Преступления и призраки (сборник) - Артур Дойл

– Положим, до начала состязаний половина лошадей может быть снята со скачек, – возразил сэр Чарльз Тревор, улыбчивый, невозмутимый Чарльз, чьи поместья были выжаты досуха его безумными излишествами.

– Не будет скачек, не будет и выплат. Старая фирма дает каждому игроку возможность получить навар на его деньги. Знатоки это высоко ценят. Сэр Джон Хоукер поставил пять сотен на Вудстока.

– О да, Дьявол Хоукер всегда знает, что делает, – заметил лорд Энерли, эффектный юный коринфянин.

– Лорд Рафтон, вы согласны дать пятьдесят за молодую кобылу на Ипсомском поле, четыре к одному?

– Идет, Джейкс, – сказал землевладелец, протягивая ему банкноту. – Надеюсь, я найду вас после скачек?

– Я буду сидеть вот за этим самым столом, милорд. Это место мое издавна. Дело хорошо налажено, милорд!

– Ну, если это надежные сведения, – сказал молодой коринфянин, – я тоже поставлю пятьдесят!

– Превосходно, о мой благородный спортсмен. Я принимаю три к одному.

– Мне казалось, вы говорили «четыре»?

– Четыре было раньше. Теперь – три. Вам повезло, что вы сделали ставку, пока не упало до двух. Желаете получить выигрыш банкнотами или золотом?

– Конечно, золотом!

– Отлично, сэр. Вы найдете меня здесь с мешком золотых монет ровно в десять утра в день после скачек. Это будет мешок из зеленой байки с ручками, чтобы вам удобнее было нести его. Кстати, у меня есть на примете петушок, который вышел победителем из множества схваток. Джентльмены, кто пожелает?..

Он не договорил: дверь снова распахнулась, и в проеме показались стройная фигура и угрюмое лицо сэра Джона Хоукера. Другие посетители перебрались к бару. Хоукер на минутку задержался у столика букмекера.

– Привет, Джейкс! Выворачиваете денежки из очередного дурака, как обычно?

– Полноте, сэр Джон! Вы же давно меня знаете!

– Мне ли тебя не знать, мерзавец! Ты вытянул из меня добрых две тысячи. Да, я слишком хорошо тебя знаю.

– Вам нужно только немного потерпеть. Вскорости вы все получите обратно, сэр Джон!

– Придержи язык! С меня довольно.

– Что вы, что вы, никаких обид, мой благородный спортсмен. А знаете, у меня в конюшнях содержится пестрый крысолов, самый лучший в Лондоне!

– Тогда странно, что он не покусал тебя. Привет, Том!

(Крибб, как обычно, вышел поприветствовать своих гостей-коринфян.)

– Добрый вечер, сэр Джон. Перчатки сегодня понадобятся?

– Посмотрим. Что вы можете предложить?

– С полдюжины новичков из Бристоля. Это местечко набито честолюбивыми парнями, как погреб – бутылками!

– Возможно, попозже я пощупаю кого-то из них.

– Только, пожалуйста, полегче с ними, сэр Джон. В прошлый раз вы сломали ребра тому парню из Линкольна и разбили ему сердце – он больше не хочет драться…

– Рано или поздно ему бы все равно сломали ребра. На что он годен, если не умеет принять наказание за неловкость как должное?

В комнату ввалились новые лица: один из них был пьян в стельку, другой чуть-чуть потрезвее – типичные образчики той толпы обывателей, которые день и ночь кружат по проторенной дорожке от Хеймаркета до Пентон-стрит и квартала Сент-Джеймс, воображая, что живут полной жизнью. Более пьяный из двух, молодой и неотесанный парень откуда-то из северных графств, был шумлив и агрессивен. Его приятель пытался ввести их приключения в какие-то рамки.

– Послушай, Джордж, – уговаривал он, – мы выпьем здесь по одной, потом пропустим еще по одной в «Уголке» и в «Погребах» и завершим поход жареными ребрышками у мамаши Симпсон…

Упоминание об этом блюде породило поток идей в сознании пьяного молодца. Он подошел, пошатываясь, к хозяину.

– Жареные ребрышки! – выкрикнул он, – слыш-ш-ите? Я хочу жареных ребрышек! Подайте б-б-людо… б-большш-ш-ое блюдо жареных ребрышек сию минуту, ин-н-наче рас-сер-жусь!

Том Крибб, хорошо знакомый с таким сортом клиентов, продолжал беседовать с Хоукером, и ухом не ведя. Они обсуждали возможных соперников старины Тома Шелтона, землекопа, когда Джордж вмешался снова:

– Где, чер-р-т меня побери, мои ребрышки? Эй, хозяин, дружище Том Крибб! Том, неси-сюда-сию-минуту-большущее-блюдо-ррребрышек, а не то я ррразмозжу твою старую башку!

Крибб по-прежнему не замечал его, и воинственность Джорджа возросла.

– Ах, жареных ррребрышек не будет?! – вскричал он, размахивая руками. – Хорошо же! Приготовься защищаться!

