Истребитель драконов - Уильям Кинг

В некотором смысле, он не винил её за это. Какое теперь у них может быть будущее? Вероятнее всего, через несколько дней они погибнут. И даже если благодаря некому чуду они переживут столкновение с драконом, то вскоре им предстоит встретиться лицом к лицу с ордой Хаоса, которая обрушится на Кислев. Феликс даже не был уверен в своих чувствах к ней. Ему доставляло боль то, каким образом Ульрика с ним обращалась, и обида на её поведение была нелепой и преувеличенной. Иногда во время похода его более волновало то, как она избегает смотреть на него, или то, как разговаривает с Максом, чем вероятность вскоре быть убитым драконом.

Макс, по крайней мере, выглядел радостным. Он улыбался, отпуская шуточки Ульрике. У Феликса появлялось неприятное ощущение в животе, когда та улыбалась в ответ. Его охватывала ревность и чувство вины, и Феликс ничего не мог с этим поделать.

Олег и Станда тоже старались не глядеть на него. Он был убеждён, что в этом не было ничего личного, и они просто поддерживали Ульрику, как того требовал их долг. Они при всём желании не смогли бы встать на сторону Феликса. Феликс обругал себя. Даже в сравнении с теми мучительными переходами, что ему доводилось совершать с Готреком, это путешествие получилось скверным.

— Дракон где–то тут поблизости, — завопил Улли. — Я чую его вонь.

Остальные гномы одарили сопляка взглядами с примесью презрения, изумления и раздражения.

— Твой острый нюх не подсказал тебе, как скоро мы с ним встретимся? — с сарказмом в голосе спросил Готрек.

Улли замолчал.

— Я прикидываю, что до драконьей горы мы доберёмся в течение дня, — сказал Бьорни. — А там и поглядим.

— Я вот думаю, сколько же у него сокровищ? — произнёс Стег.

Феликс обеспокоенно посмотрел на него. В глазах гнома он видел блеск золотой лихорадки. Не самое обнадёживающее зрелище. Как известно, под её воздействием гномы совершали множество постыдных деяний. Похоже, Феликс оказался не единственным, кто это заметил.

— Ты даже не думай о драконьем золоте, — заметил Малакай. — Лучше продолжай думать о самой велыкой твари.

Гримме пристально посмотрел на Стега. Стег опустил глаза, разглядывая свои ноги. Он почти казался смущённым.

— Там внизу есть кое–что ещё, — произнёс Готрек. — Я чую запах. И это не дракон.

Феликс гораздо больше доверял чутью Готрека, чем обонянию Улли.

— Что это? — спросил он.

— Я не знаю, — ответил Готрек. — Но что бы это ни было, готов поставить на то, что расположено оно не дружески.

— Как я сразу то не догадался? — пробормотал Феликс.

— Кто такие? — спросила безумная женщина, когда они вошли в разрушенный город.

Она стояла перед развалинами таверны. Как и прочие здания в городе, таверна была построена из камня. Но теперь это говорило лишь о способности дракона к разрушению. Стены таверны были обожжены и покрыты копотью от её сгоревших деревянных частей. Свидетельствуя о жаре драконьего дыхания, местами камни расплавились и потекли.

Феликс смотрел на женщину. Лицо её было немытым, а одежда воняла. Одета она была в рваные лохмотья. Грязный платок удерживал спутанные волосы так, чтобы те не падали на глаза. Множество тряпок было обёрнуто вокруг ног женщины. Из ткани, оборачивающей её левую ступню высовывались огромные когтеподобные ногти. Просто заглянув ей в глаза, Феликс понял, что эта женщина давным–давно рассталась со своим рассудком.

Гномы осторожно разглядывали женщину. Несколько минут назад Готрек предупредил всех, что за ними наблюдают, и оружие взяли наизготовку. Сложно было предположить, какую угрозу она может представлять для тяжеловооружённого отряда, разве что это какая–нибудь ведьма. Феликс обменялся взглядом с Максом. Словно прочитав его мысли, тот оглядел женщину и покачал головой.

— Мы путники, идущие мимо, — произнёс Феликс. — А ты кто?

— Когда–то у меня было имя. Был мужчина. Были дети. Это был мой дом, — резким движением она указала на выгоревший остов таверны. — Ничего не осталось. Теперь я жду. Теперь пришли вы, и идёте вы навстречу смерти.

— Что ты имеешь в виду?

— Смерть поселилась на вашем пути. Она обитает в пещере на горе. Смерть пришла сюда и пожрала мою семью, моих друзей и моих детей. Смерть скоро придёт и за мной.

Феликс почувствовал неловкое сострадание к пожилой женщине. Зрелище того, как дракон уничтожил всё, что ей было дорого в жизни, свело её с ума. Вот ещё одна жертва твари, как и бедный Варек.

— Это дракон убил тех, кто были тебе дороги, — внезапно произнёс Феликс.

— Смерть – это дракон. Дракон – это смерть, — сказала она и издала пронзительный кудахтающий смех. — И у смерти тут повсюду множество слуг и почитателей. Как вы вскоре убедитесь. Как убедились другие.

