Девятые Звездные войны - Гамильтон Эдмонд Мур

Хэлмер вскинул руку и показал на три неподвижные тела на решетке.

— Взгляните на них, испытавших Свободное Странствие! Они, что, выглядят облагороженными? А, может быть, скорее они выглядят пьяными, одутловатыми как умирающие люди?

— Я согласен,— сказал Чейн.

— Хэлмер повернулся и посмотрел на него.

— Чужеземец, когда я вас увидел раньше, мне показалось, что в вас больше человеческого, чем в любом из представителей других миров, которых мне приходилось встречать. Теперь я вижу, что вы и думаете, как человек.

— А я не согласна!— крикнула Врея.

Ее лицо пылало от гнева, когда она глядела на Хэлмера.

— Это такие фанатики, как вы, лишили нас свободы летать к звездам.— Она повернулась и показала на стеклянную решетку, где неподвижно лежали три человека.— Это— дорога к бесконечной свободе, к возможности умчаться в любое место вселенной, узнать все, что хочется. А вы бы хотели это уничтожить!

— И уничтожу,— заявил Хэлмер.— Ибо эта вещь еще раньше чуть не уничтожила нас. Я не допущу, чтобы этот ненавистный порок снова разлагал наш народ, или любой другой.

Он повернулся к Дайльюлло:

— Вот что вы можете сделать. Вы можете забрать своих людей и уйти, мы вам не причиним вреда.

— Но,— сказал Дайльюлло,— они говорят, что, если Эштон и двое других будут сняты с той решетки, их разумы не смогут воссоединиться с телами.

— Это верно,— подтвердил Хэлмер.— И это хорошо. Они будут живыми бревнами, пока не умрут, и это для них наказание.

— Так не пойдет,— решительно возразил Дайльюлло.— Мы так не можем поступить с Эштоном, поскольку его безопасность — наша работа.

— Тогда, медленно произнес Хэлмер,— вы все погибните, когда мы будем уничтожать Свободное Странствие. Выбор за вами.

Он повернулся к ним спиной и зашагал к тоннелю. Сжавший зубы в бессильной злобе, Мильнер начал поднимать свой лазер, но Дайльюлло пригнул ствол оружия вниз. Хэлмер прошел в тоннель.

Дайльюлло повернулся к Чейну и холодно посмотрел на него:

— Зачем ты сказал, что согласен с ним?

Чейн пожал плечами:

— Потому что согласен. Я считаю, что такую вещь лучше уничтожить.

— Вы дурак и трус,— набросилась Врея.— Вы боитесь того, в чем не разбираетесь, боитесь Свободного Странствия.

— Откровенно говоря, боюсь,— ответил Чейн. Он показал своим лазером на людей, которые лежали без движения на решетке:

— Если это то, что сие замечательное достижение делает с человеком, то меня увольте от такого удовольствия.

Он повернулся к Дайльюлло:

— Что теперь?

— Это такой вопрос,— ответил Дайльюлло,— который заставляет лидера наемников желать, что лучше бы он не был лидером.

— Примите условия Хэлмера!— вмешался Макгун. Его испачканные щеки тряслись.— Эштону было наплевать на меня, находившегося здесь в полном одиночестве. Почему идти на гибельный риск ради него?

— Потому,— процедил сквозь зубы Дайльюлло,— что мы заключили контракт, а наемников, нарушающих контракт, выбрасывают из гильдии. И это вы, Макгун, привели нас всех сюда, потому что вынюхивали секреты других миров, своей алчностью к деньгам. Так что заткните свой рот.

— Но что нам делать? — спросил Боллард.

— Ждать,— ответил Дайльюлло.— Мы будем ждать возвращения Эштона и двух других в их тела — если то, что сказал Макгун, является правдой — схватим их и с боем будем пробиваться отсюда.

В огромном шахтном стволе становилось темнее по мере того, как аркуунские луны скользили дальше вниз по небу и их свет все меньше сюда проникал.

Дайльюлло приказал Джансену и Болларду заступить на дежурство у тоннеля во вторую смену, а пока им и всем остальным немного поспать. Люди тихо разместились за бортом колодца и вскоре уснули. Все, кроме Вреи.

Чейн следил за ней. Она сидела, пристально уставившись на решетку и лежащие на ней фигуры. Смотрела долго прежде, чем тоже устроиться спать.

Мильнер разглядывал вокруг себя широкое, погружающееся в темноту пространство.

Тот разрушенный город был довольно плохим местом,— бормотал он.— Здесь еще хуже.

