Биржа — Игра на деньги - «Адам Смит»

Желания людей — вещь благородная, а против увеличения числа рабочих мест никто ничего не имеет. Иное дело, что места эти чаще всего создаются не за счет производительности, а за счет национальной валюты. Правительства очень быстро начинают понимать полезность дефицита. Для них удобно пользоваться рекомендациями экономистов-кейнсианцев, ратующих за то, чтобы во время экономических спадов расходовать как можно больше денег. Но даже в этом уравнении обнаруживаются проблемы, поскольку при всей широте статистики и при всех скоростях компьютеров такая экономика все равно неточна, и центральное правительство рискует нажать не тот рычаг не в тот момент времени. Гораздо менее удобным оказывается подсыпать зерно в зернохранилище в течение «тучных» лет. Ведь деньги всегда можно пустить на что-то еще, если взять только удобную часть теории Кейнса, отказавшись от неудобной. И наша страна в этом плане всегда оказывалась самой изобретательной, основываясь на своем чувстве всемогущества и абсолютной компетентности. («Времена воинствующего духа, — сказал мистер Джонсон из Бостона, — есть времена ирреальности».)

Какое все это имеет отношение к рынкам ценных бумаг? Самое простое. Эти рынки действительно представляют собой лишь маленький фрагмент общества в целом. Но, будучи зависимы от массовой психологии, они служат хорошей лакмусовой бумажкой для оценки того, что происходит. Рынки нормально работают тогда, когда люди в них верят, а такая уверенность базируется на идее о том, что люди в состоянии рационально решать свои проблемы. Самый долгий период процветания за последние несколько сот лет наступил тогда, когда все поверили в то, что король на троне, что фунт стерлингов стоит ровно фунт стерлингов, что Бог по-прежнему на Небесах и что все так и будет продолжаться — до бесконечности.

В краткосрочной перспективе длительная инфляция будет работать на практически любые активы: акции, земельные владения, антиквариат, домовладения, произведения искусства и так далее. У вас облигация в $100, и вы получаете на нее 5 процентов дохода. Но когда придет время выплаты главной суммы займа, ваши $100 будут стоить $87, а значит, вкладывать стоит во что-то другое. Если в облигации вложено 600 миллиардов долларов, а потом 100 миллиардов из этой суммы перекачивается в другие активы, в акции, то $600 миллиардов в акциях неизбежно двинутся в цене при вливании дополнительных 100 миллиардов. Но одновременно становится сложнее собирать необходимые капиталы, процентная ставка идет вверх, дела на ряде предприятий начинают идти хуже, и часть денег снова перекачивается в краткосрочные облигации с более высокой процентной ставкой. В таком ритме все и идет — небольшие возмущения в промежутках между приливами и отливами.

В долгосрочной же перспективе действия всех инвесторов, индивидуальных и корпоративных, профессиональных и непрофессиональных, должны основываться на вере в то, что руководство страны понимает, что оно делает и что рациональные люди управляют делами государства рационально. Стоит этой вере пошатнуться, как начинают шататься финансовые рынки. И они не просто ныряют вниз. Они ныряют вниз, а потом исчезают вообще. Это произошло в нашей стране в атмосфере всеобщего уныния в 1930–1933 годах, это происходило и происходит в других странах. Может ли все это внезапно рухнуть? На бирже, на «бумажном» рынке, основанном на вере, этот страх присутствует всегда, как глубоко он бы ни был запрятан. Конечно, все может рухнуть. Достаточно, чтобы исчезла вера. Но страх не очень-то способствует вашему функционированию на рынке, о чем вам могли бы рассказать представители старшего поколения, поэтому лучше бы об этом страхе каждый день не вспоминать. Так большинство населения мира инвестиций и живет, продираясь через деревья и не имея почти никакого понятия о лесе.

В конце концов вся наша жизнь висит на тонкой нитке, и нет смысла беспокоиться о финансовых ядерных бомбах больше, чем о настоящих плутониевых.

Есть люди, высматривающие Знаки, а одним из таких Знаков для этих высматривающих было серебро. Я тоже принадлежал к их числу, и сейчас хочу рассказать вам историю, которая кажется более древней, чем она есть на самом деле. Первая фаза Кризиса уже произошла. Серебро отцепилось от своей цены в один доллар и двадцать девять центов, к которой оно было долго и надежно приклеено, но все мы пока еще живы. Главные события, однако, еще впереди. Но сначала выслушайте мой рассказ.