— Какие другие?

— Другие гномы с большими топорами и плохими причёсками. Могучие мужчины на боевых конях, вооружённые пиками. Лютые люди, что приходили в поисках сокровищ смерти. Нынче все они — кости, разбросанные вдоль дороги к пещере смерти.

Феликс понял, что она подразумевает каких–то Истребителей, что приходили до них. Он был удивлён, услышав о рыцарях и той группе наёмников, которые, предположительно, явились в поисках драконьих богатств. Похоже, все они уничтожены Скьяландиром.

— Расскажи мне об этих наёмниках, — попросил Феликс. — Кем они были?

— Они явились искать золото смерти. У них были мечи, щиты и топоры. У них были огромные машины разрушения и волшебники, что накладывали заклинания. Они полезли на гору смерти. Смерть забрала их. Смерть проглотила их тела и выплюнула их кости. Он позволил кое–кому из них спастись бегством, а затем охотился, полетев за ними на своих кожистых крыльях. Слушал их вопли, когда на них падала тень его могучих крыльев. В итоге смерть забрала всех, но сначала он заставил их помучаться.

— Дракон играл с ними, — зловеще подытожил Макс Шрейбер.

— Смерть нельзя назвать доброй, — подтвердила женщина. — Смерть придёт за всеми нами. Некоторым он позволит жить, чтобы они могли поклоняться ему. Некоторых он покарает за непослушание его воле. Смерть — ужасный, разгневанный бог. Возвращайтесь лучше, откуда пришли, незнакомцы, покуда ещё можете.

— Ты говорила, что некоторые из выживших горожан поклоняются дракону? Ты тоже?

— Некоторые по–прежнему обитают здесь, убивают пришлецов и предлагают смерти, как жертвоприношение. Я говорю, что они глупцы. Разве смерть нуждается в их подношениях? Смерть берёт, что пожелает, а когда–нибудь заберёт и их жизни.

«Чудесно, — подумал Феликс. — Мало нам было тревог из–за дракона, зеленокожих и бандитов, так теперь ещё какие–то сумасшедшие выжившие, которые поклоняются зверю, как богу».

— Спасибо за твои слова. Тебе что–нибудь нужно? — спросил Феликс. — Еда? Вода? Деньги?

Безумная женщина покачала головой, затем развернулась и, прихрамывая, пошла внутрь развалин. Феликс чувствовал потребность что–то сделать. Возможно, позвать её назад или предложить ей защиту отряда, но затем осознал, насколько нелепа эта мысль. Вполне возможно, они сами себя защитить не смогут, и самое безопасное для неё — находиться от них подальше.

— Пускай уходит, — сказал Макс Шрейбер.

Феликс наблюдал, как женщина идёт прочь. У него возникла мысль, что для него безопаснее последовать её примеру.

Дорога извивалась вдоль берегов озера. В неподвижной воде, словно в зеркале, отражались окружающие скалы. Изредка ветер поднимал волны, которые накатывали на берег. Это был единственный звук, который Феликс слышал помимо стона ветра и скрипа колёс повозки Малакая. Окружающий пейзаж был суровым и безжизненным. Хотя признаки обитания человека и наблюдались во множестве: хижины, домики, шалаши пастухов — все они выглядели покинутыми и разрушенными. Феликс пытался представить, как должна была выглядеть долина в те времена, когда была населена. На тех холмах, должно быть, пасли овец. В хвойном лесу, должно быть, трудились дровосеки. Вероятно, вдоль кромки воды рука об руку прогуливались влюблённые парочки. Вне всякого сомнения, рыбацкие лодки растягивали в озере свои сети. Феликс видел в городе каменные опоры, что ранее поддерживали сгоревший причал. Он видел в воде почерневшие остовы перевёрнутых лодок, обожжённые драконьим огнём и пробитые драконьими когтями.

Стало холодно. Чтобы согреться, Феликс плотнее запахнул свой красный плащ из зюденландской шерсти. Бьорни разразился грубой и непристойной балладой о тролле и дочери трактирщика. Его низкий голос нарушал зловещую тишину. Феликс понимал, что Бьорни поёт, чтобы развеять своё мрачное настроение, но даже в этом случае лучше бы ему так не делать. Почему–то не казалось разумным нарушать нависшую тишину, привлекая к себе внимание каким бы то ни было образом. Подобными действиями можно навлечь на себя спускающуюся с небес погибель, как это случилось с обитателями долины.

«Возможно, — подумал Феликс, — этого–то Бьорни и добивается. В конце концов, он же Истребитель, и героическая смерть — открыто заявляемая им цель». Словно в ответ на пение Бьорни издалека донёсся рёв: низкий, животный и угрожающий. Он, подобно грому, эхом разнёсся по горам. Рёв был неестественно громким и пугающим, заслышав его Бьорни умолк. Феликс уставился на горизонт, убеждённый, что через некоторое время дракон покажется. Его рука опустилась на эфес меча, и немедленно по телу разлилась покалывающая теплота. Он огляделся, но нигде не было признаков дракона, за исключением эха его рёва.