Дикость. О! Дикая природа! Берегись! - Эльфрида Елинек

Страна (Австрия) иногда через годы отдает то, что засосала в трещины своих ледников. Люди зачастую менее милосердны. В большинстве своем они ничего не хотят отдавать.

Эрих-лесоруб погрузится в эту женщину по самый передок, и она его щедро вознаградит, ведь он не из тех, кого здесь хоть кто-то знает. Значит, и не разболтает никому. Правда, от него можно ожидать еще чего-нибудь неподобающего, ну и пусть, радуется женщина предстоящему всем известному природному занятию. Король универмагов и киноактриса валяются в упоении и в окружении друзей на горном склоне среди валунов. Они сияют, подставив себя под солнечный трансформатор. Потом вдруг перестают улыбаться и принимаются неясно ощупывать милые стволы, которые обнажил ядовитый кислотный дождь. Кора их мозга еще плохо осознает масштабы разрушения. Внеплановая прихоть промышленности и неразумная транспортная алчность частных лиц — всё больше, всё быстрее, всё выше вверх — уничтожили собственность этих людей, и им не стыдно. Газеты заламывают руки, как мы перед посещением зубного врача. Единство рабочего с его купленным на личные накопления автомобилем необходимо разрушить, пусть снова учится ходить пешком, пусть поработает ногами, ведь хлеб свой насущный он зарабатывает руками. Зачем им нужны все эти транспортные фургоны, когда на ногах у них туристские ботинки? Они не знают, что удовольствие можно доставить и другим путем и что они доставят удовольствие другим, топая пешком посреди отбросов жизни. Как бы далеко они ни уехали, они не получат никаких впечатлений, если не умеют получать их дома. Ведь должен же кто-нибудь им это сказать, этим теням, которые на дружелюбных им ландшафтах из разряда «образ Австрии» не оставляют никаких своих следов!

Оба политика всю жизнь лгали, а потом подсчитывали выручку. Теперь король универмагов рассчитывает на них. Министр отправляется к нему, рассчитывая повысить свою номинальную стоимость. При необходимости позже можно взять в посредники прокурора. Оба — первейшие лица на службе у государства! Кошельки висят у них на поясе, лучшие ягоды соберут они в эти кошельки — обещают они друг другу при встрече. Одним щелчком разворачивается знамя утра, а ведь для большинства людей что сегодня, что завтра — один черт. Все с нетерпением ждут предстоящей стрельбы, в прекрасной уверенности, что их род не вымрет; что и происходит: они всё прирастают и прирастают, как членики некоторых низших тварей. Они стараются не уходить далеко от своих машин, чтобы не улизнул спонсор, с которым они хотят поторговаться, а дома мускулы промышленности и местная казна уже ждут своей тайной подпитки. Они, водоносы прилежания, отщипнут сначала хорошенький кусочек, ведь и их семьи хотят хорошо жить, ради этого, в конце концов, они и взнуздывают свои нервы и свой ум. Скоро дело будет сделано, и тогда они выскочат из-за барьера и взорвут к чертям собачьим молодежный центр, чтобы на этом месте устремился в небеса новый торговый центр. Тем, кто никогда не находится в центре внимания, нужны для успокоения души такие центры, где они могут выпустить пар, то есть пустить прогуляться свои денежки, потому что их опять-таки нужно отправить в люди, ведь люди лучше смогут найти им применение, чем они. По воскресным и праздничным дням пусть они тоже будут распахнуты настежь, эти античные портики! Долой закон о закрытии магазинов! Горячий привет.

Лесоруб доверительно, как это обычно описывают в романах, прижимается бедром к гордой ноге предпринимательши. Подобно горячей грязи, тепло ее кожи проникает сквозь ткань его брюк. Не всякий, кто ощущает потребность в любовной схватке, едет в поисках удовлетворения на высоту две тысячи метров. Некоторые вообще этот климат не переносят. И поэтому им приходится ехать в Италию или Грецию. Эта женщина сейчас опять спрячет голову под крыло. Здесь, где она совсем одна и предоставлена сама себе, перед ней встает все тот же старый как мир вопрос: женщина есть женщина. Но с какой целью? Никого особенно она не заботит, эта архитекторша странных двойственностей. Она сжимается под ударами копыт своей природы, доверяя себя международному суду чувств. Потом, позже, она сумеет надежно укрыться от этого лесоруба, для которого она сейчас значит уже больше, чем его скудная родина, а именно как источник денег и как замена матери (то есть кормилица и учительница языка). Ее собаки ей пока дороже, чем такой человек, как этот. Но сейчас, в этот момент, одолеваемая мимолетной силой чувства (это означает: под воздействием закона природы двоих влечет друг к другу с того момента, как они начнут приближаться друг к другу), она набрасывает на Эриха, этого лесного работягу, колпак затмения, колпак благоволения. Он отпускает грубую шуточку, от которой когда-то покатывались его друзья на лесоповале. Его дети благодаря добрым усилиям егеря смогут когда-нибудь поступить в университет, если захотят, — это значит, им никогда не придется куковать среди необразованных работяг. Вот он, прогресс и его бесчеловечная личина! Предпринимательша замирает. Она, похоже, хочет во что бы то ни стало поваляться в грязи этого маленького деревянного козлика: она-то ведь, в отличие от него, давно уже возвысилась, и к ней прислушиваются, куда бы она ни обратилась, хихикает кинодива, присосавшись к серебряной охотничьей фляжке, и, крепко стоя на земле, все время растет ввысь, не боясь позора случайных встреч.

