История и зоология мифических животных - Олег Ивик

Надо отметить, что появление дракона не всегда было хорошим предзнаменованием — известны и исключения. Буддистский монах и писатель шестого века Хуэй-цзяо в трактате «Жизнеописание достойных монахов» описывает печальный случай, когда показавшиеся народу драконы ввели Люй Цзюаня, правителя государства Поздняя Лян, в заблуждение, что и привело к его гибели.

«На втором году под девизом правления Сянь-нин (400 г. — прим. перев.) чья-то свинья принесла поросенка о трех головах, а из колодца, что в восточном предместье, вылетел дракон. Он опустился у императорского дворца и лежал там, извиваясь. На следующее утро он исчез. Правитель посчитал это хорошим предзнаменованием и назвал тот дворец Дворцом парящего дракона. Вскоре после этого через ворота Девяти дворцов вслед за солнцем поднялся ввысь черный дракон, и Люй Цзюань дал новое название тем воротам — “Ворота драконовой благости”».

Советник царя, Кумараджива, был выходцем из Индии и не испытывал к драконам того доверия, которое было типично для китайцев. Он предупредил Люй Цзюаня: «Эти таинственные драконы, вышедшие погулять, и бесовская свинья показались неспроста. Иногда зловещие драконы появляются и исчезают, а тот, кому доведется их видеть, не избежит страшной беды. Наверное, есть подлые люди, которые замышляют сменить государя. Нужно тебе умножать добродетели, чтобы соответствовать небесным установлениям». Но Люй Цзюань не внял словам мудрого индийца и жестоко поплатился за это — в результате дворцового заговора он погиб.

Встречались в Китае и совсем маленькие дракончики, которые, впрочем, обладали столь же замечательными свойствами, что и их крупные собратья. Сунский литератор Цай Тао описал события, связанные с одним таким дракончиком, явившим себя людям в начале двенадцатого века. В реке Хуайшуй сильно поднялась вода, в результате чего в устье впадавшей в нее Бяньхэ скопилось множество лодок. Однажды перед рассветом у кормы одной из лодок появилось маленькое существо, напоминавшее ящерицу. Жена кормчего не поняла, что ее почтил свои присутствием дракон, и оттолкнула животное веслом. Однако тот стал карабкаться в лодку, и тогда женщина ударила его факелом по голове. Такое обращение с драконом, пусть даже и напоминавшим маленькую ящерку, оказалось весьма неосмотрительным. «…Тут же разнесся ужасный раскат грома, и лодки, что были в устье Бяньхэ — казенные и частные, числом более семисот, — с силой наскочили друг на друга и разбились. Погибло несколько тысяч человек. При дворе опечалились известием об этом и повелели местным властям оказать помощь семьям погибших».

Однако дракончик и после этого не оставил попытки наладить контакт с людьми. Он явился налоговому эмиссару провинции в день, когда тот собирался отбыть в столицу. Вельможа испугался, но проявил себя гораздо лучшим знатоком драконьего нрава, чем пресловутая лодочница. Он возжег перед животным благовония и почтительно предложил ему вместе отправиться в столицу, дабы представить дракона императору. Дракон выразил свое согласие тем, что юркнул в шкатулку для благовоний, в каковой и был доставлен ко двору.

Император Хуэй-цзун (кстати, совмещавший государственную деятельность с искусством и бывший действительно замечательным художником, известным под именем Чжао Цзи) велел приготовить вино и фрукты, после чего дракончик вышел из шкатулки, взял в лапу золоченую чашу и отпил несколько глотков вина, чем вызвал изумление Сына Неба. По окончании церемонии император посадил животное в стеклянную коробочку, лично запечатал и повелел доставить в храм (который позднее получил название «Храм дракончика из Бяныпуя»). По-видимому, дракончик не счел такое обращение обидным и не воспринял это как покушение на собственную свободу, потому что никаких катаклизмов, подобных описанному выше, не произошло. Тем не менее, когда вечером коробку стали осматривать, выяснилось, что, несмотря на цельность печати, дракон исчез. А коробка с императорской печатью осталась в храме, дабы служить свидетельством чуда.

Сам же император Хуэй-цзун, вдохновившись личным знакомством с замечательным мифозоем, издал указ о даровании княжеских титулов (ван) пяти драконам Поднебесной: синему дракону — титул «Князь обширной гуманности», красному — «Князь чудесных милостей», желтому — «Князь непременных благодеяний», белому — «Князь справедливой помощи» и черному — «Князь божественных милостей».

Говоря о китайских драконах, следует сказать хотя бы несколько слов об их корейских и японских собратьях. Биологически они очень близки. О. М. Иванова-Казас пишет: «В Корее и Японии тоже были драконы, отличавшиеся от китайских только по числу пальцев на лапах: у китайских их было 5, у корейских — 4, а у японских — 3».

