Хрустальная ловушка - Виктория Платова

— Сейчас? — Инесса с ужасом посмотрела на Звягинцева. — Да. Это не очень хорошая идея.

— Чуть позже, — попытался реабилитироваться Звягинцев.

Инесса не успела ответить ему. Зазвонил телефон. Звягинцев увидел, как задрожали ее губы: долго же ей придется приходить в себя, бедняжке.

Подойдя к телефону, он снял трубку и кашлянул в нее.

— Алло!

— Пал Палыч? Это я, Иван.

— Ну что? Ты связался с городом?

— Телефон не работает. Обрыв по одной из линий из-за снега.

— Интересно, как же мы с тобой тогда говорим?

— Это же внутренний телефон. Пал Палыч.

— Мать твою! — выругался Звягинцев и тотчас же бросил в трубку:

— Есть же рация. Есть спутниковая связь. Соображать надо, Иван.

— Уже.

— Что — «уже»?

— Сообразил. Связался.

— Молодец. Перевожу тебя из разряда дураков в разряд сочувствующих. Когда они будут?

— Не знаю.

— Как это — не знаю? Ты передал им информацию?

— Конечно. Сказал, что у нас тело. Но у них тоже неприятности. Погода. Все перевалы закрыты, метель и шквалистый ветер. Так что они не смогут добраться даже по воздуху.

Сказали провести предварительное расследование, собрать показания, а они будут сразу же, как только улучшатся погодные условия.

— С кем ты разговаривал?

— Не знаю. Подождите, я записал… Какой-то майор Рахматуллин. С двумя "л".

Звягинцев повесил трубку.

Почему же все-таки он не взял отпуск?

Хотя что-то подобное можно было предположить. Уже вчера большинство перевалов было закрыто. Этот прорвавшийся сквозь буран на этажерке «Ми-2» сумасшедший-камикадзе, ныне, правда, покойный, — единственное исключение. Вертолетчики не полетят сюда ни при каких условиях.

А пяти тысяч долларов, чтобы соблазнить их на безумный коммерческий рейс, нет ни у кого в следственном управлении.

Придется самому заниматься рутинной работой — и это при его возрасте, радикулите и полном отсутствии вкуса к такой изысканной мокрухе…

Но сначала нужно решить, что делать с девушкой. Оставлять ее здесь и на ее же глазах заниматься осмотром тела любимого мужа — это просто неэтично. Варварство и вандализм…

Надо же, вандализм, прицепилось же к нему это слово, а все с подачи Запесоцкой. Да, дрянная история с этим ледяным городком. Конечно, ни в какое сравнение с сегодняшним убийством не идет, но все равно дрянная.

А девушку нужно перевести в другое место, это точно. Договориться с докторишкой и перевести.

Пока Звягинцев без всякого энтузиазма размышлял об этом, в дверях возникла легкая возня.

— Что там, Радик? — спросил Звягинцев. — Соболезнующие штурмуют дверь?

— Нет, это доктор. Впустить, что ли?

— Впусти.

Через секунду в номере оказался Артем Львович. Бросив равнодушный взгляд на прикрытое покрывалом тело, он пожал руку Звягинцеву.

— Даже носилки прихватил? Молодец, Артем, — похвалил сообразительного доктора Звягинцев.

— Ну, так все сообщили.

— Значит, так, оттранспортируешь барышню, устроишь ее и вернешься сюда. Освидетельствуем труп… — Звягинцев бросил взгляд на Инессу и понизил голос:

— Освидетельствуем.., м-м.., потерпевшего и составим протокол.

— Опять вы со своими протоколами. Пал Палыч.

— Иначе не получится. Это же тебе не лыжные палки украли, верно?

— Куда нести?

Звягинцев сразу же вспомнил о родственниках Инессы, которые проживали в коттедже. Но общаться с ними, тем более с дочерью убитого, он был не готов.

— Пока отнеси к себе. А там видно будет.

— Вы… Вы собираетесь забрать меня? — наконец-то Инка поняла цель визита врача.

— Ну, конечно. Вам нельзя здесь оставаться.

— Нет. Я никуда не пойду.

— Конечно, не пойдете. Доставим вас на носилочках, как китайского мандарина.

— Нет…

— Придется, барышня. Вы же сами понимаете, что произошло…

— Я должна… — Она всхлипнула. — Я должна хотя бы позвонить Марку и Ольге…

— Не волнуйтесь, я сам позвоню. Вызову, допрошу и все прочее…

— Вы не поняли. Им нужно сообщить. Ольге нужно сообщить. Ведь Игорь ее отец. Она не простит мне…

— Чего не простит?

Инесса подняла на Звягинцева огромные, полные слез глаза. у — Что ей не сказали сразу.

— На десять минут раньше, на десять минут позже, какая разница? Наоборот, пусть еще десять минут думает, что ничего не произошло. — Звягинцев только сейчас понял весь цинизм своих слов. Говорить так с новоиспеченной вдовой по меньшей мере нетактично. Хотя, с другой стороны: она слишком молода, чтобы убиваться всю оставшуюся жизнь.

