Гейша - Фридрих Незнанский

– Здрасьте…

Игорь Сергеевич внимательно смерил взглядом посетителя, подошел к столу Грязнова и, наклонившись, долго переговаривался с хозяином кабинета тихим голосом. Петя старался уловить хотя бы слово из этого разговора, а пока исподтишка с любопытством осматривался по сторонам. До сих пор кабинеты знаменитой Петровки, 38, он видел только в кино.

– Послать опергруппу… Видеокамеры… Оператора… Выход к поездам на Павелецком… Ровно в семь… – долетали до Трофимова отдельные обрывки важного разговора.

В кабинете Грязнова поднялась суета. Кто-то входил, кто-то выходил из него, звонили телефоны, Грязнов требовал срочно оснастить оперативников видеокамерой и ругался с кем-то, по какой-то причине не желавшим желанную видеокамеру дать. Затем в кабинет вошли трое сотрудников помоложе, двое мужчин и женщина лет тридцати, крикливо накрашенная и похожая на дешевую вокзальную шлюху. У мужчины с художественной небритостью на лице под мышкой болтался черный кофр, по всей видимости, с видеокамерой.

– Что, вы еще не уехали? – накинулся на своих сотрудников Грязнов.

– Батарейки садятся! – рычал мужчина в ответ. – Что я такими батарейками сниму? Особенно в переходе. Там темно, вообще на пленке ни фига не получится!..

Грязнов застонал, вытащил из кармана кошелек, протянул художественно небритому оператору деньги.

– Пулей в магазин и на Павелецкий!

– Если успеем, – мрачно ответила женщина, похожая на вокзальную проститутку.

В это время по другому телефону Игорь Сергеевич звонил куда-то по инстанциям, добивался, чтобы выделили отряд ОМОНа для прочесывания местности в районе станции Токарево, и там тоже кто-то ругался и не желал выделить нужное количество человек…

– На что мне десять человек? Что я заткну десятью штыками? – кипятился Игорь Сергеевич. – Вы мне не рассказывайте, во сколько сейчас темнеет, я вам сам скажу, что темнеет сейчас…

Он перегнулся через стол и заглянул в перекидной календарь Грязнова.

– …В двадцать один пятьдесят три… Да, еще два часа. Успеют!.. Конечно, не успеют, если вы мне десять человек даете. А я говорю – пятьдесят!

В царящей суете Пете показалось, что о его присутствии в кабинете просто забыли. Он был на ногах с семи утра, успел перекусить вокзальными пирожками по дороге в электричке, а потом ему просто кусок в горло не пошел, когда он понял, что потерял цилиндр. Сейчас же за чашку горячего кофе он готов был отдать полцарства.

Поискав глазами, где в этом кабинете может находиться электрочайник, Петя встал и направился к тумбочке.

– Ты куда это? – остановил его Грязнов. – Ну и шустрый!

– Я с утра ничего не ел, – объяснил Петя, облизывая пересохшие губы. – Может, у вас можно хотя бы чаю попить?

Грязнов махнул в его сторону рукой:

– Ладно, поищи в тумбочке, если там что-нибудь завалялось.

– А домой мне пока нельзя? – робко поинтересовался Петя, немного осмелев.

Его вопрос вызвал у присутствующих взрыв иронии.

– Домой! Ты домой не скоро теперь попадешь…

– Если вообще попадешь…

– Вот именно! Забудь и сиди тихо. Сейчас с нами поедешь!

Грязнов набрал номер и заорал:

– Прокуратура, привет! Константин Дмитрич, выдели мне следователя!.. Очень надо… Только скоренько. Тут операция совершенно исключительная!.. Кого? Савицкого? – Грязнов недовольно поморщился, видимо, кандидатура следователя Савицкого его не слишком устраивала. – А никого больше нет свободного?.. Ну ладно, давай Савицкого. Ага, лады!

Следователя Савицкого Владимира Николаевича Грязнов знал давно. В принципе неплохой професcионал, тот тем не менее не слишком нравился Грязнову. «Нет в нем полета мысли, – говорил Вячеслав Иванович, – нет следовательской творческой жилки. Он дело расследует, как сапоги тачает».

Чайник закипел. Петя только успел заварить в фарфоровой кружке с надписью «BOSS» пакетик жасминового чая и откусить кусочек овсяного печенья. И тут в кабинет начальника МУРа вошел высоченный командир ОМОНа в защитном шлеме, бронежилете, с автоматом.

– Здрассть! По вашему приказанию прибыл! Ребята в машине, – сказал он.

Грязнов и Игорь Сергеевич сорвались с мест. Грязнов, проходя мимо Пети, похлопал его по плечу.

– Пошли, пошли, герой, быстро…

Обжигаясь горячим чаем, Петя торопливо сделал несколько больших глотков, а остатки овсяного печенья рассовал по карманам.

