Пламенный клинок - Вудинг Крис

Кейд смотрел из окна на причаливающую лодку и пристально рассматривал тех, кто в ней сидел, как будто тщательное наблюдение могло помочь с ответом на вопрос, не дающий ему покоя.

«Кто на самом деле эти люди?»

После разговора с Фен он смотрел на своих спасителей иными глазами. Они с Ареном попали не к грозным головорезам, а к мятежникам. Это в какой-то мере оправдывало даже угрюмого и злобного Гаррика.

Когда остальные отправились на разведку, Кейд пристал к Осману и надежде что-нибудь разузнать. Но он не умел подходить к людям с умом, как Арен, и Осман оказался еще менее общителен, чем Фен, хотя и более вежлив.

— Боюсь, наши дела касаются только нас, — ответил он. — Попробуй спросить у Гаррика.

Кейд фыркнул.

— От него впору ждать тумака, а не ответа.

— Тогда на твоем месте я бы помалкивал.

Кейд вернулся к Арену, спавшему рядом со Скирдой. Было довольно холодно, так что даже днем приходилось жечь костер. Вика сидела поодаль и смотрела на пламя, заново размалевывая лицо.

— У него… — начал Кейд.

— У него все хорошо, — ответила она. — Ты уже пять раз спрашивал, ничего не изменилось. Не беспокойся, Кейд. Он проснется, когда придет время.

— Какие вести? — спросил Осман, когда разведчики приблизились к костру.

— Выхода нет, — ответила Фен. — На северной стороне мы нашли несколько пристаней, но одна завалена каменным крошевом, а другая крепко заперта. Хотя самый ближний вход открыт.

— День еще в разгаре, — сказал Гаррик. — Всем подкрепиться. Потом пойдем туда и заглянем внутрь. Вика, останешься с мальчишкой?

— Хорошо.

— Договорились. Осман, ты тоже пойдешь.

— И я! — вскинул руку Кейд, но Гаррик смерил его ледяным взглядом.

— Я за ним пригляжу, — пообещал Осман. Кейд улыбнулся во весь рот, так что вид у него стал безобидный и глуповатый.

— Ладно, — сказал Гаррик Осману, — но ты за него в ответе.

— Я скоро вернусь, ты и не заметишь, — пообещал Кейд Арену. Потом наклонился поближе и понизил голос: — Я собираюсь выяснить, с кем мы имеем дело. Предоставь это мне.

Скирда повела ухом, а Вика, накладывавшая на лицо последние мазки, усмехнулась про себя.

Было позднее утро, когда они отплыли к Скавенгарду, оставив Арена, Вику и Скирду в павильоне. Друидесса предупредила, чтобы они возвращались засветло.

— Полла рассказывала, что с темнотой приходит ужас, — добавила она.

— Пустые бредни, — отмахнулся Киль.

— Возможно, — ответила Вика. — Но это место не внушает мне доверия даже при свете дня. Будьте начеку.

Граб догреб до каменной пристани, и Киль привязал лодку, закрепив канат морским узлом. Рядом была пришвартована еще одна лодка, поменьше и полегче. Хоть и опрокинутая, она еще держалась на плаву.

— Это лодка Поллы? — предположила Фен.

— Может быть, — ответил Гаррик.

Перед ними находилась медная дверь, позеленевшая от старости и обитая черными металлическими гвоздями. Слегка приоткрытая, она словно приглашала войти. Каменную кладку покрывала резьба со сглаженными временем и непогодой изображениями животных и людей. Кейд неуверенно оглядел их и положил ладонь на рукоять меча, который взял у Арена, но, поскольку никто больше не обнажил оружия, то и он оставил меч в ножнах.

— Нет смысла хвататься за клинок, если не собираешься пустить его в дело, — сказал Киль, заметив его нерешительность. — Мечи быстро наливаются тяжестью.

Кейд важно кивнул, словно один вояка другому. Киль отвернулся, пряча улыбку.

— Не бойтесь, — сказал Осман. — Я слышал много рассказов призраках, но воочию не видел ничего необъяснимого.

— Ты еще молод, — заметил Гаррик и толкнул дверь.

В потревоженном воздухе заколыхалась пыль, поднявшаяся с выложенного каменными плитами пола, и отряд вступил в помещение с высоким потолком и узким окном над входом, сквозь которое внутрь проникала узкая полоска дневного света. Ни мебели, ни ковров не было, только голые стены и пустота. Тишина надвинулась на путников, словно сырая мгла, а вместе с ней — смутная и безотчетная тревога.