Да и на Джульетту не тянет, подводят глазки — уж слишком очаровательные, чтобы быть не прожженными. Через месячишко-другой найдет себе молодого жеребца с тренажерами во всех углах и думать забудет про своего бывшего и не такого уж молодого мужа. Тем более в особую бедность она не впадет — он наверняка много чего ей оставил, если так любил…

— Как вы можете! — Нет, все-таки она красива, Володька втюрился бы в нее с лету, вон как картинно переживает, даже горе не искажает черты.

— Я должен провести следственные действия, — открытым текстом просемафорил вдове Звягинцев, — так что отправляйтесь с доктором, а я к вам загляну. Попозже.

Радик и Коля погрузили Инку на носилки, и вместе с Артемом вся кавалькада отчалила. Звягинцев выглянул в коридор и увидел в дальнем его конце группу любопытствующих постояльцев. Да… Плохие вести, а тем более вести об убийстве, распространяются с той же скоростью, что и триппер в период военных действий на оккупированной территории…

Вытащив из кармана грязный носовой платок, Звягинцев осторожно прикрыл с его помощью дверь, втайне понимая, что все его предосторожности напрасны. Если на ручке двери и были отпечатки, то ретивые дуболомы Радик и Коля давно их стерли.

Но протокол есть протокол, а Пал Палыч Звягинцев всегда придерживался протокола.

Он прошелся по комнате и почесал пах: сосредоточься, товарищ капитан в отставке, сейчас тебе предстоит выполнить часть работы оперативной группы. И пока ты лишен всех экспертов с их перчатками, лупами, фотоаппаратами и физическими растворами, нужно хотя бы попытаться проанализировать происшедшее и составить хотя бы общее представление о случившемся, Он остановился возле двери и осмотрел комнату.

Бутылка «Наполеона» — вот что привлекло его пристальное внимание. Бутылка была выпита на три четверти, но какое-то количество жидкости в ней все еще болталось.

Зря он приказал лоху Коле воспользоваться бокалом, старый дурак! А вдруг именно на нем были отпечатки пальцев убийцы? Ну, два бокала — это понятно: муж и жена — одна сатана, взяли и выпили за счастливое воссоединение. Есть, конечно, еще одна супружеская пара, состоящая с ними в родственной связи: но тогда почему бокалов три, а не четыре?

Орудуя все тем же носовым платком, он открыл дверцу тумбочки: на нижней полке обязательно должны лежать бумажные пакеты с символикой «Розы ветров». По мнению администрации, эти вещи, равно как и бесплатный кофе в номера, способствуют укреплению репутации отеля, заботящегося о своих постояльцах.

Пакеты в тумбочке действительно лежали.

Звягинцев вытащил несколько штук и осторожно упаковал в два из них бокалы. Оставалась бутылка. Она тоже последовала за бокалами, но перед этим Звягинцев все-таки не удержался и сделал несколько глотков «Наполеона».

Прямо из горла.

Вкусовые качества коньяка Пал Палыча в восторг не привели, но по жилам разлилось приятное тепло. Теперь можно было приниматься за осмотр тела.

Звягинцев подошел к трупу и аккуратно снял с него покрывало.

Шмаринов лежал навзничь, повернув голову в сторону Пал Палыча. Сквозь неплотно прикрытые веки мертво блестели глаза, а на лице застыло удивленное выражение. Шмаринов был явно немолод, а смерть сделала его еще старше.

Явственнее проступили морщины у глаз и крыльев носа, — должно быть, при жизни эти морщины несколько портили его отношения с молодой женой. Звягинцев вздохнул: он не может утверждать этого наверняка, но…

Покойного можно было назвать даже красивым: во всяком случае, старел он гораздо более эффектно, чем сам Звягинцев.

Пал Палыч осторожно перевернул тело и даже присвистнул от удивления: вся грудь Шмаринова была пропитана кровью: убийца — или убийцы — нанес ему множество ножевых ранений. Удары наносились беспорядочно и были в большинстве своем неглубокими. Причиной смерти послужило только одно проникающее ранение в сердце. В отличие от всех остальных именно этот удар был сильным и точным.

Закончив осматривать труп, Звягинцев переключился на комнату. Внешне все выглядело благопристойно: во всяком случае, гостиная номера меньше всего напоминала арену гладиаторских боев. Но, обшарив глазами помещение, Звягинцев все-таки обнаружил следы борьбы: опрокинутый стул, сброшенные на пол с кушетки маленькие подушки, одна из которых лежала неподалеку от тела. Подушке Звягинцев уделил особое внимание: она была явно вспорота чем-то острым. Возможно, ножом. Возможно, тем самым ножом, которым и был убит Звягинцев. Кроме того, на обоях у двери Пал Палыч заметил смазанный след руки. Как будто убийца перед тем, как выйти из номера, оперся окровавленной ладонью о стену.