Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

— Мои братья-воины, лорд Влальмерх воистину был величайшим из нас и самым грозным. Никто и никогда не заслуживал брони экзарха больше, чем он. Бессчетные враги сгинули в пламени моего отца, целые планеты разлетались на куски и звёздные корабли обращались в прах, только осмелившись выступить против него. За спиной лорда Влальмерха сияли Дикие Всадники дома Саимрар с Сайм-Ханна, озаренные огнями славы и разрушения.

— Родичи, Кровные стражи моего отца, вам лучше всех известны та целеустремленная страсть и то несравненное искусство, с которым он танцевал в битвах, неудержимо врываясь в гущу боя на рубиновом гравицикле, неся мелта-огнем погибель врагам.

— Да, друзья мои, верно то, что душа лорда Влальмерха не может присоединиться в почете и славе к Бесконечному круговороту нашего древнего мира-корабля. В то же время, не суждено ей и пребывать в вечности духовного единения брони. Не украсит его путеводный камень грудь следующего экзарха, ибо потерян он для нас, как отец был потерян для самого себя.

— Наш лорд пал не в почетной дуэли вождей, как того требуют традиции Диких Всадников Сайм-Ханна. Нет, отца сразили в собственном святилище, в стенах этого храма, и убийца похитил его путеводный камень. Посоветовавшись с кузнецами кости и собственной душой, я узнал, что в смерти нашего вождя виновен обитатель Сайм-Ханна.

Кверешир немного подождал, позволяя собравшимся проникнуться важностью обвинения. Конечно, время от времени между эскадронами Диких Всадников случались распри, из-за которых жители иных миров-кораблей считали Сайм-Ханн обителью варваров, но никогда прежде подобные игрища не касались экзархов, совершенно не интересовавшихся политикой. Как правило, храмы аспектов оставались в стороне от подобных интриг, разве что воины, недавно ступившие на Путь, порой ввязывались в эти жалкие раздоры или мерялись между собою славой. Их поведение расценивалось как испытание навыков, ритуал первых шагов по дороге, ведущей к обретению мастерства. Конечно, подобные проверки не выходили за пределы аспектных храмов.

Но Меншад Корум не принадлежал ни к одному из них.

Больше того, смерти в храмовых испытаниях и в стычках между кланами Диких Всадников случались крайне редко, поскольку за внешне жестокими спорами скрывалось молчаливое признание единства Сайм-Ханна и, самое главное, предостерегающая внутренняя тревога целой расы, балансирующей на грани вымирания. Эскадроны, выставляемые Саимраром и Скорпионидой, соперничали на протяжении тысячелетий, но, когда мир-корабль выступал на войну, всадники мгновенно становились ближайшими союзниками. Вместе они сокрушили злобных ведьм Лелит Гесперакс, загнав остатки их сил в Око Ужаса. То был славнейший час последнего экзарха Потерянного Воина, но с тех пор прошло больше века.

— Я — всё, что осталось от лорда Влальмерха, и моё тело внесет отпечаток памяти отца в психопластик доспеха. Его победам суждено жить во мне, и, когда придет час ухода, влиться в мой путеводный камень. Пусть мы потеряли душу воителя, но память о нем не погибнет никогда, и, раз лорд Влальмерх был нашим вождем, то и судьбу брони решать нам — у Огненных Драконов нет на то права.

И в святилище Саимрара разнесся оглушительный хор приветственных возгласов Диких Всадников.

— САИМРАР! — раскатами грома понеслось по коридорам и переходам, ведущим от великих пламенных врат. Красно-золотое море брони трепетало жизнью, словно объединенное целью в единый организм, и гордость воинов возносилась к вершинам неистовства, доступным лишь обитателям Сайм-Ханна.

— САИМРАР! — вновь зазвучал хор, которому на сей раз вторили струи пламени, выпускаемые из огнемётов Родичей и озарявшие собрание жадным светом. Огромные факелы дрожали от жара и скандирования имени нового экзарха Меншад Корум.

— САИМРАР!

— И теперь, — Кверешир перекрыл шум собственным криком, — экзарх Саимрара должен готовиться к корабельной войне!

Все как один, Дикие Всадники затянули песнопения, посвященные Кхаину, Кроваворукому Богу.

Кровь течёт,

Гнев растёт,

Смерть идёт,

Война зовёт!

— Нужно отнести путеводный камень к сердцу корабля.

В руке, крепко сжатой в кулак, Арбариар держала душу Влальмерха, ощущая, как ледяная поверхность дрожит под пальцами, словно от омерзения. При мыслях о том, на какую судьбу обрек себя величайший из её соперников, по телу воительницы прокатилась могучая волна высокомерной жалости, заставившей сильнее сдавить путеводный камень. Глупец.

— Там мы встретим сопротивление. Не только Саимрар, весь Сайм-Ханн постарается помешать нашему замыслу.