— Не болтай,— предупредил его Чейн.— Если кто-то из них попытается пройти сюда по тоннелю, лучше всего предупреди нас об опасности.

Но оглядевшись вокруг, Чейн должен был согласиться, что Мильнер прав .Ему никогда не доводилось бывать в таком странно гнетущем месте. Угнетало не столько само место, сколько понимание того, что оно может причинить человеку, выгнав разум из его тела и сделав его как бы мертвым. В Чейне снова зашевелилось сильное отвращение к этой идее.

Прошли, казалось, долгие часы, когда их смена закончилась. Джан-сен и Боллард с ворчанием поднялись и заняли свои места у тоннеля. Боллард зевал во весь рот.

Чейн снял обувь, вытянулся, но понял, что не сразу заснет. Он все еще испытывал подавленное состояние, словно душившее его. Он продолжал думать о трех тенях на тусклой решетке: интересно, где теперь их разумы и что они делают; любопытно, как это можно быть разумом, отделенным от тела; а возвратятся ли они когда-нибудь. Спустя какое-то время он все-таки заснул, но произошло нечто для него небывалое: приснились кошмары.

От одного из них он вздрогнул и проснулся. Слышался звук, не те случайные шевеления Болларда и Джансена, сидевших и глазевших в тоннель, а какой-то новый, тихий звук.

Он быстро оглянулся вокруг. Вреи не было на месте.

Чейн вскочил на ноги. Его взгляд пробежал по огромному потемневшему пространству. И он увидел ее.

Врея тихо вошла на одну из металлических дорожек, ведущих к центральной решетке. Сидевшие к девушке спиной двое дежурных не видели ее.

Она брела к Свободному Странствию...

Со скоростью и мягкостью охотящейся кошки Чейн направился следом за Вреей. Его необутые ноги двигались бесшумно. Крупными, беззвучными скачками он устремился за высокой золотистой девушкой, которая продвигалась к решетке, к этой бездне так, словно шла к любовнику.

Он, несомненно, настигнет ее вовремя и оттащит назад, если только она не повернется...

И вот именно в этот самый момент предупрежденная инстинктом или звуком его дыхания Врея обернулась.

Она обдала его ненавистным, диким взглядом и бросилась бежать.

Четыре крупных шага и прыжок, и Чейн мог бы схватить ее до того, как она вступит на решетку. Чейн сделал и шаги, и прыжок, и схватил-таки ее как раз у самого края.

Но он забыл, какой сильной была Врея. Несмотря на то, что он держал ее, она бросилась вперед на гладкую решетку. И державший ее Чейн по инерции влетел вместе с ней.

И мгновенно Чейн почувствовал, что его мозг взорвался, и он провалился в вечность.

Это было не совсем падением. Скорее это было похоже на то, как его осторожно, но очень крепко схватила огромная рука, потом выбросила куда-то вовне, и он, оглушенный, беспомощный стремительно понесся через безмолвное небытие.

Он был ничто, один в небытие.

Он был мертвецом, душой, духом, горстью обнаженных электрических импульсов, мчащейся среди звезд. Теперь он знал, что значит находиться в таком состоянии.

Он был испуган.

И он был разозлен, вне себя от ярости за то, что должен выносить такое надругательство.

Он кричал неистовым криком орла, бросая вызов всему космосу. Он не мог слышать этот крик, но он мог чувствовать его, как красную вспышку в небытии. И это было услышано.

Не бойся, Чейн. Не сердись. Посмотри. Посмотри вокруг себя....

Врея. Ну, конечно же, Врея. Он не одинок. Врея...

Посмотри, Чейн. Посмотри на звезды. Посмотри на вселенную. Она не говорила. В этом ужасном безмолвии не было голосов. Однако, он понимал значение того, что она хотела сказать, он понимал и свой собственный крик. Ее слова падали на его сознание, словно солнечные лучи — все золотистые, славные. Мы свободны, Чейн! Свободны!

Он пытался определить ее местонахождение, увидеть ее, но вместо этого увидел Вселенную.

Черные, красивые черные бездны, простирающиеся до самых краев мироздания, таинственная Мать-Вселенная с миллиардом галактик, украшающих ее грудь, со звездами, сверкавшими словно светлячки на кончиках ее пальцев,— все это он мог видеть отчетливо, непосредственно. От звезд исходило чистое сияние. В первозданной черноте полыхала серебром облаков спиральная туманность. Во всей этой бесконечной таинственности кружились, ярко светя, разбросанные повсюду галактики; он мог их слышать, и он понял, что небытие вовсе не безмолвно. Оно движется, оно поет движениями солнц, миров, лун, комет, газооб