилось. У шлагбаума перед въездом Петр Григорьевич вышел из машины и несколько минут говорил с охранниками. Затем медленно поехал к даче Кроткина. Снаружи обитателей дачи Ерожин не увидел, кроме домработницы Лиды. Та мыла тряпкой на палке плиты террасного пола и сказала Ерожину, что мужчины играют в гольф. Надя занимается в своей комнате, а Вера выпила настой от горла и сейчас спит. Ерожин попросил тихонечко позвать Надю. Лида ушла, и через две минуты радостная Надя бросилась на шею Ерожину. Тот крепко поцеловал девушку в губы и, не обращая внимания на неодобрительный взгляд Лиды, прижал к себе. В кустах кашлянули. Ерожин вспомнил о ребятах из службы безопасности и, взяв Надю за руку, повел к кустам. Наружное наблюдение нес Северцев.

Батко отдыхал, двое других сопровождали мужчин на полях для гольфа, Алферов пошел с Еленой Николаевной и Марфой Ильиничной в местный магазин. На даче Марфа Ильинична сдружилась с невесткой, и теперь, на удивление Ивана Вячеславовича и девочек, они много времени проводили вместе.

Северцев вывел сонного афганца из дому.

Увидев начальника, Батко протер глаза и сразу собрался.

— Ваша задача перехватить Марфу Ильиничну и Лену Аксеновых, — приказал Ерожин. — Им нельзя сейчас входить в дом. Ведите женщин в бар гольф-клуба. Я сейчас с Надей тоже пойду в бар. Все собираемся в баре.

Только Веру не беспокойте, она больна и пусть отдыхает. Но если она попытается уйти, задержите ее. Если придется применить силу — не стесняйтесь. Это в ее интересах. Домработницу отправьте домой.

— Что ты задумал? — с тревогой спросила Надя.

— Ничего. Пойдем, девочка. Мне надо найти Севу и папу.

Он обнял Надю за плечи и повел от дома. Аксенова и Кроткина они нашли спорящими над полем у пруда. Сева держал клюшку, готовясь к удару. Увидев Ерожина, мужчины радостно замахали руками. Когда они подошли, Ерожин строго сказал Аксенову:

— Идите в бар. Пусть вся семья там соберется и без моего разрешения никуда. Ясно?

Иван Вячеславович хотел что-то спросить, но передумал.

— А тебе, Сева, надо пойти со мной, — Ерожин взял Кроткина под руку и повел к дому.

— Я с вами! — крикнула Надя. , — Нет, девочка, иди с отцом в бар. Я скоро приду.

Ерожин и Сева некоторое время шагали молча. Когда Надю с отцом скрыли кусты сирени, Ерожин тихо сказал:

— Сева, мне нужно, чтобы ты точно, по возможности, до минуты вспомнил вашу поездку в Москву, когда Вера делала прическу и застудилась.

Сева удивленно поглядел на Ерожина, остановился и задумался:

— Мне утром позвонил Рудик. Из Японии приехали специалисты для работы по нашему контракту с Минском. Вера намаялась на даче и так убедительно просила меня, что я уступил.

— Она собиралась в парикмахерскую? — спросил Ерожин."

— Нет, она не говорила.

— Дальше, — попросил Ерожин.

— Дальше мы доехали до фонда. Вере с японцами сидеть было скучно, и она пошла в соседний магазин. На Тверской.

— Потом? — поторопил Ерожин.

— Когда переговоры кончились, секретарь мне сказал, что звонили из парикмахерской и просили забрать Веру.

— Из салона на Новом Арбате?

— Откуда ты знаешь? — удивился Кроткин.

— Кто звонил в фонд? Сама Вера или кто-то другой? — не отвечая Севе, допытывался Ерожин.

— Точно не могу сказать. Я вел переговоры. Надо спросить Рудика, — замялся Сева.

— Звони Рудику, — приказал Петр Григорьевич.

Сева вынул из кармана мобильный телефон и набрал номер. Поздоровался с секретарем и передал трубку Ерожину. Рудик помнил все точно. Звонила женский мастер, сказала, что Вера сидит у нее в кресле. Прическа будет готова через час, и Веру можно забрать. Женщина назвала адрес.

Ерожин выяснил, что хотел. Больше он ни в чем не сомневался. Не доходя дачи, он остановил Севу и, взяв Кроткина за руку, тихо сказал:

— Тебе, Сева, сейчас понадобится все твое мужество и выдержка. Твоя жена Вера сейчас находится в ташкентской тюрьме, а на даче — совсем другая женщина.

Сева глядел на Ерожина, выпучив глаза. На пухлых щеках Кроткина выступил румянец, руками Сева нервно теребил лайковую перчатку. Мужчины проговорили несколько минут, после чего Кроткин решительно направился к дому. Ерожин подозвал Батко и Северцева и проинструктировал их. Сева поднялся на второй этаж, открыл дверь спальни и увидел «Веру». Та лежала в постели, завернувшись в одеяло, и смотрела видеофильм. Сева быстро подошел к постели и сорвал с нее одеяло. Женщина осталась в трусиках с обнаженной грудью. Сева ухватился за трусы и резко дернул за ткань. «Вера» яростно сопротивлялась, пытаясь отбросить Кроткина. Но делала это молча, закусив губы и не издав ни единого звука.

Трусы остались в руке Кроткина, и он увидел, что низ живота у Женщины тщательно выбрит.

— Ты — Фатима! — крикнул Сева и навалился на нее всей своей тяжестью. Но она, как змея, вывернулась из-под него, проскользнув под рукой, прыгнула с кровати, схватила свою сумку и, выбросив из сумки черный парик, выхватила пистолет. Сева заметил вспышку и почувствовал ожог в боку. Ноги сделались ватными, и он медленно сполз к коврику возле постели.