Житие Сергия Радонежского - Борис Клосс

И не токмо от поучениа его ползеваахуся, нъ и многажды нѣкымь, зрящимь на нь точию, от зрѣниа его приимати ползу многымь. Многых научи душеполезными словесы, и на покаание къ Богу обрати, и многых спасе, облекь въ иночьскый образь, паче же аггельскы, и честныа мощи ихь своима рукама опрятавь, погребению предасть. И многых душа к Богу приведе, и мнози поучениемь его спасошася и донынѣ спасаются, не точию иноци, нъ и простии, поминающе душеполезнаа его словеса и учениа; ѣ упасе бо порученое ему от Бога стадо въ преподобии и правдѣ, образь во всемь бывь своимь ученикомь. Поживе на земли житие чисто, непорочно и благоугодно Господеви, еже наченъ от юности зѣло, то же и съвръши въ старости глубоцѣ, не измѣнивь правила чрьнечьскаго во вся лѣта житиа своего, никако же разлѣнися, ни унывъ, не инако начя, и инако оконча: но елико убо жестоко и свято начя, толико же изрядно и чюдно скончя; съ благоизволениемь убо начя, съ святынею же съвръши въ страсѣ Божии. «Зачало бо премудрости страх Господень»; зане же вѣру, и упование, и любовь преизлише приобрѣте, тѣм же благочестивѣ начя, и благочестно поживе, и свято съвръши. Равно течение сконча, вѣру съблюде, и вѣнець праведный получи, и мзду вѣрну въсприят трудовь ради и исправлений своихь, ими же подвизася на земли, подвигь многь съѣвръшивъ, и труд великь подъятъ, тяготу вара дневнаго понесъ, и зной полудневный доблестовнѣ въсприятъ, и студень зимную велми пострада, и мразы лютыа и нестерпимыя претрьпѣ имени ради Божиа; и того ради нынѣ въсприятъ мзду съвръшену и велию милость.

Что же много глаголю, и глаголя не престаю, умножая рѣчь, распростираа глаголы и продолжаа слово, не могый по достоанию написати житиа добраго господина и святого старца, не могый по подобию нарещи или похвалити достойно? Но обаче прочаа его добродѣтели инде скажемь, и многаа его исправлениа инде повѣмь, и похвалу его изложимь, аще Богъ вразумить и силу подасть молитвами святого старца; нынѣ же нѣсть время за оскудѣние разума и за мѣлину ума моего.

Сиа же подробну писах не к тѣмь, иже извѣсто свѣдущим и добрѣ знающимь благочестное житие его: ти бо не требують сего възвѣщение. ѣ Нъ понудихся възвѣстити сиа и въспомянути новорожденым[323] младенцемь и младоумнымъ отрочатом, и дѣтьскый смыслъ еще имущимь, да и ти нѣкогда възрастуть, и възмужають, и преуспѣють, и достигнут в мѣру връсты исполънениа мужества, и достигнуть в разумь сверъшенъ, и другь друга въспросят о семь, и почетше разумѣють и инѣмь възвѣстять, яко же въ Святомь писании речеся: «Въпроси, — рече, — отца твоего, и възвѣстить тебѣ, старца твоя, и рекуть тебѣ. Елико видѣша, и слышаша, и разумѣша отци наши, повѣдаша намъ, да не утаится от чад ихь в род инъ сказати я сыновомъ своимъ, да познает родъ инъ, сынове родящеися, да въстануть и повѣдять я сыномь своимь и не забудуть дѣлъ Божиих». Елици бо их бышя великому тому и святому старцу самовидци же и слугы, ученици и таибници, паче же послушници, иже ѣ своима очима видѣша его, и уши их слышаша и, и руцѣ ихь осязаста и, ядоша же и пища с ним, иже учениа его насытишася и добродѣтели его насладишяся, то тии не требують сего нашего писмене. Доволни бо суще и иныхь научити, паче же и мене самого наказати, и извѣстити, и наставити на путь правый; а елици ихь еже быти нынѣ начинають, яко же преди речеся, иже не видѣша, ни разумѣша, и всѣмь сущимь, наипаче же новоначалным зѣло прилична и угодна суть, да не забвено будеть житие святого тихое, и кроткое, и незлобивое; да не забвено будет житие его чистое, и непорочное, и безмятежное; да не забвено будет житие его добродѣтелное, и чюдное, и преизящное; да не забвены будуть многыя его добродѣтели и великаа исправлениа; да не забвены будуть благыа обычаа и добронравныя образы; да не будуть бес памяти сладкаа его слоѣвеса и любезныя глаголы; да не останет бес памяти таковое удивление, иже на немь удиви Богь милость свою и дарова намь видѣти такова мужа свята и велика старца, иже бысть вь дни наша.