– Мы куда? – с набитым ртом спросил он. – Мне бы маме позвонить! Родители волнуются… И на работу…

– Некогда, вечером перезвонишь! – таща за собой Петю в коридор, ответил Грязнов. – Детский сад какой-то…

Бегом они стали спускаться по внутренней лестнице, следуя за командиром омоновцев. Идущий впереди Грязнов столкнулся на лестнице с поднимавшимся им навстречу невысоким мужчиной средних лет.

– Успел? – бодро воскликнул он.

– Успел, успел. Привет, Володя! Знаком с Игорем Сергеевичем?

– Добрый вечер! – Мужчина обернулся на ходу и протянул Игорю Сергеевичу руку. – Савицкий, Владимир Николаевич.

– Добрый вечер, – приветствовал тот Савицкого.

Они вышли через обшарпанную узкую дверь во внутренний двор, где стоял военный зеленый грузовик, в кузове которого под брезентовым тентом сидели солдаты ОМОНа. Выглядывая из-за низкого бортика, нервно повизгивала немецкая овчарка.

Командир ОМОНа направился к кабине грузовика, а вся остальная компания вместе с Петей Трофимовым быстрым шагом, почти рысцой, побежали к белому «форду» с мигалкой.

– Где это, Вячеслав Иванович? – спросил Савицкий у Грязнова, который торопливо вводил его в курс дела.

– Лес возле станции Токарево, – пояснил Грязнов. – Лучше всего найти сегодня, до темноты, иначе потеряем еще полсуток.

– Это он, что ли? – показывая глазами в сторону скромно молчащего Пети, спросил Савицкий.

– Он, он…

– Запрос в билетные кассы на этого Мухтолова?..

– Уже пошел.

Савицкий удовлетворенно кивнул.

– Из спецов с нами кто-нибудь едет?

– В отряде имеется свой дозиметрист, – ответил Игорь Сергеевич.

Автомобильная трасса подходила к станции Токарево с другой стороны железной дороги, поэтому Петя сразу не узнал местность и лес, на окраине которого остановились обе машины. Омоновцы выпрыгнули из грузовика.

– Ну что ж, веди нас, Сусанин-герой, – обратился к Пете Грязнов.

– Я с этой стороны местность совсем не узнаю. Я только от станции помню, как шел.

– По карте определиться можешь? – с невыразимым презрением в голосе спросил командир ОМОНа.

Петя пожал плечами:

– Может, смогу…

Он судорожно вспоминал уроки географии в школе: контурные карты, топографию и ориентирование на местности. Из всего этого он помнил только одно, чудом засевшее в глубинах мозга, малопонятное слово – «азимут».

Командир омоновцев разложил на багажнике автомобиля крупномасштабную карту местности.

– Показывай, как ты шел от станции.

– А где здесь станция? – осторожно поинтересовался Петя.

Кипя молчаливым презрением, командир ткнул пальцем в черный прямоугольник, пересеченный прерывистой черной линией.

Рядом с черным прямоугольником станции на карту были нанесены непонятные топографические знаки. Петя помнил, что косые штрихи обозначают болото, а загнутая крючком палка с отходящими от нее стрелками обозначает хвойный лес. Он водил наобум по карте, но ничего не мог понять.

– Бесполезно, – сердитым голосом сказал командир. – Он не покажет. Что, возвращаемся к станции?

Грязнов согласился, что лучше вернуться к станции. Снова погрузились в машины.

От станции не шли пешком, а медленно ехали по проселочной дороге. Петя показывал дорогу шоферу легковушки. Грузовик с омоновцами пылил сзади.

– Вот тут я в лес свернул, – уверенно показал Петя на дорожную развилку.

Широкая тропа сворачивала с проселочной дороги и углублялась в лес.

Снова вышли из машин.

– Ну давай, веди, – кивнул Грязнов.

– А может это… Собака след попробует взять?

– Так ты ведь уже сегодня успел на этом месте наследить?

– Ага, – подтвердил Петя.

– Ну, значит, все, собака ничем не поможет. Веди, показывай дорогу.

Отряд, следуя за Петей, ступил на лесную тропу.

Чем дальше они шли в лес, тем менее уверенными и более запутанными были указания Пети. Они топтались на одном месте, кружили, заходили «не туда» и возвращались в исходную точку.

– Партизан хренов, – шипел в усы командир омоновцев. – Ты хоть примерно помнишь, возле какого дерева ты цилиндр похоронил?

– Дерево помню, – уверенно отвечал Петя. – Сосна вывороченная с корнем. Под ней – яма. В яме и похоронил, то есть закопал.

– Направление помнишь? Север, юг?

– Не знаю, – пожал плечами бедолага. – От тропинки налево свернул, шел сначала прямо, потом вроде бы направо повернул.

– Солнце в какой стороне было?

– А в тот день дождик накрапывал. Я еще подумал, что не надо вглубь далеко уходить, а то не выберусь.