Хронико либеральной революции. (Как удалось отстоять реформы) - Олег Мороз

Да нет, народ старше по чину, господа! Именно он, и никто другой, есть первейший источник всякой власти. А уж прочие ее носители — не более как его порученцы. Эту-то нехитрую мысль и имел в виду президент, беря на вооружение упомянутую выше формулу. В досрочном роспуске парламента нет ничего необычного. Это элементарная норма политического бытия в большинстве демократических стран. Вы говорите, что в данном случае она не укладывается в конституционные рамки? Но в истории почти каждой страны бывали тупиковые ситуации, когда, исчерпав другие возможности, приходилось выходить за пределы Основного закона. Еще древние высмеивали наивное представление, будто все можно решить с помощью существующих законодательных норм: «Пусть погибнет мир, но восторжествует юстиция!».

В последние дни перед съездом Верховный Совет выступает со всякого рода призывами к консолидации и единству. Ни малейшего доверия эти призывы, разумеется, не вызывают. У депутатов было достаточно времени НА ДЕЛЕ показать такое стремление. Однако они вызывающе продемонстрировали обратное — последовательно и упорно отталкивая протянутую для мира президентскую руку.

Пора отряхнуть словесную шелуху и представить происходящее во всей простой обнаженной сути: кучка выскочек-политиканов в парламенте и вне его, представляющая в конечном счете лишь интересы старой и новой, нарождающейся номенклатуры, желает одного-единственного — опрокинуть президента и правительство, свернуть реформы. Они не ограничивают себя в выборе средств. Одно из доказательств тому, яркий пример их провокаторской деятельности — статья «Агенты влияния», опубликованная в «Советской России». Главный ее тезис — чудовищное (если подходить к этой «публицистике» всерьез) утверждение, будто реформы в России проводятся под диктовку американских спецслужб. Делаются прозрачные намеки, что и сам Ельцин суть «агент влияния». В числе тех, кто подписал это произведение, несколько депутатов, российских и бывших союзных, в том числе небезызвестный Сергей Бабурин.

Неясно поэтому, с какой стати президент должен проявлять в противостоянии им излишнюю щепетильность: в конце концов, на карту поставлена судьба многострадальной страны, вся история которой есть история мучений, навязывавшихся ей бесчисленными поколениями разнообразных негодяев.

Хорошо еще, если очередной «исторический» съезд подобно предыдущему выльется в воинственное стояние на реке Угре с боевыми кликами и взаимными угрозами. Если же появятся первые признаки Куликовской битвы, президент и правительство должны принять ее и выиграть. Любыми средствами. И без всяких вариантов.

Эта запись сделана по свежим следам тогдашних событий. В ней настроение того момента, не только мое, но, думаю, многих людей демократических убеждений.

Кстати, Ельцин — через своего пресс-секретаря — отреагировал на упомянутую статью в «Советской России» весьма резко. В своем заявлении — без сомнения, он согласовал его с президентом — Вячеслав Костиков назвал публикацию «верхом политического аморализма и нравственного падения». «Это оскорбление России, — говорилось в заявлении. — Оскорбление русского народа. К сожалению, среди политических мерзавцев, подписавших это, народные депутаты России и СССР. Хочется надеяться, что ВС, его руководство, лидеры политических фракций, депутатский корпус, отстаивающий интересы не кучки политических прохвостов, а населения страны, дадут надлежащую, в том числе и правовую, оценку такого рода провокациям…»

Выдвинув эту жесткую ключевую формулу — «Прежде всего я присягал народу», — Ельцин вместе с тем по-прежнему не исключал возможность какого-то компромисса. Например, кого-то из членов правительства в самом деле можно заменить, но эту замену следует осуществить «в плановом порядке», ее «никак не надо связывать со съездом», никакого давления он не потерпит.

Более всего президент опасается, чтобы его готовность к компромиссам не была истолкована как «демонстрация слабости». На упомянутом уже совещании 17 ноября Ельцин напоминает депутатам, что в последнее время он постоянно старался идти им навстречу. Они же на это ответили «самой большой серией отказов за все время существования президента и правительства», депутаты «не сделали и полшага навстречу». От такой политики проигрывают все, ибо развивается паралич власти.

В справедливости этих слов нетрудно убедиться, подсчитав, сколько раз ВС отклонял предложения президента, выносил на повторное рассмотрение и принимал отклоненные им законы. «Такая серия отказов вызывает недоумение и непонимание, — сказал Ельцин, — Если я в чем-то не прав, то давайте откровенно скажем друг другу».

Однако депутаты вовсе не горят желанием досконально разбираться, в чем не прав президент. Они уже твердо усвоили: все, исходящее от него, неприемлемо.

Впрочем, после упрека, который президент бросил депутатам 17 ноября, — что они-де не желают делать «и полшага навстречу», — народные избранники вроде бы решили наконец продемонстрировать готовность к такому встречному движению. В Верховном Совете был подготовлен проект предсъездовского заявления «в поддержку института президентской власти в России». «Верховный Совет, — говорилось в проекте, — полностью отдает отчет в исключительно важной и позитивной роли президентской власти и понимает, что любая попытка ее ослабления самым пагубным образом скажется на обстановке в стране». Однако принят был документ в весьма усеченном виде. Любопытно, что именно из него исчезло. Исчезли как раз эти самые слова, — дескать, депутаты понимают «исключительно важную и позитивную роль президентской власти» и готовы «противостоять любым попыткам» ее ослабления. Были отклонены также и соответствующие поправки — например, та, где ВС выражал протест в связи с «призывами к ликвидации института президентской власти».

(В том, что все это было сделано не случайно, легко убедиться, прочитав, например, такой философский пассаж в воспоминаниях Хасбулатова: «Горбачев… совершил величайшую средневековую контрреволюцию, введя институт президентства… Институт президентства как форма исполнительной власти выступает величайшим источником напряженности, интриг, склок, конфронтации общества, его раскола».)

Ясно, что «примирительное» заявление, прошедшее такую редактуру, Ельцин, конечно, никак не мог принять в качестве «акта доброй воли», «шага навстречу президенту».

В конце ноября, перед съездом, Ельцин начинает продвигать идею конституционного соглашения, которое могло бы действовать до принятия новой конституции и послужить делу стабилизации политической обстановки в стране. Впервые, 22 ноября, эту идею «озвучил» Геннадий Бурбулис. По его словам, президент «заинтересован», чтобы такое соглашение между исполнительной и законодательной властью было заключено на предстоящем съезде. Как сказал Бурбулис, в этом документе следует четко определить полномочия президента, парламента и правительства, зафиксировать правила, которые все будут соблюдать в течение стабилизационного периода (он мог бы занять год-полтора).