О, вьзлюблении! Вьсхотѣх умльчати многыа его добродѣтели, яко же преди рекох, но обаче внутрь желание нудит мя глаголати, а недостоинство мое запрѣщает ми мльчати. Помысль болѣзный предваряеть, веля ми глаголати, скудость же ума заграждает ми уста, веляще ми умлькнути. И поне же обьдрьжимь есмь и побѣждаемь обѣма нуждема, но обаче лучше ми есть глаголати, да прииму поне малу нѣкую[324] ослабу и почию от многых помысль, смущающих мя, вьсхотѣвь нѣчто от житиа святого повѣдати, сирѣчь от многа малая. И вземь, написах и положихь здѣ в худѣмь нашемь гранесьсловии на славу и честь Святѣй и Живоначялнѣй Троици и Пречистѣй Его Матери ѣ и на похвалу преподобному отцю нашему Сергию худымь своимь разумомь и растлѣннымь умомь. Наипаче же усумнѣхся, дрьзаа, надѣяся на молитву блаженаго, поне же житие его добродѣтелно есть и сьврьшено, и от Бога прославлень бысть. Аз же убояхся, яко немощень есмь, груб же и умовредень сый; нь обаче подробну глаголя, невьзможно бо есть постигнути до конечнаго сповѣданиа, яко же бы кто могль исповѣдати доволно о преподобьнѣм семь отци нашем и великом старци, иже бысть вь дни наша, и времена, и лѣта, и вь странѣ и вь языцѣ нашем, поживе на земли аггелскымь житиемь, стяжа трьпѣние крѣпко и въздержание твердо, въ девьствѣ, и чистотѣ, и цѣломудрии, съвръши святыню въ страсѣ Божии, и сподобленъ бысть божественыя благодати: поне же от юности очистися церкви быти Святого Духа и преуготова себе съсуд святъ и избранъ, да вселится Богъ въ нь, ѣ по апостолу, глаголющю: «Братие, вы есте церкви Бога жива, яко же рече Богъ: «Вселюся в ню».

Сий убо преподобный отець нашь Сергие из дѣтьска възраста, и от юны връсты, и от младых ноготъ предасться Богу, и от самых пеленъ Богу освятися, и измлада церкви велми пристояше, и чясто въ ню входя, поучаася въ святых книгахь, навыкь божественаа писаниа, и сладостно их послушая, и в них поучяашеся, яко же пророкь Давидь рече: «Поучится день и нощь и будеть яко древо, сажденно при исходящих водъ, иже плод свой дасть въ время свое». Измлада бо възлюби мнишскый чинъ и въ нь облъкся, измлада въ всякой добродѣтели прилѣжно постився и всяку добродѣтель иночьскаго житиа исправи, и свѣт благодатный възсиа въ сердци его, и просвѣтися помыслъ его благодатию духовною, ея же приспѣаше въ житии добродѣтелномь.