Как всегда, Буриа оказалась права. Но не нужно было обладать дарами провидца, чтобы понять, какой опасности подвергали себя Скорпиониды, убившие экзарха собственного мира-корабля и собиравшиеся теперь влить его душу в Бесконечный круговорот. Там её темное и гибельное влияние обречет духовное единение на столетия отчаяния и кровавого хаоса. Боевые кличи экзарха — любого из них — сосредоточенные на смерти и усиленные бессчетными миллионами душ, обитающих в древней круговерти, могли зажечь путеводный огонь для прислужников Атласного Трона. Столь прекрасный приз, возможно, привлек бы и самого Слаанеша.

Не зря Совет Провидцев в течение тысячелетий запрещал упокоение экзархов в Бесконечном круговороте, оберегая в чистоте последнее прибежище умирающей расы и её единственную надежду на будущее. Каждый из миров-кораблей, бороздивших бескрайние просторы Галактики, хранил в своем сердце души умерших обитателей, защищая их от когтей сновавших поблизости отвратительных демонов. Незаметность и постоянное передвижение с места на место обеспечивали выживание, поэтому странствующие в пустоте гиганты никогда надолго не оставались поблизости друг от друга. Провидцы страшились, что это привлечет из пучины ша’йел Слаанеша, жаждущего поглотить столь огромное скопление душ. Ни на одном мире-корабле никогда бы не решились совершить нечто, способное поставить под угрозу Бесконечный круговорот.

Арбариар посмотрела в глаза Бурии, и та заметила мгновенную неуверенность, мелькнувшую во взгляде матери.

— Да, исполнение замысла важнее наших жизней, важнее даже, чем Сайм-Ханн. То, что мы делаем сейчас, порождает бессчетное множество вариантов будущего, стремящихся к воплощению, и каждое из них прекраснее, чем угасающее настоящее нашего хрупкого мира-корабля. Мы призовем на свои головы огнедышащую ярость Саимрара и испытаем муки позора, но в сумраке грядущих реальностей нынешние враги воспоют доблесть и праведность Скорпиониды. Нас ждет вознесение через страдание.

Слова провидицы уняли беспокойство Арбариар, и воительница опустилась на колени перед алтарем Жалящих Скорпионов, сокрытого в глубине святилища её клана. Прежде чем вернуться к сородичам, она немало долгих лет изучала аспектное искусство мастеров ближнего боя, но всё же оставила Путь Воина. Однако же, частичка души Арбариар осталась в наполненном битвами прошлом, что заставляло её каждый день уделять определенное время ритуалам Жалящих Скорпионов. Точно так же сородичи воительницы порой продолжали заниматься скульптурой или поэзией, уже сойдя с Пути Ремесленника.

Алтарь напоминал Арбариар о прошлом, которое она и так не могла забыть. Изощренные, замысловатые переплетения алых нитей тянулись по глубокой зелени ступеней, соединяясь на их вершине. Там из паутинок рождались многочисленные, обольстительно-смертоносные силуэты насекомых, покрывавшие великолепный кроваво-красный трон, имевший форму огромного скорпиона. Казалось, что образы плывут над призрачной костью, привлекая взоры своим танцем, словно наделенные какой-то темной силой. Арбариар давным-давно заблудилась в гипнотической паутине, потерявшись во вневременной бесконечности её зримых форм. С тех пор воительница ежедневно и подолгу изучала глубины, таившиеся за переплетением нитей.

Забравшись на трон вождя Скорпиониды, Арбариар повернулась к дочери.

— Лорд Влальмерх оставался для меня почтенным боевым братом до момента, в который острия наших силовых клинков оказались у шеи Лелит Гесперакс. Тогда, в победный миг, ведьма разделила нас, обвила своей тьмой, и, застлав нам с экзархом глаза, лишила триумфа. Это случилось давно, но с тех пор мрак набирал силу в стенах Сайм-Ханна, и настало время действовать. Тьма втягивает нас в войну, а значит, нужно пронзить её блестящими огоньками смертей.

Низко поклонившись матери, Буриа закрыла глаза и воззвала к Скорпионидам, требуя собраться в большом зале кланового святилища. По призрачной кости, составлявшей костяк мира-корабля, к провидице понеслись отзвуки тяжелых шагов — воины услышали её безмолвный клич.

Лелит Гесперакс откинулась на спинку трона, и тонкие струйки крови немедленно брызнули в лицо Йюки. Кости сидения нежно хрустнули под весом королевы, а плоть сместилась, отчаянно стараясь угодить ведьме. Закрыв глаза, Лелит закинула руки за голову и вытянулась во всю длину высокого, грациозно изгибающегося тела. Поняв, что повелительница желает прилечь, все части трона поскорее составили постель, жаждая коснуться её кожи. Йюки опустилась на колени у ног королевы, прикусив язык подпиленными, заостренными зубами. Из уголка рта побежала струйка крови, и служительница сладострастно облизнула губы.