Утверждение правды - Надежда Попова

– Полагаю, – снова заговорил Император, – вы понимаете, что все происходящее должно сохраниться в строжайшей тайне. Нашего нынешнего разговора не было, я не подходил к вам сегодня, и вы не приходили сюда. Ведь я могу полагаться в этом на вас, господа рыцари?

– Разумеется, Ваше Величество, – первым отозвался Лукаш, отозвался поспешно и истово, наверняка тоже сбитый с толку внезапной учтивостью короля. – Если такова ваша воля…

– Такова, – согласился король, обратившись к Гюнтеру, и тот кивнул, пытаясь соблюсти достоинство:

– Я буду молчать.

Прозвучало это, однако, слишком торопливо и как-то почти жалобно, словно из уст невольного очевидца некоего тайного деяния, которому приставили уже к горлу нож и вознамерились заставить умолкнуть навеки. Гюнтер кашлянул, пытаясь восстановить севший голос, и распрямился, ощущая себя, сидя на скамье, вытянувшимся во фрунт…

– Надеюсь, – проговорил Император многозначительно, выждав мгновение. – Разговор будет кратким, я не задержу вас надолго, господа рыцари, всего лишь несколько простых, но весьма важных вопросов. Я хочу узнать некоторые подробности той ночи, когда была ограблена замковая сокровищница.

«Была ограблена»?..

До сей минуты, если о произошедшем и заходила речь, то упоминалась попытка ограбления, упоминался сам факт проникновения чужака в Карлштейн и Большую башню, никто не говорил ни о какой похищенной вещи, никто не пытался проводить обыск замка или комнат, не неслись по окрестностям гонцы с приказами задерживать всех, покидающих пределы земель… Так, стало быть, все же таинственный невидимый вор ушел с добычей?

Быть может, по какой-то причине это выяснилось лишь сегодня? Быть может, вот отчего снова всё завертелось?..

– Но ведь мы уже обо всем сказали, – с заметной растерянностью возразил Лукаш, и фигура Императора в полумраке пожала плечами:

– Но, быть может, я не обо всем спросил.

– Мы готовы отвечать, Ваше Величество, – несколько совладав, наконец, с голосом, сказал Гюнтер. – Спрашивайте.

– Я уже задавал вам множество вопросов, – кивнул Император, – и среди них главный – не было ли вами замечено чего-то необычного или странного…

– Все было, как всегда, – ответил Лукаш и запнулся, осознав, что прервал Императора на полуслове, однако никакого возмущения этим фактом не последовало – напротив, от темной фигуры короля донеслась понимающая усмешка:

– Да, я помню. Однако я позвал вас для того, чтобы задать все тот же вопрос снова. Замечу сразу, господа рыцари: я не полагаю, что вы могли что-то преднамеренно скрыть от меня или солгать мне, всего лишь может статься, что вы умолчали о чем-либо, что, по вашему мнению, не было связано с происшествием или же показалось вам чем-то незначащим. Сегодня я хочу, чтобы вы припомнили ту ночь в мелочах. Меня интересует всё.

– Однако Лукаш прав, Ваше Величество, – с легкой растерянностью заговорил Гюнтер, когда приятель остался сидеть молча. – Тогда все шло, как идет обыкновенно, не было совершенно ничего, о чем стоило бы упоминать. Ни посторонних, ни…

– Тогда давайте поговорим о том, о чем упоминать, по-вашему, не стоило бы, – предложил Император, и Гюнтер замялся, исподтишка переглянувшись с приятелем. – Я хотел бы сказать вам вот что, господа рыцари. Меня интересуют не только вещи, которые могли бы быть напрямую истолкованы как срыв обычного порядка, не только очевидные нарушения спокойствия или явно видимые события. Мне интересна любая необычность, любая самая мелкая странность, даже если она выражалась в том, что мимо пробежала мышь со слишком подозрительным выражением на морде.

В ответ на вновь слышимую в голосе Императора усмешку оба невольно искривились в улыбке, и тот продолжил – вкрадчиво и мягко:

– И в моих словах есть лишь часть шутки, в основе же я совершенно серьезен. Припомните всё. Расскажите обо всем, что только может сейчас прийти вам в голову: неприятные ощущения, странные мысли, неестественные звуки, хоть бы и необычный сквозняк.

– Сквозняк как раз дело обычное, – снова подал голос Лукаш. – В коридорах всегда сквозит нестерпимо.

– В самом деле? – уточнил Император с искренним интересом. – Вот не думал. Мне всегда казалось, там душно.

– Это если просто пройтись, но только постоять час – и пробирает до костей, – пожаловался богемец и снова осекся, поняв, что уходит в сторону, поддавшись необычайно доброжелательной сегодня манере престолодержца. – И тогда сквозило, как всегда, – неведомо к чему договорил он смятенно.

– Никаких неестественных звуков не было тоже, – продолжил Гюнтер, когда приятель смолк. – Если кто-то впрямь проник в сокровищницу, то… Как правило, слышно, когда двери открываются, – не на всем этаже, но услышать можно. Петли скрежещут. Если говорить о чем странном, Ваше Величество, скажу вот что: в ту ночь ничего подобного не было – была полная тишина. Если б открывали двери, мы бы это услышали.

– Это и в самом деле странно, – согласился Император, вскользь оглянувшись за плечо на неподвижную и до сих пор молчаливую тень. – А ведь при нашей прошлой беседе вы этого не упоминали.

– Вы сказали нам, Ваше Величество, – стараясь снова не дрогнуть голосом, возразил Гюнтер, – что была попытка ограбления сокровищницы. Мы полагали, что у двери все и закончилось, и внутрь они так и не сумели войти. Однако теперь, когда вы сказали, что кража состоялась, мне и пришло в голову, что это странно – то, что мы не слышали звука петель.

– Что ж, это весьма важное уточнение, Гюнтер. Благодарю вас за столь ценное замечание.

На миг замерев в неподвижности, он склонил голову в коротком поклоне, мысленно отметив – по имени, надо же; никогда не приходило в голову, что правитель государства это имя помнит. Таких, как он, в Карлштейне десятки, и еще больше тех, кто обитает за его пределами, но также состоит на службе, и имена не всех из них известны или запомнились даже и друг другу, а Император, выходит, знает каждого? Невероятно…

– А теперь… – начал король и прервался, когда до сих пор недвижная фигура за его спиною шелохнулась, подав какой-то не видимый им двоим знак.

Император чуть подался назад, и в тишине прозвучал еле различимый шепот, сообщающий ему нечто, что расслышать отсюда, со скамьи, было нельзя. Когда едва уловимый голос неведомого советчика смолк, тот мгновение помедлил, ничего не говоря, и наконец вздохнул.

– Хм… да, – согласился престолодержец не то со своими собственными мыслями, не то со словами таинственной фигуры. – А теперь вернемся к тому, о чем я спросил вас в самом начале нашего разговора, и как будто вам что-то припомнилось в связи с этим. Хочу повторить, господа рыцари, что никакая мелочь не будет мною воспринята легкомысленно, ничто, вами сказанное, не будет мною отринуто с ходу или, тем паче, высмеяно, сколь бы странным или, на первый взгляд, мелким это ни показалось. Мнится мне, мой вопрос, поставленный таким образом, что-то затронул в вашей памяти. Итак, отбросив сомнения, просто скажите, о чем вам подумалось, когда вы услышали мои слова.