Похититель разбитых сердец - Эля Рин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даше он сказал:
– То, что тебе кажется началом конца, было началом всего.
Лие заявил:
– Жаль, что ты не видела красный.
А мне:
– Повезло, что ты пыталась учить итальянский.
И действительно, пыталась на втором курсе обычного универа, но быстро забросила.
Обычно вне занятий Виксинтий был дружелюбным, ворчливым и заботливым и напоминал курочку-квочку, которая возится с неразумными цыплятами. Но когда начинал говорить этими самыми загадками, то смотрел в другую сторону и произносил слова чужим, серо-стальным голосом, не похожим на человеческий. В нем было гораздо больше шума ветра и звона топора по дереву, чем обычных звуков речи.
Пытаясь разгадать подсказки, мы принесли Виксинтию пачку сочинений в следующем духе: «Как я на паре итальянского влюбилась», «Как я начала учиться в академии», «Пятьдесят оттенков любимого красного» и так далее, и в том же стиле. Все они были отвергнуты. Преподаватель улыбался уголком губ, сокрушенно качал головой и возвращал записи обратно.
– Не в ту сторону смотрите, – говорил он.
Вот и сегодня. Не в ту. Неужели мы разучились думать? Ведь во время осенней практики подсказка нашлась с первого раза… Хотя там и времени на размышления было всего-то до вечера.
– Это все иллюзия безопасности, – сказала Лия. – Мы расслабились и потеряли хватку. Виксинтий сказал, что до весенних каникул с нами ничего не случится – вот все и превратились в безвольные оладики. Не хватает Дэна с метафорическим топором.
– Может, наоборот, хорошо, что над душой никто не стоит, – тут же отозвалась Даша. – Великое делание суеты не терпит. Мы же в себе не какую-то шестеренку должны подкрутить, точечно, а в целом поменяться. Любой духовной практике нужны отрешение и расслабление… Может, и хорошо, что нас тут попустило.
Или плохо.
Потому что тем же вечером Миша провалился под лед и чуть не утонул. Презрев запреты Виксинтия, они с Кириллом отправились на озеро и «слегка потеряли бдительность».
– А я ведь предупреждал, – проворчал Виксинтий, вытаскивая горе-водолаза на берег. Кирилл в одиночку сделать этого не сумел и где-то с полчаса просто держал друга за шиворот и орал, призывая помощь. В итоге сумел докричаться, но сорвал голос, замерз и теперь виновато шмыгал носом в ответ на нотации старика. – Расслабились. Забыли про дело. Дети-дети, когда ж вы взрослыми-то станете?
– Я себя особенно взрослой почувствовала, – пробормотала Лия, – когда нам сказали, что Лейла умерла. До этого казалось, что всегда есть кто-то, кто защитит и прикроет. А тут вдруг…
– Лейла, – выдохнула я. – Точно. Как я могла забыть. Давайте еще раз попробуем после ужина, кажется, я догадалась.
Ужин в итоге получился поздним. Сначала мы дождались специальных спасателей из «Инея», которые добрались до станции и забрали Мишу вниз, в больницу. А потом долго и с наслаждением ели жареную картошку с грибами, а затем пили чай с черничным вареньем. Я поймала себя на мысли, что оттягивала возвращение в комнату как только могла. Боялась, что снова ошиблась. И мы потратим время на очередную пачку сочинений «Как я провел лето», дурацких и бесполезных.
– Сам собирал, – похвастался Виксинтий, показывая на трехлитровую банку с вареньем. – На склонах Аибги.
– У нас из окна как раз она видна, – сообщил шепотом Кирилл. Они с Дашей сидели, привалившись друг к другу, и ели чернику из одной мисочки на двоих. – Красивая.
– Красивей меня? – пошутила Даша.
Кирилл закатил глаза к потолку и ничего не ответил.
Когда все начали расходиться, я подошла к Виксинтию и спросила:
– Скажите… А нет ли у вас, случайно, красного скотча? Или изоленты?
– Поглядим-посмотрим… – пробормотал он, и мы пошли в кладовку, где преподаватель прищурился, шагнул к большому шкафу с выдвижными ящиками и через пару минут жестом фокусника извлек моток красного скотча. Ровно того же оттенка, что был в съемной квартире в Дивногорске.
– Вот, специально тебя дожидался.
– Спасибо! – я прижала скотч к груди и буквально полетела вверх по лестнице на второй этаж.
Даша с Лией сидели на кровати и смотрели на меня тем самым терпеливым, добрым и как-бы-понимающим взглядом, которым взрослые в «Кошмаре на улице Вязов» смотрели на детей, которые вдруг – внезапно и ни с чего! – стали бояться засыпать. «Угу, угу, – как бы говорили их глаза. – Сделаем вид, что все в порядке, а то вдруг еще хуже станет?»
– Куда уж хуже, – почти беззвучно пробормотала я под нос.
И действительно. Какой смысл обклеивать окна скотчем на ночь глядя? Особенно учитывая, что почти всегда по ночам небо скрыто облаками и снаружи темно до черноты, как в самом далеком и тайном сундуке на метеостанции? Почему бы не подождать до утра?
Но я почему-то торопливо, как будто опаздывая, отрывала куски скотча и клеила их на стекло, отрывала и клеила, морщась от противного скрр-р-р-р-звука и от того, что пальцы теперь казались непоправимо липкими. Мотка скотча хватило ровно на оба окна. Тютелька в тютельку. И в тот самый миг, когда я собралась уже обернуться к девчонкам, развести руками и сообщить, что продолжение эксперимента переносится на утро, облака на небе разошлись. И из-за горной гряды выкатилась огромная полная луна, плеснув мне на ладони ярко-алым.
Я спрыгнула с подоконника и рванулась к сундуку, нырнула в него с головой и принялась разгребать вещи. Не то, не то, опять не то… а вот и то! С победным воплем я выдернула из папки листы с записями Лейлы и крикнула:
– Тушите свет!
Надо отдать Даше должное. Она сначала щелкнула выключателем, превратив тем самым нашу комнату в идеальную декорацию для съемок фильма ужасов, и только потом спросила:
– Зачем?
– «Жаль, ты не видела красный!» – процитировала я Виксинтия, схватила Лию за рукав и потащила к подоконнику, туда, где света было больше всего. – Когда я заехала в квартиру, где жила Лейла, там на кухне окно было залеплено скотчем. Красным. И именно там я сумела прочитать фразу, написанную проявляющимися чернилами, с посланием для Арины. Именно тогда вы позвонили мне. И потом…
– Да! – Даша подошла и тоже устроилась рядом, усевшись на краешек стула. – Слушай, точно. Ты же говорила про это, и мы пытались рассматривать документы именно в красном свете, и нашли некоторые из спрятанных записей, а потом…
– Потом мы вычитали самое нужное и прекратили эксперименты, – пробормотала Лия. – И не возвращались к ним больше. Не до того было. И когда эксперименты с красным ставили, там как раз ты с Мией все изучала, а я что-то другое делала