В Корее драконы встречались значительно чаще, чем в Китае. Причем если расцвет китайской популяции приходится на времена мифические и полумифические, то в Корее огромное количество драконов было зафиксировано во вполне историческое время. В двенадцатом веке н.э. Ким Бусик, первый министр и главный историограф корейского государства Коре, создал книгу «Исторические записи трех государств», в которой собрал сообщения хронистов — своих предшественников. Его текст пестрит совершенно обыденными сообщениями о драконах. Авторы настоящей книги приводят некоторые из этих сообщений (с указанием современной хронологии).

53 г. до н.э. «Весной, в первом месяце, в колодце Арен появился дракон, из правых ребер которого родилась девочка. Одна старая женщина, увидев это, удивилась и взяла ее к себе на воспитание, дав имя по названию колодца (Арен). Став взрослой, она отличалась огромными добродетелями…»

3 г. н.э. «Осенью, в девятом месяце, показывались два дракона в колодце города Кымсон, и внезапно разразился грозовой ливень, молния ударила по южным воротам города».

56 г. н.э. «Летом, в четвертом месяце, в колодце города Кымсон показался дракон, и через некоторое время с северо-запада налетел грозовой ливень. В пятом месяце буря вырвала деревья».

164 г. «Весной, во втором месяце, в столице показался дракон».

253 г. «Летом, в четвертом месяце, видели дракона в бассейне к востоку от дворца. К югу от Кымсона сама поднялась упавшая ива. С пятого месяца по седьмой не было дождя. Дождь пошел только после жертвоприношений на алтарях предков и духам знаменитых гор. Год выдался голодный, было множество воров и разбойников».

262 г. «Весной, в третьем месяце, показался дракон в бассейне, что к востоку от дворца. Осенью, в седьмом месяце, пожар, начавшийся в западных воротах Кымсона, уничтожил более трехсот домов горожан».

764 г. «Весной, в первом месяце, ичхан Манчжон назначен министром-сандэдыном, а ачхан Янсан — министром-сичжуном. В третьем месяце на юго-востоке появилась комета, а под горой Янсан показался дракон, но через некоторое время он улетел».

Японские источники о драконах сообщают реже. Тем не менее в Стране восходящего солнца драконы тоже были известны. «Нихон сёки», один из древнейших письменных памятников Японии, записанный в настоящем его виде в 720 году, но создававшийся в течение многих веков, повествует, в частности, о том, как с драконами боролся знаменитый бог Сусаново-но микото. Однажды Сусаново случилось спуститься с неба на землю, и он увидел старика и старуху, которые с плачем прощались с некой девицей. Бог поинтересовался причиной слез, и старец (который, кстати, тоже оказался божеством, но менее значительным) отвечал ему: «Эта девица — моя дочь. Зовут ее Куси-ина-да-пимэ. Раньше у меня было восемь дочерей, но ежегодно одну из них пожирал Ямата-но вороти, Великий Восьмиголовый-Восьмихвостый Змей. Теперь он собирается проглотить и эту девицу. Никак нельзя от него спастись. Вот потому я и горюю». Но Сусаново, судя по всему, хорошо знал привычки местных драконов. Он велел безутешным родителям «изготовить восемь раз перебродившее рисовое вино сакэ, сделать восемь подставок, поставить на каждую по бочке и налить доверху сакэ».

«И вот, наступил срок, и явился Великий Змей. И голов, и хвостов у него было по восемь. Глаза у него были красные, как плод акакагати, на спине у него росли сосны и кедры, длиной он был в восемь холмов и восемь долин. Вот добрался он до сакэ, опустил в каждую бочку по голове, стал пить, охмелел и уснул. Тут Сусаново-но микото вытащил меч десяти кулаков, что был у него за поясом, и стал рубить змея на кусочки. Когда же он дошел до хвоста, то на лезвии его меча появилась небольшая зазубрина. Вот, рассек он этот хвост, смотрит — а там меч лежит. Этот меч именуется Кусанаги-но туруги».

«Нихон сёки» сообщает и о других драконах, которых победил Сусаново-но микото. Однажды он спас роженицу, ребенка которой очередной змей намеревался проглотить. «Пришло время родить, и в самом деле явился к дверям Великий Змей, чтобы пожрать дитя. Сусаново-но микото рек ему повеление, сказав: “Ты ведь грозное божество. Мыслимо ли не поднести тебе угощения?” — так сказал и в каждую из змеиных глоток влил сакэ из восьми кувшинов. А змей выпил и заснул. Сусаново-но микото вынул меч и зарубил его».