И въздржание велие стяжа въ себѣ, смѣреномудрие, цѣломудрие и къ всѣмь любовь нелицеѣмѣрну. Слава же и слышание пронесеся о немь повсюдѣ, и вси слышащем издалеча притѣкааху к нему, и великь успѣх, и многу ползу, и спасение приимаху от него: дасть бо ему Господь разум о всемь, и слово утѣшениа даровася ему, могый утѣшити печалныя. Сице же бѣ тщание его, да не прилпнет умъ его ни кацѣх же вещех земных и житейскыхь печалехь; и ничто же не стяжа себѣ притяжаниа на земли, ни имѣниа от тлѣннаго богатства, ни злата или сребра, ни скровищь, ни храмовъ свѣтлых и превысокых, ни домовъ, ни селъ красных, ни ризь многоцѣнных. Но сице стяжа себѣ паче всѣх истинное нестяжание и безъимѣнство, и богатство — нищету духовную, смѣрение безмѣрное и любовь нелицемѣрную равну къ всѣмь человѣком. И всѣх вкупѣ равно любляше и равно чтяше, не избираа, ни судя, ни зря на лица человѣком, и ни на кого же возносяся, ни осужаа, ни клевеща, ѣ ни гнѣвом, ни яростию, ни жестостию, ни лютостию, ни же злобы дръжа на кого; нъ бяше слово его въ благодати солию растворено съ сладостию и с любовию.

Кто бо, слыша добрый его сладкый отвѣтъ, не насладися когда от сладости словесъ его? Или кто, зряй на лице его, не веселяшеся? Или кто, видя святое его житие, и не покаяся? Или кто, видя кротость его и незлобие, и не умилися? Или кто сребролюбець бысть, видя его нищету духовную, и не подивися? Или кто похыщникь и гордостию превъзносяйся, видя его высокое смѣрение, и не почюдися? Или кто бысть блудникь, видя чистоту его, и не пременися от блуда? Или кто гнѣвливъ и напрасенъ, бесѣдуаи с нимь, на кротость не преложися? Нѣсмь бо азь видѣлъ въ дни сиа, и в нынѣшняа времена, и въ наша лѣта сицева мужа свята, и съвръшена въ всяко дѣло благо, и украшена всякою добродѣтелию всячьскы. Яко же от проѣчихь святых иже кто възлюбленъ есть от Бога, яко же съй преподобный Сергие?

Съй ми есть и первый и послѣдний въ нынѣшняа времена; сего Богъ проявилъ есть въ послѣдняа времена на скончание вѣка и послѣднему роду нашему, сего Богъ прославилъ есть в Руской земли и на скончание седмыя тысяща; съй убо преподобный отець нашь провосиалъ есть въ странѣ Русстѣй, и яко свѣтило пресвѣтлое възсиа посреди тмы и мрака, яко цвѣтъ прекрасный посреди тръниа и волцечь, яко звѣзда незаходимаа, яко луча, тайно сиающи и блистающи, и яко кринъ въ юдолии мирскых, яко кадило благоюханное, яко яблоко добровонное, яко шипокь благоюханный, яко злато посреди бръниа, яко сребро раждежено, и искушено, и очищено седморицею, яко камень честный, и яко бисръ многоцѣнный, яко измарагдъ и самфиръ пресвѣтлый, яко финиксъ процвѣте, яко кипарисъ при водахь, яко кедръ иже въ Ливанѣ, ѣ яко маслина плодовита, яко араматы благоюханиа, яко миро излианное, яко сад благоцвѣтущь, яко виноград плодоносенъ, яко гроздъ многоплоденъ, яко оград заключенъ, и яко врътоград затворенъ, яко сладкый запечатлѣнный источникь, яко съсуд избранъ, яко алавастръ мира многоцѣннаго, яко град нерушим, яко стѣна неподвижима, яко забрала тверда, яко сынъ крѣпокь и вѣренъ, яко основание церковное, яко стлъпъ непоколѣбимъ, яко вѣнець пресвѣтлый, яко корабль, исплънь богатства духовнаго, яко земный аггелъ, яко небесный человѣкь.