Красные и белые. На краю океана - Андрей Игнатьевич Алдан-Семенов

— А ведь бинокль-то у тебя без стекол? — удивился Азин.

— Пустой, как обод без колеса. Я «цейсом» пользуюсь.

Татары мои требуют, чтобы я в большую трубу белых разглядывал, в маленькую, говорят, ни хрена не увидишь...

— Почему на глазах у противника торчишь? Ты у меня брось фасонить!

— Да разве я с умыслом? У меня мурашки по коже, а попробуй уберись с видного места! Татары сразу смекнут — командир пули боится. Я же их, приятелей, знаю. — Дериглазов соскочил на землю. — Садись на моего иноходца, командир.

— Все, что не окружено и не уничтожено, снова будет приведено в порядок,— назидательно и строго сказал Азин. — Не забывай об этом и лупи белых, пока не опомнились. — Он сел на дериглазовского битюга, повернул было к станции, но его остановила новая волна выстрелов. От станции, преследуемые конницей Турчина, бежали к селу чехи. Азин завертелся среди бегущих, опрокидывая чехов громадной лошадью. Белые уже не сопротивлялись: одни поднимали руки, другие прикрывали головы, третьи умоляли о пощаде. Битюг споткнулся, Азин, кренясь на правый бок, вывалился из седла. Попал руками в кровавую лужу. Нервно встал. Увидел Лутошкина и, почувствовав странную душевную пустоту, побрел по пшеничному полю. Всюду лежали убитые с молодыми, красивыми, еще не обезображенными смертью лицами. Белобрысый мальчик, обсыпанный срезанными колосьями, бессильно разбросал ноги. Рядом скорчился другой — с черных усов его капала кровь. И третий— фельдфебель неопределенного возраста,— цз приоткрытого рта поблескивал золотой зуб. И еще, и еще, молодые люди — уже остывающие, уже успокоенные налетом смерти.

— Подберите раненых. Ихних тоже. — Азин пошел через изрытое, опаленное, пахнущее пороховой гарью и кровью поле к селу.

Красные, как и белые, понесли под Высокой Горой большие потери. Успех не радовал Азина, он хмурился, отмахиваясь от поздравлений.

— Это пиррова победа, друзья! Не знаете, что такое? Объясню на досуге. А противник до конца не уничтожен, а противник может собраться с силами. Мы утеряли все свои козыри.

Азин созвал на совет командиров. В просторном купеческом доме стало тесно и душно. Командиры, все еще ожидавшие похвал, переговаривались: веселой свежестью несло от этих здоровых людей, несмотря на тяготы ушедшего дня.

— Я стану говорить о наших ошибках,— начал Азин, и командиры приумолкли. Такое начало не обещало ничего хорошего.— В бою за Высокую Гору мы потеряли преданных сынов революции. Мы виноваты в несогласованности своих же действий. Многие командиры не умеют сами оценивать изменяющуюся обстановку и ждут приказа от меня, как будто я знаю, что происходит на их позициях каждую минуту. А Миль-

6 А. Алдан-Семенов

ке вообще не ждал никаких приказов. Вы трус, Мильке! Бесстыдный трус, и мне досадно, что не могу судить вас как труса...

— Как вы смеете! — чуть не задохнулся от возмущения и обиды Мильке. — Не мог же я атаковать противника, трижды превосходящего силой. Кроме того, я вынужден был покинуть тракт, там оказался броневой заслон противника. Пришлось свернуть в лес. Вот почему я опоздал к Высокой Горе. — Желтый румянец обжег серое лицо Мильке.

Испугались двух броневиков? А почему не испугался пяти белых машин Дериглазов? А Северихин атаковал более сильного противника и первым вошел в Высокую Гору. Да что толковать! Шпагин, пиши телеграмму командарму-два.— Азин облокотился о стол, положил на ладони голову. — Высокая Гора взята, путь на Казань открыт. Для штурма города необходимы резервы. Прошу срочно направить хотя бы пятьсот семьсот штыков. — Азин приподнял голову, уперся кулаками в подбородок. — Ставлю вопрос жизни и смерти.—Проследил за быстро двигающимся карандашом Шпагина. Начальник штаба писал, недовольно выпятив губы: Азин по-своему расценил осуждающее выражение его лица. — Тебе стиль не нравится? Быть или не быть — таков вопрос? Жизнь или смерть, да? Драматическая лирика, да? Ну, вычеркни неуместные эти слова. Впрочем, нет! Пусть остаются. Пиши дальше. Виды на победу прекрасные. Много дел. Все. Добавь еще — немедленно жду ответа...

Успех порождал веру в собственные силы, но ум и приобретенный опыт подсказывали: можно разгромить белых под Казанью и даже захватить город, а без резервов его не удержать. Так не будь же авантюристом, не лезь очертя голову в пекло, жди подкреплений, узнай, наконец, что творится под Свияжском. Как дела в Пятой армии? Ты должен, ты обязан быть в курсе ее дел..,

22

«Сперва громы все приближались. Потом откуда-то с другого берега выступили новые, отрыгивающие железо, железные глотки». Карандаш споткнулся о шершавую оберточную бумагу. Лариса Рейснер откинула со лба волосы, гул артиллерийской канонады еще слоился в ушах.

В подвале восстановилась тишина, но время уже обрело новое измерение, на события лег инои — голубой, манящий отблеск. Лариса спрятала записки за пазуху, выбралась из подвала: у калитки очумевший от страха пристав грозил небу кулаком и похабно ругался. 3

Этот налет не принес нам ущерба,— успокоила пристава Лариса.

— Совершенно справедливо, сударыня, где им устоять

против оружия нашего. Но ведь они, подлецы, могли швырнуть и случайную бомбу.

— Если случайная бомба, то мы и костей не соберем.,.

Пристав почесал лоб, снова выматерился.

— На пороховом заводе мастеровые зашевелились. Ждут, окаянные, красных. Шушукаются по углам, гадкие слушки пускают,— доверительно заговорил он. — Вы, мадам, дама благородная, поостерегайтесь на улицу выглядывать. Пойду послежу за порядком...

Лариса сидела в горенке, рассматривая литографии царского семейства. Ночью связной Миша принес новость.

На станционных путях Свияжска уже несколько дней стоит поезд Высшего военного совета республики. С ним прибыли члены совета, военные специалисты, старые революционеры. В Свияжске идет формирование Пятой армии. Главком Вацие-тис с командармом Славеном готовят операцию против Казани. Из Нижнего Новгорода подошла Волжская флотилия, созданная Николаем Маркиным. Сегодняшний артиллерийский обстрел Казани возвестил об ее приходе убедительнее всяких тайных слухов о скором наступлении красных.

Миша принес еще одну новость: с северо-востока к Казани приближаются части Второй армии. Под командой Азина эти части наголову разбили белочехов у Высокой Горы.

Миша передал приказ начальника разведки — возвращаться в Свияжск — и сам ушел на рассвете. Перед уходом долго тряс руку Ларисы, повторяя:

— Береги себя, береги себя...

Рейснер