Ойме - Алёна Моденская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Мы-то с тобой знаем, что эта мелочь — всего лишь ни на что не способный шлак», — пронеслось в мыслях. — «Давай, раздави их! Начни с начальницы. А то её сынок слишком долго тебя унижал. Давай, покажи ей, кто здесь главный! Пусть хлебнёт своего же чайку!»
Господи, да что это такое! Лёка сжала виски, чтобы мерзкий голос исчез из головы. Но он всё жужжал, подначивал, шептал, науськивал и подкидывал идеи расправы над всеми, кто был в кафе. Идеи были одна другой страшнее.
— Хватит! — крикнула Лёка. И тут между жуткими картинами мелькнул знакомый образ женщины на коне. Пёстрое длинное платье в оборках. И череп вместо лица. Лёка, пытаясь удержать образ, простонала: — Помоги!
Женщина обернулась. И стала приближаться. Лошадь, кафе и всё вокруг исчезло, утонув в сплошной мгле. Перед лицом Лёки плавал огромный живой череп, и его чёрные глазницы были окнами, за которыми простиралась живая клубящаяся мгла.
Лёка вдруг поняла, что её потихоньку стало туда затягивать. Она пыталась найти опору, зацепиться, но ничего не выходило — пальцы цеплялись за паркет, но соскальзывали. И тогда Лёка размахнулась и швырнула в воронку череп на цепи, который так и держала в руке.
Амулет улетел в воронку, сверкнул золотистой искрой и исчез. Лёку прижало к полу, но вихрь не остановился. Будто ураганом во мглу унесло кувыркающегося Роберта, который рассыпался на песчинки. За ним летели чёрные человеческие кости. На мгновение они превращались в людей, которыми когда-то были, а потом тоже растворялись во мгле.
Промелькнули две женщины, что убили Русалину. Потом пролетел мужчина, похожий на Марту, а за ним — Тина и Каролина. Были и другие — целый отряд. Лёка прижималась к дрожащему полу и закрывала голову руками.
Вихрь стих. Пару секунд в кафе висела тишина. А потом завыла Лолита. Мать отвесила ей затрещину.
Перед Лёкой возникло улыбающееся лицо Квиле с горящими волосами. Глядя на неё сверху вниз, он подмигнул и щёлкнул пальцами.
Мгновение Лёка будто падала вниз. Потом дёрнулась и проснулась. Оказалось, она уснула в каморке за банкетным залом на втором этаже. На столе лежали карты, мандала Ларисы и стояли чашки из-под кофе.
Лёка протёрла глаза. А что там с днём рождения? Праздник-то кончился или нет? И почему её не позвали?
Лёка встала и осторожно выглянула в зал. Свечи потушены, но горят верхние люстры. Официанты спокойно убирают со стола и тихо переговариваются.
Стало быть, её гадания просто не потребовались. Ну и ладно. Так даже лучше. А то надоело на чужие проблемы смотреть. Со своими бы разобраться.
Лёка сложила карты и мандалу в сумку. Взяла поднос с чашками и вышла в зал.
— Нарезку возьмёшь? — спросила одна из девочек-официанток, что-то жуя. — Бери мясную, для кошки.
— Давай. — Контейнера у Лёки не было, и девочка одолжила один из своих. — А давно они ушли?
— В смысле? — усмехнулась официантка. — А ты что, не в курсе? Уснула, что ли?
— Типа того, — признала Лёка и зевнула.
— Ну ты даёшь! Мы тут, значит, шуршим, бегаем туда-сюда, а ты дрыхнешь! Хорошо устроилась. А главное — как тут спать-то? Они ж нам весь зал разнесли.
— Как это? — спросила Лёка, осматривая целый и аккуратный банкетный зал.
— Да не этот. Первый этаж. Грохотало так, что мы чуть не оглохли на кухне. Аж выйти было страшно. Что уж у них там стряслось, не знаю, но там всё кувырком. Даже твой буфет подчистую раздолбали. Сходи, глянь.
Лёка взяла нарезку для Груши и пошла вниз, придерживая длинное платье. На середине лестницы услышала голос Марты:
— Да хоть временные какие-нибудь двери, чтобы нас уж совсем не обнесли. Ну, что-то же уцелело, хотя и не много.
Лёка дошла до нижних ступенек. Осторожно выглянула из-за угла. Марта, держа телефон у уха, расхаживала по тому, что осталось от зала на первом этаже. Мебели попросту не было — она валялась на полу обломками. Стойку буфета действительно будто бульдозер снёс, кофейные аппараты опрокинуло, вся посуда была разбита вдребезги — осколки покрывали почти весь пол, будто снежные хлопья.
Даже входные двери валялись посреди зала.
Вот это вечеринка. Лёка поскребла подбородок и случайно задела горло. Кожа отозвалась сильным жжением и болью. Это ещё откуда? А, от цепи, наверное. Какой ещё цепи?!
Воспоминания нахлынули на Лёку сплошным потоком: промелькнул Квиле в пиратской шляпе, золотой череп, жужжание, жуткий шёпот, оживший Роберт Крутов, дорога из свечей, его злобная мать, державшая за горло Лолиту, сама Лолита, приказывающая всем встать на колени, летящая мебель…
От вихря закружилась голова. Лёка попыталась ухватиться за стену, но не устояла на ногах и опустилась на ступени. Прислонилась головой к стене.
— А это ты. — Марта равнодушно выглянула из-за косяка. К ней присоединился Валерий Алексеевич с щёткой-шваброй в руках. — С тобой всё нормально? Может, такси?
— Ничего, спасибо, — промямлила Лёка. — Просто… просто голова закружилась.
— Ну да, пошумели — так пошумели. Придётся нам пока закрыться на ремонт. — Валерий Алексеевич печально вздохнул и стал мести пол.
— Куда все делись? — шёпотом спросила Лёка у Марты.
— Мазычи свои дела здесь закончили и отбыли, — тихо проговорила Марта, глядя в телефон. — Гости отправились восвояси. И ты давай домой. Как откроемся — вызову. Если откроемся.
Лёка кивнула и, держась за стену, поднялась на ноги. Пришлось звонить папе и просить её забрать — ноги никак не хотели ступать твёрдо.
— Что стряслось-то? — спросил папа, глядя на дорогу.
— Да ничего. Просто они такой бедлам учинили. Всю мебель сломали, посуду перебили. Даже кофейные аппараты снесли.
— Мажоры, — вздохнул папа. — Всё им можно. Ничего, компенсируют.
Придя домой, Лёка даже ужинать не стала — только умылась, приняла душ, помазала шею зелёнкой и легла спать.
Проснулась от звонка телефона. Щурясь на яркое осеннее солнце, нащупала трубку.
— Да?
— Спишь, что ли? Ну, ладно, — затараторила мама. — Слушай, тут такие новости! Ну, во-первых, Егора сегодня отпускают.
— Как?! — Лёка мигом проснулась и села в кресле-кровати.
— Так! В общем, оказалось, в соседнем доме два этих самых, блогера, снимали какие-то ролики на балконе. Увидели, как Егор и Каролина скандалят, и всё засняли! Представляешь? Там всё видно! Видно, как она на подоконник влезла, как орала и как упала. А Егор только потом появился! Так что он теперь только свидетель!
Лёка лишь угукнула, потирая глаза и пытаясь осмыслить вывалившуюся на неё информацию.
— Брата отпускают, а она — «угу»! — обиделась