Пройдя через небольшую переднюю, они оказались у подножия винтовой лестницы, сквозь серединный проем которой сверху проливался свет. Поднявшись по ступеням, они вошли в длинный коридор с ребристыми стенами, похожий на внутренности огромной змеи. По обе стороны виднелось с десяток дверей; другие коридоры, ответвляясь от него, уводили в глубь острова. Путники прислушались и не услышали ничего, кроме шарканья собственных башмаков, звяканья пряжек и скрипа кожаных доспехов.

— Разобьемся попарно и осмотримся, — предложил Гаррик. — Не заходите слишком далеко и возвращайтесь сюда к полудню. Если найдете что-нибудь необычное, кричите. Джоха свидетель, мы без труда услышим друг друга.

— Пойдешь со мной, Кейд, — велел Осман.

Тот открыл рот и тут же закрыл, проглотив разочарование. Он надеялся, что Гаррик возьмет его с собой, сколь ни устрашающей была эта мысль; он хотел оказаться с ним наедине и выведать его тайны. Но Гаррик и Киль, словно по негласной договоренности, все время держались вдвоем.

— Граб пойдет с Веснушчатой! — радостно объявил Граб.

— Как ты меня назвал? — переспросила Фен ледяным голосом, от которого могло бы замерзнуть и озеро. Киль разразился хохотом, но в окружающей тишине его смех породил странные отзвуки, и криволомец резко умолк.

— Жаль, что мы от него не отделались, когда была такая возможность, — пробормотала Фен, удаляясь прочь.

— Удачи! — крикнул Киль ей вдогонку.

Граб поплелся за Фен, бурча себе под нос. Гаррик и Киль направились в другую сторону. Осман устремился в открытую дверь напротив лестницы, а Кейд замешкался, бросая вслед Фен печальные взгляды. После той беседы на пристани лицо девушки то и дело всплывало в памяти, и Кейда охватывало почти щенячье желание угодить ей. Раз уж не удалось стать напарником Гаррика, можно было хотя бы прибиться к Фен, но даже в этом ему отказали. Со вздохом он последовал за Османом.

В помещении, куда они вошли, потолок оказался ниже, чем в коридоре, его поддерживала дюжина колонн в два ряда с вырезанными на них замысловатыми письменами. Несколько больших окон выходили на долину. Слева и справа залу разделяли перегородки с фестончатыми арками. На ее первоначальное назначение ничто не указывало, но Кейду сразу представилось, как здесь расхаживают разодетые вельможи, обмениваясь любезностями.

— Ты ведь высокородный, да? — спросил он у Османа.

— Да, — ответил тот. — Что бы это ни означало нынче. Высокородный оссианин по-прежнему ниже последнего кроданского смерда.

— Поэтому ты и примкнул к Гаррику?

— Когда пришли кроданцы, я еще не родился. Тогда главой семейства был мой дед, и он, подобно многим, покорился, чтобы спасти себя. Но отец, человек крайних взглядов, избрал иной путь. Деда он так и не простил, даже когда тот лежал на смертном одре.

С этими словами он направился через залу к одной из арок. Заглянул внутрь, потом вошел.

— Когда отец унаследовал наши земли, всем были известны его нелицеприятные суждения об империи, — продолжал Осман осматривая то, что увидел внутри. — Мои братья предпочли жить по-кродански и просили его ради общего блага держать свое мнение при себе. Но отец был гордым человеком. Он ненавидел то, во что превратилась Оссия, и гневался из-за наших утрат. — В его голосе зазвучала скорбь. — Железная Длань прослышала о его крамоле и забрала наши земли. У деда были влиятельные друзья, но и они не сумели спасти отца от виселицы. Мои братья отреклись от него в обмен на скромную жизнь чиновников и писцов, и мы больше не общались. — Он вздохнул. — Я ушел из дома в тот самый день, когда отца не стало. У него были еще более мятежно настроенные друзья; явившись к ним, я сказал, что хочу бороться против кроданцев. Убедившись, что мне можно доверять, они направили меня к Гаррику, потом в Солт-Форк, а теперь сюда. — Он высунулся из арки: — Пожалуй, ответ получился слишком длинным. Всем нам есть что рассказать, и… — Он умолк, поняв, что разговаривает с пустотой. — Кейд?