Всем сесть в машины, мы едем дальше, командует владелец универмагов. Им предстоит проехать последние метры по высокогорной тропе, которая едва видна, но для внедорожников это, похоже, не проблема, — до охотничьего замка, который высится на краю крутой скалы, усеянной островками эдельвейсов, неприступное орлиное гнездо, куда с трудом вручную протянули электричество, это универсальное средство взаимопонимания между народами. Один только громоотвод стоил целого народного достояния. Обслуживающий персонал и часть гостей прибыли сюда еще два дня назад, чтобы застелить постели, натопить печи для прибывающей публики, придать суровым залам тепло и уют и прибрать все до того, как заговорят орудия. Невероятно высокий, грубый забор с колючей проволокой оплетает со всех сторон эту лисью нору, электронные ловушки для людей окончательно и навсегда исключают случайные визиты горных туристов и заключают горных владельцев в кольцо принудительного общения между собой. В домике охранника, сверкающей стеклянной шкатулке, рассчитанной на одну персону с собакой, где понатыкано встроенных микрофонов, экранов, громкоговорителей, где стройными рядами выстроились на крыше сторожевые прожектора, а в окна вставлены бронированные стекла (охранник не знает, куда ему сначала смотреть!), сразу просыпается радостное оживление. Личная охрана бесцветными глазами смотрит на свой подъезжающий мясной рацион, на который она, вопреки естественному инстинкту, в минуту опасности должна набрасываться. Все готово. Восхитительное здание, некогда возведенное бывшим императором во всей его необыкновенной, изысканной простоте, со временем превратилось в альпийскую крепость исключительно отталкивающей прочности (для отталкивания в основном инакомыслящих, но также и всякого сброда из числа курортников). Посторонним (то есть тем, чье дело — сторона) вход категорически запрещен. Об эти скалы бьются волны владельцев, то есть один занимается тем, другой этим — кому что в голову придет. Тогда как мы всегда можем делать только то, что позволяет нам кошелек. Здесь проходит холодный фронт, электрические фонтаны раздавят всякого, кто прикоснется к этой собственности. Эта горная пушка направлена против законов, по которым движется вагонетка жизни: она в куски разорвет дерзкого альпиниста, только клочья волос полетят. Здесь платят, как при посещении старинной базилики, только гораздо больше! Можно долго бить себя по лбу, по горлу, а также в грудь и все-таки не получить разрешения остановиться здесь для короткого привала. При императоре все было иначе, между охотничьими сезонами на эту территорию пускали людей, которые тогда, правда, именовались друзьями природы (члены Союза во имя цивилизации). Здесь никого не позволяли отшвыривать, как мусор! Владельцу больше всего понравилось бы, если бы жители этой местности проносили себя самих упакованными в пластиковые пакеты: да, он один из владельцев, их поток вздымается ввысь и разбивается о скалы вон там, в вышине (где никто не осмелится поставить свой личный домик, да еще на взятые взаймы деньги: ох уж эти полные луны с их призрачным, отраженным светом! Предпочитают казаться, а не быть!). Совершенно всерьез хотят суметь сохранить свою разновидность людей! Для этого король универмагов во многих столицах завел анонимные адреса, а также целый собственный остров в океане (я верно говорю?), это его собственная тактика по обеспечению наивысшей безопасности. Так вы его практически не отличите от его смертельных врагов, которых насильственно выселили, прежде чем он вообще смог ступить атлетической ногой своих денег в этот ареал. В крайнем раздражении от того, что вышвырнул на ветер деньги, уже потраченные на сохранение своих лесов. (Но кто в состоянии остановить дожди? Если кто и смог бы, то только он.) Дождь, этот бедный родственник покойной природы, демонстрирует раны, которые он нанес деревьям. Все изъедено, многое обломано. Теперь достаточно сильного порыва ветра, и природа рухнет, как коррумпированный министр после своего разоблачения. Владелец универмагов от ярости прикладывается кулаком к затылку своей жены. Когда в очередной раз разверзнутся тучи (хуже: при плавном падении снежного нападения), дымка этих лесов — как хороши они когда-то были! — будет окончательно сорвана с земли. Внимание, минута молчания: король нервно переступает порог своего горного филиала, все мысли уже обращены к убийству. Посыльных наизнанку выворачивает от ужаса, когда они видят, как у него внезапно испортилось настроение. Старшего лесничего и его помощников, которые могут прийти на помощь лесу, немедленно собирают на совещание: что делать? Даже если лесничий, разинув рот и раскинув руки, встанет под этот промышленный производственный дождь, он все равно не удержит дар Божий, проливающийся с неба. По привычке помахивая ресницами, киноактриса уставилась в объектив фотоаппарата. Она собирается выпустить фотоальбом «Ты и лес», для нее этот путь расчистят и подготовят. Как всегда полная оптимизма, когда речь идет о ее будущем, она, при параде, спокойно смотрит в лицо ключницы. Она из тех, кто терпимо относится к причудам своих грозных мужей, как будто они всю жизнь такие и были. Идеальный брак, трогательный, как у американского президента! Эти люди понимают друг друга с полуслова. Ничего серьезного!