Специалист по выживанию - Алексей Калугин

Чейт в ответ щелкнул каблуками и дернул подбородком вниз.

Кроме спальных мест, в помещении имелись еще обеденный стол, четыре стула, два шкафчика со множеством мелких отделений для личных вещей и журнальный столик с пачкой местных газет и журналов. На стене висело овальное зеркало, напротив него – телемонитор.

Заметив взгляд Чейта, охранник поспешил объяснить:

– Телемонитор принимает только три общенациональных информационных канала. Если вы хотите смотреть другие программы, нужно оплатить подключение выбранного канала.

– Я обдумаю это предложение, – кивнул Чейт.

– А сейчас я предлагаю вам попробовать нашу кухню.

– Благодарю вас, лореанская пища мне вполне подходит, если только ее немного подсолить.

– Но, возможно, у вас будут какие-нибудь особые пожелания?

– Нет, – покачал головой Чейт. – Пока нет.

– Ну что ж. – Охранник, казалось, был расстроен его отказом. – Ужин через два часа. К тому времени вернется ваш сосед, и вы сможете познакомиться.

Когда охранник вышел за дверь, Чейт отметил, что не услышал грохота засова. Выждав некоторое время, чтобы дать охраннику уйти, Чейт подошел к двери и с удивлением обнаружил, что в ней вообще нет никаких запоров. Приоткрыв дверь, он осторожно выглянул наружу. Коридор был пуст. Чейт непонимающе пожал плечами, но решил пока остаться в камере, дождаться соседа и получить от него более подробную информацию о правилах и порядках сей странной тюрьмы.

Чтобы как-то скоротать время, Чейт попробовал полистать журналы, но языка он не знал, а иллюстрации в них были серые и скучные. Чейт включил телемонитор, но не нашел ни одной передачи, понятной без перевода. Чейт принял душ и лег на кровать, закинув руки за голову. Тишина, одиночество и скука стали понемногу давить на нервы.

Он начал было уже подумывать о самовольной прогулке, когда в коридоре раздались тяжелые, шаркающие шаги нескольких пар безмерно усталых ног.

С трудом переставляя ноги, в камеру вошел молодой лореанец в клетчатой арестантской накидке.

– Привет, – радостно улыбнулся Чейт, принимая вертикальное положение.

Ничего и никого не замечая, лореанец прошел к кровати и со вздохом, похожим на стон, опустился на нее. Поза его была полна печали и скорби: одна пара рук оперлась на колени, другая – на кровать, голова безвольно опустилась.

– Эй, приятель! – Чейт присел перед лореанцем на корточки и согнутым пальцем постучал по его лобовому щитку. – Ты в порядке?

Лореанец испустил еще один душераздирающий вздох и перевел на Чейта мутный взгляд одного из своих фасетчатых глаз.

– Я Чейт А. – Четко артикулируя слова, как если бы говорил с глухим, Чейт при этом для доходчивости еще и ткнул себя пальцем в грудь. – Новый заключенный, твой сосед.

Лореанец что-то вяло прощелкал на своем родном языке и снова уронил голову. С ним явно творилось что-то неладное.

Чейт выбежал в коридор и огляделся по сторонам, не зная, куда бежать за помощью.

– Эй, есть здесь кто-нибудь? – крикнул он.

Из-за поворота, суетливо поправляя на себе ремень с кобурой, выбежал охранник.

– Что случилось?

– Соседу моему плохо. Надо позвать врача.

Надзиратель с бега перешел на шаг.

Подойдя к Чейту, он театрально взмахнул руками – поднял, мол, шум, а из-за чего? – но в камеру все же зашел.

– Ничего особенного, – ворчливо возвестил он, едва взглянув на сидящего все в той же позе заключенного. – Через пару часов отойдет. Все так выглядят после работы.

– Что же у вас за работа такая? – ужаснулся Чейт.

– Гнусная, – честно признался охранник.

– И для всех в обязательном порядке? – с недобрым предчувствием поинтересовался Чейт.

– Работа для всех одна, – ответил охранник. – Уж какая есть. Это все-таки тюрьма – исправительное, так сказать, учреждение.

– А вы не слышали о Галактической конвенции, запрещающей принудительный труд?

Честно признаться, Чейт, и сам-то никогда прежде не слышавший о такой конвенции, придумал ее прямо сейчас. Но система Лореан – не ближний свет, почему бы не попробовать разыграть из себя умника-законника.

– Принудительный труд? – Охранник удивленно поскреб рукой грудь, словно впервые слышал подобное словосочетание. – Это кто ж кого принуждает?

– Насколько я понимаю, вы – заключенных.

Охранник по-приятельски похлопал Чейта усами по голове и весело защелкал челюстями, словно тот рассказал ему остроумный анекдот. При этом лореанец, как светофор, попеременно подмигивал всеми тремя своими глазами.

– Но факт остается фактом. – Чейт указал на измочаленного непосильным трудом заключенного.

Челюсти надзирателя защелкали пуще прежнего – он просто-таки зашелся в смехе.

– Да кто ж их принуждает? – с трудом выговорил он. – Они ж сами. Попробуй оставь кого-нибудь без работы!

Чейт, совершенно запутавшись, растерянно переводил взгляд со своего изможденного соседа на хохочущего охранника.

– То есть ты хочешь сказать, что все заключенные работают по собственной воле?

– Точно, – кивнул страж порядка.

– И, следовательно, если я не захочу работать, никто не станет меня принуждать?

– Точно, – едва сдерживая смех, снова подтвердил охранник.

– А что в этом смешного? – спросил Чейт.

– То, что ты завтра сам побежишь на работу вместе со всеми. – Охранник подмигнул Чейту третьим глазом. – Ты хороший парень, мне жаль тебя. Честное слово. У тебя срок шесть месяцев. Я здесь уже одиннадцать лет и не видел еще никого, кто протянул бы больше трех. Срок твоего соседа как раз три месяца. Он отсидел только один и уже, видишь, на кого стал похож. Я бы не стал ставить на то, что он отбудет свой срок до конца.

– Чего-то все же я недопонимаю, – задумчиво произнес Чейт.

– Ничего, со временем разберешься, – успокоил его лореанец. Еще раз издав серию насмешливых щелчков, он пощекотал Чейта усами. – Ну так что, идешь завтра на работу?

– Нет, – резко отрубил Чейт. – Все, до завтра.

– Через полчаса ужин, – сказал на прощание охранник и вышел за дверь.

Чейт присел на кровать, свистнул, пытаясь привлечь внимание очумелого от работы соседа, и, не получив никакого ответа, задумался. Мысленно он прокрутил с самого начала весь разговор с охранником, надеясь найти ту отправную точку, то ключевое слово, оттолкнувшись от которого можно было бы наконец поймать ускользающую нить смысла того, что же все-таки происходит в этой странной тюрьме, где заключенные по собственной воле вкалывают едва ли не до потери пульса. Минут десять Чейт анализировал проблему то так, то эдак, пытаясь схватить суть, но так ничего и не добился.

Чейт придерживался теории, что если не удается решить вопрос в течение десяти минут, то следует посмотреть на него с иной точки зрения. Обладатель же необходимого Чейту иного взгляда сидел напротив в состоянии полнейшего ступора, не желая вступать ни в какие контакты.