Лад Посадский и компания: Дела торговые, дела заморские - Михаил Русанов-Ливенцов

Мужики посадские, с бородами окладистыми, запивая свинину жареную бражкой медовой, а где и катанкой из ЗАО мафиозного, поедая овощи тушеные и салаты всякие, травили друг другу совсем байки иные.

— Слышал я, будто Деву Песков удалось утихомирить.

— Да ну?! Вот так да-а... А я уж думал — не будет покоя лесам посадским от демонов песков...

— А как же она от лесов наших отступилась? — спрашивал кто-то.

— Да всё гоблина забота. Он из-за моря амулет какой-то привез. Сичкарь амулет тот в дар Деве Песков послал. Вот старуха вредная на радостях-то и отступилась.

— Брехня! Не так всё было. Про амулет, конечно, верно, тут ничего не скажешь. Только шепнул мне мужик один, будто амулет этот когда-то старухе песчаной удачу приносил. Ее, мол, амулетик был с самого начала. Да два годка назад кто-то умудрился стащить его у нее...

— Да разве возможно такое?!

— Возможно. Ловкие руки у кого хочешь спереть могут всё, что угодно. Вот Сичкарь и вернул ей потерянное.

Пировала и дружина посадская. Яром Живодер-Вырвиглаз как всегда, за словом в карман не лез.

— Это что, — говорил воевода, — кабы я был в заморье, дел не таких бы натворил!

Хохотали все. Еще бы, про удаль начальника дружины много слухов ходило.

— А что, что смешного?! Я бы этих, из отдела надзора, одной рукой...

— Да будет тебе! — осаживали его купцы и чарки полнили.

Яром злился, а после пил как все, и смеялся до упаду.

На празднике этом лишь Седобород и Комер-сан речи вели серьезные. Обсуждали мудрые дела грядущие, простым смертным неведомые, а им, знавшим многое, открытые. О чем они говорили — секрет. Мало у кого найдется храбрости подслушать их разговор. Если заметят такого, тут же скажет Седобород слова заветные, и уши у такого человека отсохнут...

Макди, виновник бед посадских, восседал рядом с Зубом. Пил, ел, смеялся и радовался, как ребенок, удачному договору. Поглядывая на него, Седобород головой качал.

Перестарался Сичкарь, совсем Крут умом тронулся.

— Не ворчи, — успокаивал улыбкой Комер-сан. — В торговом деле хватку он не потерял. А мысли злые в прошлом оставил. В том забота Сичкаря...

А Лад и гоблин сидели в отдельном кабинете ресторации и думали совсем о другом.

— Мудрые меж собой договорились, — говорил гоблин, — обиды друг на друга не таят. К Посаду Макди кроме чувств добрых более ничего не питает. А вот нас вряд ли добрым словом помянет. Ведь нам, дуракам, удалось доселе невозможное — победили в игре странной противника на его же поле.

Лад не всё понимал, особо про игру. Но тревогу после слов друга испытывал немалую. Да только Гадина успокоила их:

— Я на днях была у Зуба в гостях. Дала старухе его капель тайных. Просила уговорить Зуба плеснуть зелье в кубок Макди, мол, попробуй гость заморский настойку посадскую, на хмелю лесном ставленую. Если Зуб сделал всё верно, то забудет Макди про вас, словно и не было ничего!

— Он же и договор забудет! — вскричал гоблин.

— Не бойся. Доза маленькая, заклинаниями заговоренная. Забудет обиду на вас. Больше ничего. А сейчас пируйте на славу. Ночь в праздник так коротка. Спешите, подставляйте чарки. Сама налью вам, без наговоров разных.

А утром солнышко встало, осветило Посад, и закипел пир горой опять.

Спустя неделю и жизнь торговая с новой силой забурлила в Посаде. Ведь вот как бывает, вроде и нет ничего сложного в деле торговом, а оно города возводит, войны прекращает, народы сближает.

И взирают предки на люд посадский с небес светлых, и радуются жизни посадской. Жизни торговой, жизни кипучей. Радуются улыбкой — зорькой красной, первым лучиком светлым, проблеском нового дня...