Ворошилов - Владислав Кардашов

На следующий день командование фронта пожелало посмотреть армию в деле. Егоров и Сталин поехали в санях, Буденный, Ворошилов, Щаденко — верхом. Был ясный морозный день. Ничто не предвещало опасности — и вдруг пулеметные очереди, разрывы снарядов. Выяснилось, что угодили ненароком прямо к полю сражения, на котором в очередной раз конница Мамонтова столкнулась с кавалеристами Буденного и в очередной раз была бита.

С высокого холма в бинокли следили Сталин, Егоров и Ворошилов за тем, как сходились в рубке конные массы. Довелось им увидеть и самого командарма, бросившегося во главе резервного дивизиона на мамонтовцев. Поле боя осталось за буденновцами, и командование направилось дальше. Ехали молча, так как окружающее не возбуждало желания разговаривать. Страшен был вид холмов и лощин, где снег был примят, растоптан и устлан телами убитых и раненых людей и лошадей.

Вечером командование фронта на бронепоезде уехало, и Ворошилов приступил к исполнению своих новых обязанностей. Хозяйство у него теперь было большим и хлопотливым.

Конная армия состояла из трех кавалерийских дивизий — 4, 6 и 11-й, — начальниками которых были соответственно О. И. Городовиков, С. К. Тимошенко и В. И. Матузенко. Каждая кавалерийская дивизия имела три бригады двухполкового состава, одну конную артиллерийскую батарею и один автобронеотряд. Полк состоял из пяти сабельных и одного пулеметного эскадрона. В распоряжении командарма имелись бронепоезда, авиаотряд. Как правило, Конной армии придавали и пехотные дивизии. На совещании 6 декабря, к примеру, комфронта распорядился придать Конной армии для усиления 9-ю и 12-ю стрелковые дивизии.

Это была крупная боевая единица, она требовала особого управления, особого аппарата, а его не было. Поскольку военными операциями занимался командарм, Ворошилов стал создавать и налаживать армейский аппарат. Организационный опыт Ворошилова огромен, и это позволяет ему в кратчайший срок наладить работу. Вскоре штаб, Политуправление армии (Пуарм) по своей организованности, постановке работы, материальному состоянию были таковы, что им завидовали командующие другими армиями. Ворошилов не склонен был придерживаться формальностей и не колеблясь пренебрегал ими, если того требовали интересы дела. К примеру, с первых же дней встал вопрос о пополнениях. Конная армия ниоткуда не получала плановых пополнений, она укомплектовывалась в боях, за счет добровольцев, отчасти — пленных. Особенно ощутим бывал недостаток в командном составе. Не получая ничего из центра, РВС Конной по предложению Ворошилова создал Управление формирований (Упраформ). До конца войны Конная армия получала от этого не предусмотренного штатами учреждения командный состав, маршевые эскадроны, батареи, пулеметные команды.

Очень много сил отнимало у Ворошилова и снабжение. Дивизии армии все время находились в движении, никакие, даже самые расторопные, снабженцы за ними не поспевали, особенно при той разрухе, которая царила на железнодорожном транспорте. Оставлять же огромную массу людей и лошадей, так сказать, «на подножном корму» было и невозможно, и рискованно. Всегда существовала опасность того, что реквизиции могут перерасти в мародерство, как это и происходило в белой армии. Люди требовали продовольствия, а лошади — фуража, и Ворошилов со всей энергией налаживает снабжение. Выполнить это оказалось нелегко — уж очень тяжелым было состояние страны в ту пору.

Но, конечно, главной обязанностью Ворошилова, как члена PBG армии, была политическая работа среди бойцов и командиров. Основное ядро Конной армии составляли казачья беднота и иногородние крестьяне Донской, Кубанской областей и Ставрополья. Только в 11-й дивизии большинство бойцов были из центральных губерний России. Крестьян в армии было 62 процента, казачьей бедноты — 14 процентов и рабочих — 24 процента. Словом, на три четверти Конная армия состояла из крестьян.

Командиры армии, как правило, в прошлом также были рабочими, батраками, деревенскими бедняками. Военная подготовка их ограничивалась службой в царской армии. В массе и бойцы, и командиры обладали блестящими боевыми качествами, были охвачены ненавистью к врагам революции, но ненависть эта была чаще всего стихийной. Принеся с собой в армию психологию мелкого крестьянина, кавалеристы далеко не всегда были политически и морально устойчивы.

Партизанская вольница первых месяцев гражданской войны, ее традиции сказывались еще на психологии бойцов, были свойственны и некоторым командирам. Высшим критерием ценности конармейца, в особенности командира, считалась личная смелость, даже лихость, в бою. Ею, как правило, и ограничивались при оценке достоинств командира, а этого, конечно, далеко не достаточно в любой войне и особенно в войне гражданской, когда каждый из борющихся должен понимать, за что он сражается, какие идеалы отстаивает.

Вносить это понимание в умы рядовых бойцов было долгом комиссаров и политработников. Надо сказать, однако, что институт военных комиссаров, уже достаточно окрепший и завоевавший авторитет в других формированиях Красной Армии, в 1-й Конной не сразу достиг необходимого уровня. Политсостав армии был немногочислен и слаб, в отношениях к комиссарам и политрукам со стороны командиров сквозило ревнивое недоброжелательство. Иные кавалеристы-рубаки не могли примириться с тем, что к ним, считающим себя большевиками, приставляют каких-то политических контролеров. Нередки бывали утверждения, широко распространенные тогда и в крестьянской среде, что мы, мол, большевики, но отнюдь не коммунисты, мы против «коммунии».

Да и самих коммунистов в Канной армии насчитывалось очень мало: к моменту ее организации 200–300 человек. Ворошилов сразу же обратил на это внимание. Кропотливая каждодневная работа дала свои результаты. Забегая вперед, можно сказать, что к 1 марта 1920 года в Конной армии имелось уже 1300 коммунистов и кандидатов в члены партии, а на 15 мая — 3153. Ворошилов всю свою неистовую энергию и волю направил на то, чтобы закрепить за революцией талантливых командиров, рожденных в партизанских отрядах, сделать их последовательными большевиками, способными повести за собой массу рядовых бойцов.

В борьбе с политической отсталостью Ворошилов умело использовал печать и в первую очередь свое детище — газету «Красный кавалерист». Этому средству воспитания и партийного влияния на кавалеристов Климент Ефремович отдавал много времени. Под опытньш руководством Ворошилова армейская газета оказалась совершенным инструментом. Была газета такой же лихой и напористой, как и ее пропагандист Ворошилов, как и ее читатели. Номера «Красного кавалериста» неизменно зачитывались до дыр.