ВОЗВРАЩЕНИЕ СКАРАМУША - Рафаэль Сабатини

В комнатах, обставленных тяжёлой резной мебелью, некогда роскошной, но теперь несколько поистёршейся, было довольно много народу. Несколько лет назад публика в заведении состояла только из элегантных, ухоженных, хорошо воспитанных господ. Теперь их осталось совсем немного. Гораздо чаще попадались грубые и вульгарные искатели удовольствий, которым революция с её доктринами равенства открыла двери всех увеселительных заведений. Де Бац оглядел игроков, сидящих за карточными столами, и прошёл в следующую комнату, где играли в рулетку. Там посетителей было ещё больше.

Барон не без труда отыскал у одного из столов светловолосого и светлокожего Проли. Друзьям повезло — за стулом Проли стоял Юний Фрей, смуглый крепыш тридцати с небольшим лет, одетый с истинно республиканской простотой. Де Бац показал на них Андре-Луи и собрался было подвести его к ним, но в это мгновение стройная молодая женщина в лилово-розовом платье с серебряной отделкой отвернулась от стола и неожиданно столкнулась лицом к лицу с Андре-Луи. Её ярко-синие глаза изумлённо распахнулись, хмурая складка на лбу разгладилась. Хорошенькое личико мгновенно преобразилось, прелестные губы раскрылись в улыбке, обнажив крепкие белые зубы.

— Скарамуш! — воскликнула она и в следующее мгновение, повинуясь бездумному порыву, повисла у Андре-Луи на шее и расцеловала на глазах изумлённой публики.

— Коломбина! — Андре-Луи испытал не меньшее потрясение.

Перед ним стояла бывшая подруга по сцене, Коломбина из труппы Бине. Эту труппу Андре-Луи некогда привёл к успеху и процветанию, а потом навлёк на неё страшные бедствия. Рядом с ними тут же возникла тяжёлая фигура Делонэ, который тихо обратился к Андре-Луи.

— Вы, оказывается, уже имели счастье познакомиться с гражданкой Декуань?

После нескольких слов объяснения настороженность депутата растаяла. Он убедился, что ему не угрожает соперничество в борьбе за благосклонность женщины, ради которой Делонэ готов был продать свою страну и рискнуть головой.

— Итак, — сказал Андре-Луи, — вы теперь знамениты, счастливица Декуань!

— Злополучная Декуань, — ответила она с горькой улыбкой. — Я только что потеряла сто луи.

— Вы чересчур увлекаетесь игрой, — пожурил её Делонэ.

— Возможно. Но мне нужны деньги, а не упрёки, мой друг. Одолжите мне сто луи, Делонэ.

Круглое лицо депутата вытянулось. Глаза под чёрными бровями стали тревожными.

— Помилуйте! У меня нет таких денег, моя малышка.

— Тогда пятьдесят. Я должна вернуть то, проиграла. Вы не можете отказать мне в такой малости!

— Вы разрываете мне сердце, дорогая, — жалобно проговорил Делонэ. Свирепый взгляд любимой женщины ужаснул его. — Моя девочка…

Андре-Луи понял, что наступил критический момент.

— Могу я чем-нибудь помочь? — тихо предложил он.

— Если вы можете одолжить мне пятьдесят луи, Скарамуш… — начала актриса, но Делонэ проворно оттащил Андре-Луи в сторону, бросив ей на ходу:

— Минутку, моя маленькая! Одну минутку! Когда они отошли подальше, он схватил Андре-Луи за руку и взмолился:

— Мы с вами будем сотрудничать. Это решено. Одолжите мне сто луи в счёт той прибыли, которая рано или поздно будет моей, и вы станете мне другом по гроб жизни.

— Дорогой Делонэ! — Мягкий упрёк в голосе Андре-Луи выдавал обиду по поводу сомнений депутата в его готовности помочь. Он вытащил из кармана пачку ассигнаций и вложил их в большую ладонь Делонэ. — Здесь три сотни. Отдадите, когда вам будет угодно.

Ошеломлённый этой несказанной щедростью, Делонэ поблагодарил благодетеля и пошёл ублажать капризную возлюбленную. Андре-Луи усмехнулся. Эта пачка ассигнаций уже послужила сегодня одному пропуском на гильотину, а теперь, вероятно, поспособствует такому же концу для другого. С этой мрачной мыслью он побрёл за бароном, который уже беседовал с Проли.

Де Бац оттащил игрока подальше от стола и от смуглолицего спутника. Они уединились в сторонке. Когда Андре-Луи подошёл, де Бац представил его собеседнику. Проли знал, что барон — роялистский агент, так же как и де Бац знал о шпионской деятельности Проли в пользу Австрии. Между ними давно установилось взаимопонимание, и Проли с полной откровенностью выложил всё, что ему было известно о братьях Фрей. Но его сведения мало что добавляли к тому, о чём барон уже знал.

Республиканские взгляды братьев были притворством чистой воды. Они приехали во Францию с единственной целью — утолить свою жажду денег. Впрочем, свою роль они играли отлично. Обоих Фреев хорошо знали в правительстве. С особым усердием братья обихаживали представителей Горы, приближённых к Робеспьеру, который, по мнению Проли, явно метил в диктаторы. Не только Шабо, но и Симон из Страсбурга, и Бентаболли целиком находились под влиянием Фреев, а министр Лебрен, бывший перед ними в долгу, оказывал им покровительство.

Де Бац был разочарован. Сведения оказались не слишком обнадёживающими. Но Андре-Луи не разделял его пессимизма.

— Этого вполне достаточно, чтобы с ними справиться. Мы знаем, что они лицемеры, а совесть лицемера уязвима не меньше проржавленных доспехов.

Проли представил двух заговорщиков ничего не подозревающему Юнию. Имя де Баца ничего тому не говорило, а вот Андре-Луи, прославившийся в дни Законодательного собрания, встретил у него самый сердечный приём. С преувеличенным восторгом Фрей на своём гортанном французском выразил удовольствие по поводу знакомства с человеком, который имеет столь выдающиеся заслуги перед своей страной. Потом он выспренно заговорил о триумфе революции и свержении деспотизма, который так долго топтал человеческое достоинство.

Словом, Юний Фрей проявил столько дружелюбия, что Андре-Луи без колебаний нанёс ему визит два дня спустя. Братья жили в красивом доме на улице д'Анжу. Юний — елейный господин в грубой одежде, которую он носил из любви к санкюлотам — выражаясь метафорически, широко раскрыл объятия одному из представителей армии интеллектуалов, пионеров великого движения за свободу Франции от цепей тирании. В таких вот пространных выражениях (в лучших традициях ораторов-якобинцев) экс-банкир приветствовал экс-революционера. Юний Фрей представил гостя своему младшему брату Эмманюэлю, мертвенно-бледному человеку с робкими манерами и высоким голосом. Эмманюэль очень напоминал мальчишку-переростка.

Они с братом составляли странный контраст. Старший казался таким зрелым, таким возмужалым, младший — едва ли не кастратом. С ними жила ещё и сестра, Леопольдина. Девушка была совсем ещё ребёнком, лет шестнадцати, не больше, но её женственность уже расцвела и бросалась в глаза. Леопольдина так мало походила на братьев, что невозможно было поверить, что в их жилах течёт одна кровь. Невысокая и стройная, с тонкими чертами, кроткими карими глазами и тёмной косой, уложенной вокруг головы на манер тюрбана.