Обратный отсчет: Синтез - Токацин

«Тоже способ,» — подумал про себя Гедимин, приподнимая одну из них и просовывая внутрь руку в ремонтной перчатке. Станнеры встраиваемого типа обычно имели два источника питания — собственные батареи и внешний кабель; рядом с ним сармат нащупал сигнальный провод.

Можно было легко отсоединить его — без распознанного сигнала станнеры не сработали бы, но Гедимин, не церемонясь, вырезал полметра провода вместе с кабелем питания и оставил лежать внутри. Ставить на место стенные пластины он старался так, чтобы следов взлома не осталось, и даже слегка заварил один из швов, показавшийся ему слишком широким. «Какой ерундой приходится заниматься…» — досадливо сощурился ремонтник, после долгой возни со станнерами заходя в хранилище и останавливаясь у защитного поля. Газ исправно выделялся из-под сферы, и это был единственный признак того, что синтез ирренция продолжается.

Анализатор скатился вниз по жёлобу и остановился в «клешне» манипулятора — заранее включенный, с вытянутыми «щупами». Слегка отодвинуть урановую сферу, просунуть устройство под неё, — ничего сложного в действиях не было, но Гедимин не торопился, выполняя каждое движение с предельной осторожностью. Сквозь полупрозрачное поле экран был плохо виден, и сармат отключил один из слоёв. Из-под того, что осталось, писк анализатора был не слышен, но световые индикаторы мигали — устройство обнаружило что-то необычное. «Запись,» — сармат прижал клавишу прибора к сфере, и индикатор снова мигнул. «Теперь — обратно.»

Анализатор, выпавший из жёлоба, свалился в «пакет», свёрнутый из защитного поля. Только после этого Гедимин взял его в руки и очень осторожно через щель в коконе проверил дозиметром. Контакт с омикрон-излучением был кратковременным — оно оставило след, но незначительный, и сармат рассчитывал, что вскоре анализатор «остынет» — отправлять прибор в ящик с радиоактивными отходами ему совсем не хотелось.

«Что он обнаружил?» — Гедимин встряхнул кокон так, чтобы зацепить клавиши. «Воспроизведение…»

Прибор выдал пару строк непонятных символов. За ними шли вопросительные знаки вперемешку со знакомыми обозначениями — анализатор нашёл окись чего-то неопознанного, предположительно — трансуранового элемента, ещё одну окись чего-то, в чём заподозрил серебро, но выдал атомную массу — и у серебра она была в разы меньше; нижней строкой упоминался химически инертный элемент, принятый анализатором за включения золота, — но атомная масса снова выдала вещество, от золота отстоящее довольно далеко. Гедимин едва заметно усмехнулся.

«Не подвёл,» — он снова проверил анализатор на остаточное излучение и, убедившись, что опасности нет, вынул его из защитного поля. «Нашёл все три. Ирренций, „тяжёлое золото“ и „тяжёлое серебро“… Надо написать Герберту. Ему будет интересно.»

В этот раз Гедимин не спешил всё бросить и уйти — он тщательно убрал все свои следы из хранилища, лаборатории и записей с видеокамер. Пропущенный день должен был выглядеть подозрительно — но здесь уже можно было сделать вид, что не понимаешь, о чём речь, и при чём тут ты. Когда, заметя следы, Гедимин вышел на верхний ярус, до полуночи оставалось чуть меньше часа, и сармат вспомнил, что ему ещё предстоит выбираться наружу.

Работа на станции не останавливалась ни на минуту, и на ярко освещённой площадке было некуда спрятаться, — как и днём, тут ездили по обычным маршрутам грузовые глайдеры, проходили по своим делам сарматы, и охранники «Вестингауза» патрулировали широкие проезды и пустое пространство вдоль стены. Прикинув расстояние между её гребнем и ближайшим зданием, Гедимин досадливо сощурился, — прыгнуть можно было, но остаться при этом незамеченным — уже нельзя. «Ладно, с земли, когда патруль пройдёт,» — решил он и остановился за углом, дожидаясь, пока застрявшие у стены охранники докурят и двинутся дальше.

… — Стоять!

На бросок через стену Гедимину не хватило одной секунды. Теперь ему оставалось только отдёрнуть руку и развернуться лицом к источнику слепящего света — яркий луч упёрся в спину, рядом грохотали стальные «копыта» — экзоскелетчики, не успевшие заметить сармата первыми, теперь сбегались со всех сторон.

— Имя? — не дожидаясь ответа, охранник направил в лицо Гедимину считыватель.

— Он из первой смены! — крикнул один «бабуин» другому. — Эй, ты, теск! Что ты тут делаешь, а?

— Работаю. Задержался для отладки, — отозвался сармат, щурясь на свет в глаза. «Глупо нарвался. Опять карцер,» — мелькнуло в голове.

— Отладка? — охранник, стоявший ближе всех, крепко взял его за плечо, другой подтолкнул в спину соплом станнера. — Иди-иди. Всё выясним.

— Гедимин Кет, ремонтная бригада, — вслух зачитывал один из «броненосцев» то, что выдали ему считыватель и база данных станции. — Открытый допуск — первая рабочая смена. Закрытый допуск — главный корпус, кроме особых случаев.

— Ага! — тот, кто шёл за Гедимином, снова ткнул его станнером под лопатку. — Нарушение распорядка, вот что. Посидит до утра. Кто у них командир?

— Погоди, тут странное, — экзоскелетчик высвободил руку из-под брони и надавил пальцем на экран смарта. — Квалификация — инженер… Непосредственное подчинение: служба безопасности комплекса «Полярная Звезда». Обращаться к мистеру Мартинесу… Эй! Этот теск из компании Мартинеса. Чёрт!

До центрального поста охраны оставалось недалеко, но все «броненосцы», как по команде, остановились и переглянулись. Тот, кто держал Гедимина, слегка ослабил хватку, но тут же опомнился и крепче сдавил его плечо.

— Ну и что? У них своя работа, у нас своя. Отдадим его утренней смене, пусть сами с Мартинесом разбираются.

— Ага, а он потом с нами разберётся, — хмыкнул другой охранник. — Надо звонить ему, вот что.

— Иди! — Гедимина снова толкнули в спину. Двое экзоскелетчиков повели его к посту охраны. Остальные за ними не пошли — так и стояли у входа, и Гедимин ещё несколько секунд слышал обрывки их разговора, но так ничего и не понял. Потом за ним закрылась дверь здания, а ещё через минуту его затолкали в уже знакомую комнату с матрасом на полу и защитным полем, растянутым поперёк дверного проёма.

— Сиди тихо, понял? — буркнул охранник, ткнув станнером в окошко на двери, и куда-то ушёл — сармат слышал его удаляющиеся шаги. «Вся обшивка лязгает,» — недовольно сощурился он, прислушиваясь к металлическому