Вы поверили бы в то, что какие-то из долларовых банкнот в вашем бумажнике стоят больше, чем другие долларовые банкноты, и что то же самое верно и в отношении пятерок? И поверили бы вы в то, что серебряных долларов и полтинников давненько не видно потому, что кто-то собирает их для того, чтобы в нужное время расплавить? И, что самое важное, охватывает ли вас тревожное чувство при мысли, что долларовые бумажки могут стоить два доллара, а полтинники исчезли вообще? То самое тревожное чувство, о котором предупреждал нас Сэтчел Пейдж в его правилах выживания: «Никогда не оглядывайся назад: может быть, кто-то тебя уже настигает?». Не знамение ли это того, что Тайфун и Катастрофа придвинулись к нам вплотную? Есть аналитики, которые говорят, что серебро просто-напросто поднялось в цене, как поднимаются в цене очень многие вещи, но есть и Пророки, видящие в этом знак приближения чего-то столь же зловещего и страшного, как 1929 год: индекс Доу-Джонса, придавленный руинами, гнилые яблоки на каждом углу и раздача супа для бедных.

Одного конкретного Пророка, напугавшего меня до такой степени, что мне захотелось бежать в Федеральный банк с пригоршней долларовых банкнот в руке, зовут Джеймс Дайне. По профессии мистер Дайне теханалитик, а о них вы уже все знаете. Мистер Дайне всегда сопровождает свои недельные диаграммы комментариями, по тону напоминающими Пророков Израилевых. Пророки Израилевы, если вы помните, всегда были недовольны беззаботностью, царившей вокруг. Владыки и народ то и дело сбивались с пути истинного, и горе вам, вещали Пророки, ибо не избежите вы гнева Господня. А потом появлялись какие-нибудь ассирийцы или скифы, и, пока они предавали все огню, Пророк, стоя на стене города, возглашал: горе нам, ибо не избежали мы гнева Господня.

Мистер Дайне занимает на этой городской стене место чуть правее пророка Наума. Он настолько пессимистичен, что в словаре не существует прилагательных, способных адекватно описать его пессимизм.

«В какой конкретно день наступит Катастрофа?» — спрашивает мистер Дайне, и тут уж не приходится сомневаться, что она вообще наступит. Во время Катастрофы будет великий плач на улицах и великий стон на автострадах. Колесницы будут пылать в клубах дыма, банковская ставка поднимется до семи или даже восьми процентов, индекс Доу-Джонса рассыплется в прах, и всех нас постигнет беда, равной которой не видели вот уже целое поколение, если не больше. Почему такая Катастрофа должна непременно произойти? Ну как же, сэр, из-за глупости! Из-за глупости народа и его правительства, раздающих золото и серебро, из-за тупости и безответственности политиков, из-за валютных проблем. За последние 5000 лет еще не было правительства, которое отказало бы себе в удовольствии девальвировать собственную валюту. А посему: обменивайте ваши бумажные деньги на серебряные монеты, на серебряные долларовые сертификаты, на золото и серебро. Потом дождитесь, пока все рухнет, и из пепла начнет восставать новый Феникс.

Каждую неделю мистер Дайне проповедует о тающем золоте и исчезающем серебре, о приближающейся гибели фунта, а затем и доллара, о глупости всех правительств. Золото и серебро неизменны, и они переживут гибель валют, а их исчезновение означает, что предусмотрительные люди стали их накапливать, готовясь к грядущему Дню Гнева. Между мистером Дайнсом и его читателями даже возникали дискуссии о том, куда направят свои стопы пилигримы и куда они понесут свои деньги. В качестве обетованной земли Ханаанской не раз называлась Южная Африка — золотой заповедник за океаном.

Что касается цены золота, то это вопрос долгий и непростой. Но каждый согласится с тем, что серебро действительно растет в цене. Не так давно люди из металлодобывающей промышленности приходили к мудрецам и авгурам Нью-Йоркского общества аналитиков по ценным бумагам с единственным вопросом: когда и почем. И никто не видел в этом знак Катастрофы — не более чем в повышении цен на медь или алюминий. Разница, однако, в том, что если в цене растет серебро, то все старые монеты в Соединенных Штатах, а также некоторые банкноты в ваших карманах начинают стоить больше, чем на них написано. И никто не знает, каким может оказаться психологический эффект такой ситуации. Может быть, он будет нулевым. А может быть, если проповеди Пророка все-таки вас растревожат, возрастет недоверие к правительству, золото и серебро будут упрятаны под матрацы, а фондовая биржа заползет в нору, чтобы там дожидаться весны.