Талисман полнолуния - Ярослава Лазарева

– Хочешь, поедем с нами? – неожиданно предложил Стас.

– Вот сюрприз будет для Влада! – поддержал его Рос.

– И для Златы, – хмуро ответила я. – Нет, я домой. Мой самолет в шесть вечера, уже недолго осталось.

– Ну как хочешь, – немного разочарованно произнес Рос.

– Рада, что повидалась с вами перед отъездом, – после паузы сказала я. – Вам уже ехать нужно, чего тут сидеть? А я вернусь в аэропорт.

– Ну как хочешь, – повторил Рос.

Я расцеловала их и выбралась из машины.

Пока шла до здания, все раздумывала, а правильно ли я поступила. Ведь судьба явно давала мне шанс. Почему было не уехать с братьями? Такой выход напрашивался сам собой. Но в глубине души я понимала, что с Владом произошло что-то экстраординарное, что ему сейчас явно не до меня, иначе он давно бы дал о себе знать. Ведь с братьями он все-таки связывался, говорил с ними. Так что мешало ему позвонить и мне? Если он не хочет сейчас со мной общаться, то зачем навязываться? Зачем ехать к нему, требовать объяснений? Разве будет от этого какая-то польза? Вопросов было много. Но я знала одно: если любимый хочет тебя увидеть, то ничто и никто не помешает ему это сделать. Кроме смерти.

В самолете я пыталась поспать, но волнение, подспудно меня снедавшее, не давало даже закрыть глаз. Вначале я листала сборник Грега, затем достала из сумки тетрадь с легендами о славах. Я перечитывала их, словно пыталась найти ответ на мучившие меня вопросы. Выбирала истории о любви рысей и людей. И все они без исключения были с плохим концом. Ни одна легенда не завершалась словами: «Они жили долго и счастливо до глубокой старости…»

Славы всегда держались обособленно и с другими популяциями оборотней не особо дружили. Они тщательно охраняли границы своих территорий и чужаков не пускали. И это было вполне обоснованно, потому что безопасность вида превыше всего. Их селения разбросаны по всему миру, обычно славы живут в глухой, малопроходимой тайге и стараются во внешний мир выходить как можно реже. Конечно, в последнее время многое изменилось. И к большому сожалению старейшин племени, молодые славы стремятся к развитию личности и часто покидают селения, так как стараются реализовать себя среди обычных людей в обычных городах. Они выбирают занятия по душе и вполне успешно живут двойной жизнью. Но живут словно на два дома, потому что всегда возвращаются в свои селения, как бы в городах им интересно ни было. Запрет на связи с обычными людьми внушается рысям с раннего детства, и то, что начиная с двадцатого века они активно внедряются в поселения людей, все сильнее беспокоит старейшин. Ведь соблазнов появляется намного больше, чем если бы славы жили исключительно в лесу. Натура рысей отличается необычайной страстностью, и то, что люди для них «запретный плод», только разжигает их чувственность. А такая неподдельная пылкость и искренность притягивают людей, они чувствуют подлинность, и это манит их. Ведь сами люди с развитием цивилизации все больше и больше утрачивают способность погружаться в чувства всем существом, полностью отдаваться любимому.

История, о которой пойдет речь, произошла примерно во второй половине семнадцатого века. И она демонстрирует, насколько разные подходы к любви у людей и у славов. Эти два мира несовместимы, поэтому запрет на отношения должен выполняться неукоснительно. Произошло это в одном из поселений славов, находящемся в Амурской области. Смутное тогда было время. Шла бесконечная война за новые земли. Государства упорно расширяли свои территории. На бассейн Амура стало претендовать возникшее в южной Маньчжурии государство Цин. Покорив Китай, цинские правители начали завоевание соседних территорий Джунгарии, Монголии и Приамурья, где уже были владения России. И для простого народа это было одной бедой. Много тогда появилось беженцев, деревни разрушались, на дорогах нещадно грабили. Но славов это мало касалось. Они в то время почти не общались с людьми, а те, кто вынужден был иметь дела в городах, все до единого бросили их и затаились в таежных селениях, чтобы переждать смутное время. Жизнь шла обычным порядком. Славы охотились, общались только между собой, веселились на общих праздниках.

На самом краю селения стояла небольшая изба, в ней жили Доброслава и юный Горислав, ее внук. Его родители погибли при невыясненных обстоятельствах, когда оба отправились по делам на север Китая. Гориславу тогда было всего пять лет. Сейчас ему уже исполнилось шестнадцать, и он был сильным и отважным славом. Хорошо ему жилось с бабушкой. Она особо не лезла в его дела, и он обычно был предоставлен сам себе. Горислав любил охотиться в одиночку и частенько забирался довольно далеко от дома. И вот как-то в начале декабря возвращался он после удачной охоты в свое селение. Он завалил огромного лося и тащил часть его туши на самодельных полозьях, которые сделал из двух молодых березок и куска бечевки. Правда, на запах крови, словно осы на мед, сбегались всевозможные хищники. Но Горислав мгновенно обращался в свирепую рысь, и звери убегали, даже не пытаясь отобрать желанную добычу. Уже темнело, и он очень спешил, так как хотел добраться до селения до наступления ночи. И тут он услышал тихий стон и замер. Под сосной заметил какой-то серый ком. Стон раздавался явно оттуда. И голос показался ему женским. Горислав втянул носом воздух. Пахло человеком, в этом он не сомневался. Он подумал, что не услышал человечий дух раньше оттого, что все вокруг заполонил сильный аромат свежей крови убитого им лося. Стон повторился. Горислав не выдержал и бросился к сосне. Обмотанная каким-то тряпьем, которое и одеждой-то назвать трудно, там сидела юная на вид девушка. Она сжалась в комок и тряслась от холода. Ее бледное тонкое личико с раскосыми черными глазами посерело от холода, губы казались бескровными. Жизнь почти ушла из нее. Горислав это мгновенно почувствовал и особо раздумывать не стал. Он погрузил ослабевшую девушку на тушу лося и потащил их к селению с удвоенной силой. Когда он приблизился к своему двору, Доброслава уже ждала его, распахнув ворота. Он втащил полозья под навес, подхватил девушку на руки и, ничего не объясняя взволнованной бабушке, понес ее в избу. Первым делом он раздел ее донага и уложил на свою кровать. Затем начал растирать вехоткой ее окоченевшее тело. Девушка лежала без движения, запрокинув голову и закрыв глаза. Но посиневшая от холода кожа скоро начала краснеть, кровь прилила к щекам. Движения Горислава замедлились. Он вдруг, словно только что прозрел, увидел красоту обнаженного девичьего тела. Жар бросился ему в голову, сердце заколотилось, руки задрожали.