Хроники Дюны - Фрэнк Херберт

непосредственно к апартаментам Одраде. Самая плотная часть толпы находилась приблизительно в пятидесяти метрах впереди от охраны эскорта. Гвардейцы продолжали идти, не сбивая шага, хотя на них напирала беснующаяся по сторонам толпа. Глаза из-под желтых шлемов были устремлены на толпу, строго вперед. Ни один из гвардейцев не давал повод думать, что его интересует толпа по сторонам или глупое представление плясунов на помосте, что все это может помешать их движению.

Где-то в глубине толпы какая-то женщина грязно выругалась.

Танцоры не подали вида, что они вообще что-то слышат. Толпа продвинулась вперед, уменьшив пространство между собой и танцорами приблизительно вдвое. Одраде потеряла из вида девушку, которая стерегла одежду и защитные костюмы плясунов.

Тем временем фаланга, окружавшая Шиану и ее свиту, продолжала движение.

Справа от Одраде началась свалка. Люди начали бить друг друга. В пятерых плясунов полетели более тяжелые метательные снаряды. Толпа возобновила речитатив, но в более быстром темпе.

В этот момент задняя часть толпы была рассечена надвое гвардейцами. Зрители продолжали также бесноваться, драться и бросать что попало в танцоров, но при этом послушно очистили путь эскорту.

Шиана шла в окружении жриц. Видя вокруг такое возбуждение, девочка с любопытством оглядывалась по сторонам.

Некоторые люди в толпе, вооружившись палками, принялись избивать окружающих, но никому не пришло в голову замахнуться палкой на священническую стражу или на кого-либо из эскорта Шианы.

Плясуны продолжали свой смертельный танец в тесном кольце зрителей.

Стражники невозмутимо шествовали среди этого хаоса посреди расступавшейся перед ними толпы. Жрицы не смотрели ни направо, ни налево. Стражники в желтых шлемах смотрели только вперед.

Презрение было слишком мягким словом для описания этого представления, решила Одраде. Нельзя было, однако, сказать, что бурлящая толпа игнорировала присутствие стражи. Нет, обе стороны прекрасно сознавали существование друг друга, но это существование происходило в разных мирах, и стороны строго соблюдали это разделение. Только Шиана по невежеству не соблюдала этот негласный договор и старалась увидеть все сквозь заслон эскорта.

Прямо под окнами Одраде толпа вдруг хлынула вперед. Танцоры разлетелись в стороны, смятые толпой, словно корабли, накрытые в море гигантской волной. Одраде видела только части обнаженных тел, которые передавались с рук на руки сквозь этот кричащий и визжащий хаос. Только высочайшая концентрация внимания позволила Одраде слышать отдельные доносящиеся до нее звуки.

Это было настоящее сумасшествие!

Никто из танцоров и не думал сопротивляться. Их убили? Это было жертвоприношение? Аналитики Общины еще даже не приступали к исследованию данного феномена.

Желтые шлемы расступились, позволив Шиане и ее свите вступить в здание, и снова сомкнули ряды. Стражники развернулись и образовали шеренгу, прикрывшую вход в здание. Солдаты держали пики горизонтально на уровне пояса, сцепив их между собой.

Хаос внизу начал успокаиваться. Никого из танцоров не было видно, однако в толпе были раненые, люди ползали по земле, другие держались на ногах, но сильно шатались. Видны были окровавленные головы.

Шиана и жрицы были уже в здании, во всяком случае, Одраде не видела их. Одраде отпрянула от окна и попыталась осмыслить то, чему только что стала свидетельницей.

Это было невероятно.

Ни на одном голофото не были запечатлены такие страшные моменты. Частью это были запахи — пыль, пот, человеческие феромоны. Одраде глубоко вдохнула. Внутри у нее все дрожало. Толпа снова распалась на людей. Одни плакали, другие ругались. Находились и такие, кто весело смеялся.

Дверь за спиной Одраде распахнулась. Вошла смеющаяся Шиана. Одраде стремительно обернулась и успела заметить в коридоре свою стражу и жриц, прежде чем Шиана успела закрыть дверь.

Темно-карие глаза девочки сверкали от волнения и возбуждения. Продолговатое лицо, начавшее округляться, и на котором внимательный наблюдатель мог увидеть проступающие взрослые черты, было напряжено — девочка пыталась подавить свои эмоции. Это напряжение исчезло, когда Шиана взглянула на Одраде.

Очень хорошо, подумала Преподобная Мать. Первый урок единения начался успешно.

— Вы видели танцоров? — спросила Шиана, скользнув вперед к Одраде. — Разве они не великолепны? Я думаю, что они просто прекрасны! Кания не хотела, чтобы я смотрела на них. Она говорит, что мне очень опасно принимать участие в Сиайноке. Но мне все равно! Шайтан не стал бы есть этих плясунов!

Внезапно на Одраде снизошло озарение. Такое озарение она пережила только однажды, когда проходила испытание Пряностью. Одраде стал ясен весь паттерн того, что она только что видела на Площади. Потребовались только слова Шианы и все сразу встало на свое место.

Язык!

Внутри коллективного сознания этих людей, этого народа жил язык, он гнездится в бессознательном, и люди не хотят его слышать. На этом языке говорят танцоры. На этом языке говорит Шиана. Все заключается в словах, движениях, запахе феромонов, тональностях — то есть во всем, что в конечном итоге порождает живой человеческий язык.

Язык порождается необходимостью.

Одраде улыбнулась счастливой девочке, стоявшей Перед ней. Теперь Преподобная Мать знала, как поймать в ловушку Тлейлаксу. Теперь она в большей степени понимала замысел Таразы.

Я должна пойти в Пустыню вместе с Шианой при первой же возможности. Мы только подождем прибытия этого Мастера Тлейлаксу, этого Ваффа. Мы возьмем его с собой!

***

Вольность и свобода — сложные понятия. Они восходят к религиозным идеям свободы и воли и тесно соотносятся с таинством власти, столь присущем абсолютной монархии. Без абсолютных монархий, построенных по образу и подобию правления старых богов, без правления, осуществляемого благодаря вере в религиозное искупление, Вольность и Свобода никогда не приобрели бы своего современного значения. Эти идеалы обязаны самим своим существованием прошлым проявлениям угнетения. Силы, питающие эти идеалы, разрушатся, если их не обновить драматическим учением или новым угнетением. Это основной ключ к разгадке феномена моей жизни.

Лето II, Бог-Император Дюны:

Записи из Дар-эс-Балата

Тег продержал их в палатке, раскинутой в густом лесу в тридцати километрах к северо-востоку от Убежища Гамму до тех пор, пока солнце не скрылось за западным горизонтом.

— Сегодня ночью мы отправимся в другом направлении, — сказал он.

Третью ночь подряд он вел их по лесным зарослям, демонстрируя при этом безукоризненную память ментата, ни разу не сбившись с пути, проложенного для них Патрином.

— У меня все немеет от такого длительного сидения, — пожаловалась Луцилла. — Кажется, нам предстоит еще одна холодная ночь.

Тег сложил защитное одеяло и положил его в свой мешок.

— Вы двое можете немного подвигаться и размяться, — сказал он. — Но мы не двинемся отсюда до наступления полной темноты.

Тег сел на землю, привалившись спиной к