Мерзкая семерка - Кэмерон Джонстон

стеной. Пусть никто из них не останется в живых. – Он воздел меч. – Марш!

Через несколько часов они сделали привал, чтобы выпить и перекусить, и только тогда Дарин понял, что с его людьми творится что-то неладное. Они постоянно, стоя и сидя, извергали с обеих сторон содержимое своих животов, задыхались и хватали ртом воздух от той обжигающей глаза мерзости, которая текла из их тел, превращая горные ручьи в сточные канавы.

Сир Орвин понюхал эль и поморщился.

– Чертополох.

Его меч рассек пополам бочонок.

– Эффект временный, но серьезный. Враг пытается нас задержать.

Дарин выругался. Он собирался поставить лагерь возле стены и атаковать, едва рассветет, но теперь, с таким количеством больных и ослабленных, этот жесткий темп казался нецелесообразным. Нужно дать людям добрых несколько часов отдохнуть и прийти в себя, а затем идти более медленным маршем. Это значило, что атака состоится в лучшем случае поздно вечером.

Голову Дарина пронзила боль. Его захлестнуло желание уничтожить врагов Богини. Рассвет. Он поклялся атаковать на рассвете. Таков план, от него нельзя отклоняться. Он покачал головой – с точки зрения тактики было бы разумно еще дольше задержаться с атакой, до следующего утра, когда его люди отдохнут как следует и восстановятся. Боль внутри росла, и страдания от одной мысли о нарушении данного Богине обета были невыносимы. Темные силы, поджидающие его впереди, должны быть немедленно уничтожены. Нельзя больше позволять им ни единого дня загрязнять своим присутствием Ее мир.

Он решил гнать людей вперед жестче, чем собирался. Если они так преданы Ей, как клялись, то найдут в себе силы и преодолеют свою слабость ради Нее.

– Завтра в полдень мы атакуем город. Кто не может идти, будет объясняться с самим принцем Соколом.

Боль уменьшилась, но до конца не ушла, компромисс заставлял его чувствовать, что он разочаровал и себя, и Богиню. Он с трудом выносил такую вину, но терпел ее ради своих людей.

Солдаты натянули штаны и устало поплелись по долине – лучше пусть дерьмо течет по ногам, чем они предстанут перед инквизиторами принца Сокола.

Глава 24

На долину Мхорран опустилась ночь, Пенни и черепичник Николас вытянули короткие соломинки – выпал их черед стоять в полуночном карауле с десятью другими бедолагами, которым не повезло. Их вахта на стене началась слишком рано, всего лишь после нескольких часов неспокойного сна, и закончится слишком поздно, чтобы урвать для сна еще чуть-чуть. Они не особенно расстроились по этому поводу – нападение Империи света было неминуемо, и они все равно не смогли бы нормально поспать, а дождь наконец-то прекратился.

Каждая пара часовых охраняла неказистый участок стены из камня и дерева, длиной больше двухсот шагов, и под ногами не всегда была прочная поверхность. Вот и все, что защищало их от армии кровожадных безумцев, идущих с севера, и они были рады иметь хоть это.

Николас расстегнул натиравший примитивный шлем, сделанный из котелка, и положил его рядом с жаровней, согревая руки над раскаленными углями – пламя помешало бы видеть в ночи, и Тиарнах поколотил бы их, если бы они развели огонь. Под шлемом он повязал красную ткань, а короткую бороду и усы выкрасил в рыжий в подражание Тиарнаху.

– Такой грозный вид, – сказала Пенни, опираясь на копье.

На ней были разномастные части доспехов – кольчуга и кожанка поверх стеганого подлатника, а кудрявые волосы заткнуты под настоящий стальной шлем, который где-то раздобыла Амогг.

– Спасибо, – ухмыльнулся Николас. Потом его усы дернулись, он с отвращением поморщил нос. – Что это за вонь?

Пенни посмотрела за стену на далекие полевые костры, мерцающие в ночи по всей долине, всего в нескольких часах ходьбы.

– Они только разок на тебя глянули и обделались от ужаса?

Он пригладил усы.

– Недаром ты еще не замужем, деваха.

– Это правда, – согласилась Пенни. – Все мужчины здесь – дерьмо, да и только. Окромя Тома-кузнеца. Вот он просто страсть какой зверь.

Николас хохотнул, но его веселье быстро угасло, когда вдали раздались вопли боли и ужаса. Где-то на севере умирали люди. Он схватил свой примитивный шлем, насадил его обратно на голову и сжал копье изо всех сил.

Два ополченца Тарнбрука несли караул, а криков становилось все больше, костры один за другим гасли, слышались лязг стали и боевой клич.

– Похоже, сегодня ночью никому не удастся поспать, – сказала Пенни.

Сначала это чудовище Джерак Хайден бродил на поле перед стеной, копая ямы то там то сям – они не осмеливались подойти поближе и выяснить, что он задумал, – и вот теперь это.

В ночи засветились красные глаза, слишком близко. Оба ополченца окаменели и выставили копья трясущимися руками.

– Как думаешь, что это? – прошептал Николас.

– Вампиры, – раздался мягкий шепот у его уха.

Николас и Пенни взвизгнули и отшатнулись, а рядом с ними появилась Черная Герран, завернувшая свои старые кости в толстое шерстяное одеяло.

– Вампир Лоример Фелле и новорожденное отродье нагоняют страх на добычу, – сказала Черная Герран, прищурившись в темноту. – Не сомневаюсь, что этой ночью он повеселится, но это не причина расслабляться в карауле. Следите, не подойдет ли близко к стене человек.

Они вытянулись по струнке и пытались изображать опытных бойцов, пока она не ушла нагонять страх на следующую пару часовых дальше на стене. Тогда они снова привалились к камню и вытерли внезапно вспотевшие лбы.

– Я чуть не обмочился, – признался Николас.

Пенни глубоко и судорожно вздохнула.

– Здоровенный орк может разрубить корову пополам, но от старейшины Далии кровь в жилах стынет.

Николас поежился.

– Она больше не Далия, а Черная Герран. Тебе лучше это запомнить.

Пенни нервно сглотнула и вернулась к караульной службе. В ночи с обеих сторон стены шныряли чудовища, и Пенни не хотела, чтобы они застали ее задремавшей. Амогг открутит ей голову, если увидит отлынивающей. А Черная Герран сделает что-нибудь еще хуже.

Шли часы, часовые прислушивались к пронзительным крикам и смотрели, как проносятся туда-сюда огоньки факелов, как мерцают в свете костров мечи, поднимаясь и опускаясь. Они снова чуть не обмочились от страха, когда через парапет перелез окровавленный монстр с когтями и клыками. Николас заорал и ткнул копьем в брюхо твари.

Окровавленная зверюга приняла облик человека, и при виде стоящего перед ними обнаженного Лоримера Фелле с копьем в животе у обоих засосало под ложечкой.

Николас сглотнул и с хлюпаньем выдернул копье.

– Э-э-э… Простите, ваша милость.

Монстр подался к Николасу, и тот зажмурился в ожидании неминуемой смерти.

– Ничего страшного, дружище, – сказал Лоример, похлопав его по плечу. Дыра тут же зажила, даже