– Не цепляйся к нему, Джордж! – встревожено вмешался его более трезвый товарищ. – Он – чемпион!

– Н-неправда. Это я – чемпион. Я ему надаю в челюсть. Вот увидишь!

Тут Крибб впервые проявил признаки интереса. Лениво обернувшись к драчуну, он заметил:

– Здесь плясать не разрешается, сэр.

– Я не пляшу. Я боксирую!

– Хорошо, называйте это как вам угодно, но прекратите.

– Я буду с тобой драться. Я задам старине Тому!

– Как-нибудь в другой раз, сэр. Сейчас я занят.

– Где мои ребрышки? П-а-аследний рраз спрашиваю!

– Какие ребрышки? – удивился Том. – О чем он толкует, господа?

– Ты уж пррости, Том, но я должен задать тебе ха-аррошую трепку. Да-да, Том, извини, но ур-р-ок… тебе нужен ур-р-ок.

Он месил кулаками воздух, забыв приблизиться к противнику, пока наконец не рухнул на колени. Приятель помог ему подняться.

– Что за стих на тебя напал, Джордж?

– Я его п-п-очти побил!

– Вы меня удивляете, мистер Трелони, – Том укоризненно посмотрел на более трезвого господина.

– Ничего не смог поделать, Том… Он все время смешивает портвейн и бренди!

– Уведите его.

– Пойдем, Джордж, тебе нужен свежий воздух!

– Нни-чего-п-подобного! Нет, сэр. Второй раунд. Улыбайтесь. Врремя!

Том Крибб подал знак, и дюжий служитель, вскинув драчливого визитера на плечо, вынес его вон, потряхивая, как мешок, а приятель поплелся следом. Крибб засмеялся:

– Редко вечер обходится без подобной мороки!

– Ей-богу, – хмыкнул Хоукер, – у меня бы они по второму разу не появлялись. Так бы отделал, что родная девка не узнала бы.

– Мне жалко их бить. Бедняжкам так приятно потом рассказывать, что они стукнули чемпиона Англии!

Гостиная стала заполняться. В одном углу образовалось скопление у столика букмекера. Другим центром притяжения служила стойка бара: там франты помоложе, широко улыбаясь, наперебой болтали с Люси, которая вполне способна была постоять за себя. Крибб ушел в зал, готовить ринг, а Хоукер переходил от одной кучки гостей к другой, вызывая у этих бесстрашных мужчин, заядлых коноводов из отдаленных графств, сорвиголов, опытных во всех видах спорта, смутное ощущение неприязни; оно проявлялось в том, как сдержанно они отвечали на его краткие приветствия. Возле одной из групп болтающих он задержался, сардонически посматривая на юношу, который держался несколько поодаль, прислушиваясь к веселой беседе, но не вступая в нее. Он был прекрасно сложен и красив, особенно поражала его голова, увенчанная шапкой рыжеватых кудрей. Скульптор мог бы пригласить его позировать для статуи Адониса, если бы не увечье – одна нога была немного короче другой, и ему приходилось носить особую, неэлегантную обувь с толстой подошвой.

– Добрый вечер, Хоукер, – сказал он.

– Добрый вечер, Байрон. У вас сейчас один из «часов праздности»?

Он намекал на сборник стихотворений, который молодой лорд недавно опубликовал и попал под яростный обстрел критиков.

Намек раздосадовал поэта – он весьма болезненно воспринимал ситуацию.

– Сегодня, по меньшей мере, меня в праздности не обвинят, – ответил он. – Я проплыл три мили вниз по течению от Ламбета, чего, кажется, и вы не делали.

– Недурно, – сказал Хоукер. – Я слышал похвальные отзывы о вас также у Анджело и Джексона[67]. Но для фехтования нужны быстрые ноги. Я бы на вашем месте отдал предпочтение воде.

Он как бы невзначай бросил взгляд вниз, на увечную ногу юноши. Серо-голубые глаза Байрона вспыхнули от негодования.

– Когда мне понадобятся ваши советы относительно моих личных привычек, сэр Джон Хоукер, я сам спрошу вас!

– Да я не хотел вас обидеть, – сказал Хоукер небрежно. – Я человек прямодушный и всегда говорю то, что думаю.

Лорд Рафтон подергал Байрона за рукав и прошептал: «Довольно!»

– Разумеется, – добавил Хоукер, – если я кому-то не угодил, меня всегда можно найти в клубе Уайта или на квартире, на Чарльз-стрит.

Байрон, человек совершенно бесстрашный и готовый, хотя он был пока лишь студентом Кембриджа, противостоять любому противнику, собирался парировать эту реплику, несмотря на дружеское предостережение лорда Рафтона, но тут в гостиную влетел Том Крибб, и сцена переменилась.

– Все готово, милорды и джентльмены! Бойцы на местах. В первой паре Джек Скроггинс и Бен Берн.

Компания задвигалась, направляясь в зал. Пока зрители проходили в дверь, Хоукер неспешно подошел к безрассудному баронету, сэру Чарльзу Тревору, и тронул его за плечо.

– Мне нужно поговорить с вами, Чарльз.