Тигр снегов - Десмонд Бэгли

Порез на щеке Тури от пролетевшего стеклянного осколка был единственной раной, от которой пострадали обитатели дома. Конечно, не говоря о психических травмах.

Остальным домам долины не так повезло.

Мэтт Хьютон был уверен, что уж ему-то не приходилось бояться никаких лавин с западного склона. Его дом стоял на другой стороне реки, вверх по восточному склону, как бы возвышаясь над долиной. Ее панорама, обозреваемая с парадного входа, была предметом особой гордости Мэтта Хьютона – летом он очень любил сидеть на крылечке и попивать пиво погожими вечерами. Тщеславие было ему не чуждо, и с тех пор, как его избрали мэром Хукахоронуи, он считал, что обозревает свои владения. К тому же, по его мнению, эта панорама увеличивала стоимость его дома по крайней мере на две тысячи долларов.

Случилось так, что в то воскресное утро он не сидел на своем крыльце. Во-первых, было слишком холодно, а во-вторых, крыльцо было завалено упакованными в спешке чемоданами, принадлежащими его неожиданным гостям. Его жена, Мэми, приготовляла на кухне груды бутербродов и галлоны чая, а сам он играл роль добродушного хозяина.

– Так мило с Вашей стороны принять нас, – сказала миссис Джарвис мелодичным голосом.

Она была самой старой в Хукахоронуи. Ей было восемьдесят два.

– Не стоит благодарности. – Хьютон весело рассмеялся. – Я делаю это только, чтобы получить Ваш голос на следующих выборах.

Она неуверенно посмотрела на него и спросила:

– Вам кажется, мы здесь в безопасности?

– Конечно, в безопасности, – заверил он ее. – Этот дом стоит здесь очень давно – второй старейший дом в долине. До сих пор обвалы его не трогали, поэтому надеюсь, что и сейчас бог милует.

Сэм Критчелл, сидя в большом инвалидном кресле, сказал:

– Никогда не угадаешь. Обвалы совершенно непредсказуемы.

– Что ты знаешь об обвалах, Сэм? – саркастично спросил Хьютон.

Критчелл продолжал безмятежно набивать трубку коротенькими, похожими на сосиски пальцами.

– Да видел я их.

– Где?

– В конце войны мне пришлось побывать в горах около Триеста. Той зимой случилось много обвалов. Для спасательных работ вызывали солдат.

Он чиркнул спичкой.

– Повидал достаточно, чтобы знать, какие неожиданные штуки они могут выкидывать.

– Так если бы я не считал этот дом безопасным, разве я бы жил здесь? – задал риторический вопрос Хьютон.

Критчелл выпустил долгую струю дыма.

– И я бы не жил. Я только хочу сказать, что обвалы полны неожиданностей.

К Хьютону подошла высокая, худая женщина, и он воспользовался возможностью избежать ненужного спора.

– Ну как ваши дела, миссис Фоусетт? – приветливо спросил он.

В руках у нее была папка. Миссис Фоусетт была одной из самых энергичных в общине. Ее неутомимая энергия направлялась на театральный кружок, которым она жестко руководила, и «спор-клуб». Ее сын, Бобби, был начальником команды скаутов. Она была прирожденным организатором, личностью необычайно деловой, у Хьютона всегда возникало неприятное чувство, что она рассматривает его с осуждением. Она сверилась с каким-то списком из папки и сказала:

– Все здесь, кроме Джека Бакстера.

– Сколько всего?

– Двадцать пять вместе с Джеком. С вашей семьей нас здесь будет двадцать девять.

Хьютон хмыкнул.

– Будем надеяться, что еды хватит.

Она посмотрела на него, как на слабоумного.

– У стариков незавидный аппетит, – едко заметила она. – Интересно, почему задерживается Джек?

– Кто привезет его?

– Джим Хэтерлей.

Она слегка наклонила голову и взглянула наверх.

– Опять этот самолет.

– Неужели этот идиот-летчик не знает, что любой звук может вызвать обвал? – раздражительно спросил Хьютон.

Он вышел из комнаты, пройдя через гостиную на крыльцо, где принялся рассматривать небо. Ничего не было видно.

Он уже собирался войти обратно в дом, когда подбежал задыхающийся Джим Хэтерли.

– У меня беда, мистер Хьютон. Джек Бакстер поскользнулся, когда выходил из машины. Я уверен, что он сломал ногу.

– О, черт! – воскликнул Хьютон. – Где он?

– Лежит около машины тут, за углом.

– Лучше позвонить врачу; телефон там, у входа. Я пойду посмотрю, что с ним.

Хьютон замолк, покусывая губы. Он недолюбливал миссис Фоусетт, но та, наверняка, знала, как быть с переломом.

– И попроси миссис Фоусетт подойти сюда.

– Хорошо.

Хэтерлей зашел в дом и стал разыскивать миссис Фоусетт. Ее он не увидел, зато заметил телефон и решил сначала позвонить. Он снял трубку и услышал голос Морин Скэнлон на коммутаторе.

– Какой номер Вам нужен?

Хэтерлей сказал:

– Морин, говорит Джим Хэтерлей из дома Мэтта Хьютона. Тут старый Бакстер упал неудачно и, похоже, сломал ногу. Ты не могла бы найти сейчас доктора Скотта?

Спустя несколько секунд она ответила:

– Попробую.

Раздался щелчок, и линия отключилась.

Хэтерлей в нетерпении постукивал по телефонному столику, пока ждал, когда его соединят. Он обернулся и увидел входившую в гостиную миссис Фоусетт. Он помахал ей и быстро объяснил, что случилось с Бакстером.

– Ох, бедняга, – сказала она. – Я сейчас иду.

Она повернулась, сделала два шага в направлении двери и умерла.

Когда лавина достигла дна долины, плотное облако снежной крупы и воздуха снизило скорость, но остановилось не сразу. Его энергия должна была рассеяться трением о землю и окружающий воздух, и оно продолжало быстро катиться через долину.

И только достигнув другого склона, его движение стало замедляться. Теперь, когда оно поднималось по восточному склону, сила тяжести постепенно заставила его остановиться в ста ярдах от дома Хьютона и приблизительно в ста футах под ним по вертикали. Сама снежная лавина больше не угрожала дому Мэтта Хьютона.

Но воздушная волна не остановилась. Она продолжала подниматься вверх по склону со скоростью сто пятьдесят миль в час. Она проникла под карниз и сорвала крышу. Так как стены больше ничего не подкрепляло, волна, ударившая в них, взорвала дом, словно бомба. Все, кто находились там в это время – двадцать восемь человек – погибли. Кого-то убило каменными обломками, кто-то погиб в завалах. Двое умерли от сердечного приступа. Некоторые погибли мгновенно, другие – несколько дней спустя в госпитале.

Но погибли все, кто находился в доме.

Мэтта Хьютона в доме не было, равно как и Джека Бакстера. Когда волна накрыла дом, Хьютон склонялся над Бакстером и спрашивал, тщательно имитируя холодный, профессиональный тон врача, где именно у него болит. Его загораживала машина, а машину защищал небольшой, чуть выше трех футов, холмик, находившийся ниже их по склону. Когда воздушная волна накрыла склон и взорвала дом, машина всего лишь только тяжело качнулась на рессорах.